Вчера в 15.00 петербургские активисты Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ) собрались на Пионерской площади города, чтобы, естественно, выразить солидарность с жителями карельской Кондопоги. Ничем другим ДПНИ в последние недели не занимается и с выбором объекта для приложения усилий, кажется, не ошиблось: вчерашним маргиналам удалось фактически приватизировать "поле борьбы за русский порядок". Там, где еще вчера толкались многочисленные представители патриотических партий, кружков и кружочков, отчаянно споря, чей патриотизм патриотичней и кому св. князь Александр Невский завещал свой меч, сегодня остался только господин Белов (которого конкуренты давно третируют напоминаниями о неблагозвучной для слуха истинного националиста настоящей фамилии - Поткин) со товарищи, вернее, с соратниками, как они сами выражаются. Поткин отлично выучился держаться перед телекамерами метровых каналов и стал там частым гостем и едва ли не главным экспертом по вопросам межнациональных отношений.
Итак, соратники только-только собирались порадовать друг друга зажигательными речами о зверствах понаехавших, как вдруг на площадь с криками «Наци, вон из России!» ворвалась группа молодых людей в масках. В толпу полетели файера и пустые бутылки, одного из участников пикета ударили ножом. Еще двое получили черепно-мозговые травмы. Милиция вмешалась только через десять минут, задержав семерых нападавших и нескольких оборонявшихся. По факту драки сегодня возбуждено уголовное дело.
«Соратники» разглядели среди нападавших чернокожих и кавказцев, как же без этого. А мы – несколько неприятных тенденций, назревавших достаточно давно.
Во-первых, как уже отмечено выше, у русских ультраправых появилось настоящее, вполне популярное и способное к активным действиям общественное объединение. Как ни забавно выглядят пламенные речи Белова или реестры его коллег, тщательно подсчитывающих в своих интернет-дневниках, сколько героина завезли в Россию таджики и сколько изнасилований совершили кавказцы, факт остается фактом – начало демаргинализации радикального национализма положено. Теперь, вопреки стараниям официозной пропаганды, радикальный националист – это не четырнадцатилетний скинхед из постановочного телеролика, пускающий слюни и не способный связать двух слов. Теперь есть респектабельный господин Белов, связно излагающий близкие большинству обывателей (и не безумные, и, мягко говоря, не вовсе ложные) идеи.
В конце концов, никто больше говорить с людьми о реально существующих проблемах взаимоотношений с диаспорами не желает. Все системные политические силы, вне зависимости от степени их лояльности либо оппозиционности, предпочитают тему гасить, отделываясь бессодержательными заклинаниями о «русском фашизме». При этом, несмотря на массированную телеподдержку, образ «русского фашиста», движимого лишь немотивированной ненавистью к «инородцам», не воспринимается, поскольку опытом – единственным критерием истины – не подтверждается. Зато у каждого перед глазами хамоватые хозяева жизни, обживающие центр России, игнорирующие местные обычаи и болезненно реагирующие на любую попытку ущемления их прав.
Осторожное отношение к межнациональным конфликтам вроде бы вполне объяснимо: понятно, что актуализация такой тематики в перспективе ведет к последствиям кровавым, неконтролируемым и, в общем, трагическим. Но все – повторимся, - все системные силы занимают сегодня позицию не осторожную, а прямо таки страусиную. При этом виновные чаще всего назначены заранее, и только мощный общественный резонанс, как это было с Кондопогой, заставляет политиков менее предвзято отнестись к делу.
Диалог, поиск пути между Сциллой полного игнорирования деятельности этнических преступных группировок и Харибдой радикального национализма в таких условиях невозможен. Поле остается за Беловым – он знает, кто виноват во всех отечественных бедах, пепел ресторана «Чайка» стучит в его грудь, и, как выясняется, люди готовы его слушать. Ну а что? Не слушать же им, в конце концов, вечные обвинения в ксенофобии в собственный адрес! Неприятно, да и утомляет.
За длинным «во-первых» следует короткое «во-вторых». Активный антифашизм в России давно уже стал чем-то вроде экстремального спорта: сообщения о битвах «фа» с «антифа» постоянно украшают собою криминальные сводки. Противостояние агрессивных молодых людей, выслеживающих и колотящих друг друга чем попало по «идеологическим соображениям», ничем не отличается от драк футбольных фанатов или разборок двор на двор. Ничем, кроме использования слова «антифашизм», которое на обывательском уровне начинает восприниматься как синоним хулиганства. Может ли это не провоцировать более лояльного в массах отношения к антониму слова «антифашизм»? Нет, не может. Что запомнит среднестатистический гражданин из многочисленных сообщений о питерской драке? Некие люди собрались выразить понятное сочувствие жителям Кондопоги, свора хулиганов их разогнала, кого-то зарезали… На чьей стороне в данном случае симпатии гражданина, даже и пояснять не надо.
А итог – выход ультраправых идей и людей, эти идеи озвучивающих, из сферы необсуждаемого, даже неприличного, в большую политику. Не победа, но первый шаг к победе, за который отечественные ультрас даже не себя должны благодарить, а благодушного Грызлова, который на четвертый после кондопожских событий день, когда все СМИ были полны сообщениями из Карелии, заявил, что хорошо бы уточнить фамилии пострадавших, прежде чем судить о национальной составляющей конфликта. Да бравых антифашистов, которые, усиливая общее ощущение абсурда, устраивают масштабные погромы.
