Середина дня, но на улицах практически никого. В Далекушах, крохотной деревеньке рядом с Прямухиным, где и находился сгоревший дом Андрея Николаева, только мрачный мужчина тащит к дому два ведра с водой.
-- Он очень нелюдимый был, практически ни с кем в Далекушах не общался, у него было несколько близких людей, но остальные, -- отмахивается мужчина от вопросов, -- мало его знали.
Ближайшие к месту гибели священника два дома давно пустуют. Соседи, вопреки появившимся в ряде СМИ сообщениям, вовсе не «спешно съехали»: в одном доме хозяин некоторое время назад умер, а второй (тот, у которого во время пожара чуть обгорел сарай) принадлежит дачнику из Петербурга, он приезжает в деревню только летом.
-- Конечно, посмотрите вокруг, на каждом перекрестке алкаши валяются, все пьяные ходим, вообще не просыхаем, -- сразу начинает возмущаться Зарина, работающая в Прямухине на почте, -- пожалуй, самый близкий к семье священника человек в селе. Когда сгорел их первый дом, два месяца семья Николаева жила именно у нее.
-- Мы сами поразились, когда узнали, что он такое про Прямухино в газетах рассказывал, по телевидению выступал. У нас, конечно, есть пьющие люди, но батюшка никогда не отзывался о них зло, наоборот, всегда просил родственников пьющим помогать преодолеть их беду. Никаких антиалкогольных проповедей в церкви не читал -- кто из пьяниц сам приходил, раскаивался, он всегда их прощал.
Удивление вызывают у сельчан и рассказы о том, как священник в последние два месяца каждую ночь охранял церковь с ружьем, якобы опасаясь пьяных грабежей. Церковь стоит на сигнализации, недавно она сработала, отец Андрей прибежал, действительно с ружьем в руках, но тревога оказалась ложной.
-- Нечего там воровать, там нет особенных драгоценностей, знаю несколько икон, которые моя дочка сама бисером вышивала, некоторые иконы сами прямухинцы принесли. Был как-то случай, Васька вон из того дома залез, -- Зарина показывает куда-то в сторону, -- спьяну золото на иконах увидел, но на следующее утро протрезвел и сам все назад принес. Умер сейчас уже Васька.
Помнят местные и то, как несколько лет назад колокола с колокольни унесли, но и здесь все сразу называют фамилию, точнее кличку преступника. Сейчас церковь, где служил отец Андрей, закрыта, но, глядя на нее, сложно представить, чтобы там было нечто по-настоящему ценное. К тому же сбыть краденое в Прямухине, где все друг друга знают, проблематично, а везти в город дешевые иконы в жестяных окладах – бессмысленно. Дорога дороже обойдется, даже если вдруг найдется покупатель.
-- У нас здесь пьют, конечно, но не более, чем везде, -- рассказывает нам старшая медсестра прямухинской больницы, -- я за последнее время не помню, чтобы нам кого-то с алкогольным отравлением или пьяного сильно в больницу привозили. И пьют, и случаи бывали, что угорали, и дома горели, но все-таки то, что про нас говорили по телевизору, просто уму непостижимо. Главное, с чего? Нормальный был человек этот священник, а матушку так вообще все любили и детей.
Компания местных «пьяниц» отыскалась во дворе прямухинской школы. Четверо мужчин о чем-то оживленно беседовали, сидя на лавочке, из открытой «четверки» гремел шансон, выпивки не было, но по сине-фиолетовому носу одного из селян сразу становилось понятно, что вечер субботы уже прошел не зря.
-- Да не алкоголики мы, а просто любители выпить, -- гордо заявил обладатель носа, -- но почему мы сразу должны кого-то убивать-то? Откуда вы вообще такое взяли?
Алкоголь в Прямухине можно найти в одном из двух местных магазинов: в «государственном», как его называют местные, второй, «частный», не имеет лицензии, и там продается только пиво. В «государственном» водка бывает не всегда, и тогда ее привозят из города -- до Торжка и до Кувшиново довольно близко.
-- А кто самогон варит, не знаем, только разве что для себя, так не продают, это не выгодно, вы посмотрите, сколько сахар сейчас стоит, -- делится своими соображениями все тот же «любитель выпить».
Есть в селе и работа. Женщины в основном заняты в школе, в детском садике, в больнице и доме престарелых, мужчины -- в колхозе, в котором, правда, не так давно сократили часть рабочих мест и некоторые остались без работы. В город на заработки практически никто не ездит.
Об отце Андрее Николаеве, естественно, -- «либо хорошо, либо никак». Кто-то из селян вдается в сентиментальные воспоминания о матушке и детях, кто-то рассказывает о том, что в храм к отцу Андрею стояли огромные очереди, приезжали из других деревень. Последнее, кстати, не очень похоже на правду -- в храм на самом деле ходили немногие, в основном старухи. Ремонтировать храм, в котором при советской власти был маслозавод, разгребать мусор и грязь отцу Андрею вообще никто не помогал, благоустраивал все самостоятельно.
Прямухинцы, порядком уставшие от недельного внимания журналистов, довольно нервно реагируют на вопрос об убийцах. Стараются привести аргументы в пользу версии о случайном возгорании. И три обогревателя, и машина священника, которая, по утверждению Зарины, постоянно подтекала, и какие-то другие мелочи…
-- Он в последнее время мало бывал в селе, все больше в Москве, в Твери, у него там какие-то свои дела были, нам неведомые, -- откликается на наш вопрос об отце Андрее один из четырех «пьяниц» во дворе школы, -- бывало, что целую неделю его тут не было. Если его кто и убил, то это его московские или тверские враги.
А вот это уже похоже на правду. В селе на двести дворов, где любая мелкая кража моментально вскрывается, а слухи и сплетни распространяются молниеносно, человек, который убил бы семью из пяти человек с тремя малолетними детьми, «прославился» бы моментально. Сложно представить, чтобы настоящего убийцу стали прикрывать. «Не звери же мы, в конце концов, а такие же люди, как все», -- любят обиженно повторять прямухинцы в ответ на назойливые журналистские вопросы.
После поездки на место трагического происшествия все становится еще непонятнее. Версия заговора злобных алкоголиков отмирает сама собой за неимением злобных алкоголиков, представить себе алкомафиози, озабоченных борьбой за «рынок» в сотню покупателей и готовых ради этого на страшное убийство, тоже затруднительно. Куда вероятнее – наличие каких-то врагов со стороны (в СМИ уже проскакивала версия о том, что отец Андрей задолжал неким бизнесменам крупную сумму денег). Да и странностей в этой истории хватает.
За день до гибели, в четверг, отец Андрей почему-то отпросил своих детей из школы, хотя никогда этого раньше не делал. Сказал, что отвезет их к теще, живущей в другой деревне. Но к теще поехал один, взял у нее топор, вернулся. В пятницу не пришли к соседям и всегда общительные николаевские дети, да и бензином вроде подозрительно сильно пахло… После шести вечера на улицах обычно ни души: старухи отправляются смотреть сериалы, а больше в Далекушах никто и не живет.
-- Дом загорелся сразу, вспыхнул как спичка, весь, мы даже потушить-то его не успели, -- вдруг делает испуганные глаза Зарина, -- кого уж там спасать. Да и не поняли сразу, что батюшка с семьей там.
У милиции, расследующей дело священника, кроме «очевидных» версий об убийстве и самовозгорании, вызванном коротким замыканием, появилась еще и версия… о конфликте с женой и о самосожжении. Кто-то из селян вдруг вспомнил о девушке, которой якобы отец Андрей Николаев оказывал помощь и покровительство. Но что за девушка, откуда возникла -- неведомо.
Но в истории гибели отца Андрея, вернее, в том, как она освещалась прессой, есть еще один аспект, напрямую со случившимся не связанный. Гибель Николаевых породила такое количество спекуляций о «жуткой спивающейся деревне» и наоборот, романтических разговоров о добром русском народе, который и мухи не обидит, что становится ясно: мало кто представляет себе, как на самом деле живет сегодня российская деревня.
