Насколько нехороша картина Юлия Гусмана «Парк советского периода», настолько же хороша картина Юрия Лебедева и Бориса Фрумина «Нелегал». Стоило мне посетовать, что Советский Союз в нашем нынешнем кино не виден, как на глаза попался абсолютный шедевр, сочетающий стилистический блеск с глубиной проникновения.
Авторы совершенно не озабочены материальными фактурами и внешними приметами ушедшей эпохи, охотников за фактурами хватает и без того. Много декораторов с дизайнерами, да мало художников с аналитиками. Я, кстати же, весьма сдержанно отношусь к той тщательности, с которой приглядываются к фактурам, с которой воссоздают эти самые исторические фактуры талантливый Алексей Герман и его эпигоны. Мне больше по душе такая постановочная скромность, как в «Нелегале».
Фактуры тут самые простенькие, универсальные, перекочевавшие из советской эпохи в сегодняшний день: стены, коридоры, кабинеты, мосты или поселковая грязь. Ничего особенного, фактуры условны и как бы необязательны. Ставка делается на человеческое. Все через актеров, которым предложено реконструировать систему социальных отношений: без гнева и пристрастия, без предубеждения.
Все актеры «Нелегала» безупречны, попросту сногсшибательны. Как ювелирно они интонируют, как сдержанно, но выразительно ставят тело, какой роскошный составляют ансамбль! После отъезда из СССР в конце 70-х Борис Фрумин долгое время преподавал в Нью-йоркской киношколе. Блин, да я бы и сам у такого поучился! У этого, похоже, есть, чему поучиться.
А темпоритм! А чувство меры во всем! «Эти бедные селенья, эта тусклая природа. Край родной долготерпенья, край ты русского народа…» -- во время просмотра в мозгу зашевелился этот, видимо, искаженный Тютчев.
Итак, форма тут донельзя содержательна, аскеза имеет смысл. Авторы дают эпоху через говорящих друг с другом людей, через повседневное общение глаза в глаза. Стены, мосты и грязь -- ненадежное, мертвое. Достоверны только микросообщества. Рядом с главным героем, нелегалом, агентом спецслужб, все время оказывается кто-то еще. 1979 год. Ветеринарная клиника в Финляндии -- советская деревня -- районный центр где-то под Ленинградом -- большой город Ленинград, и даже не сам город, но лишь таможня Пулковского аэропорта -- снова клиника в Финляндии. Слепок с общества. Агента перебрасывают с одного ответственного задания на другое. Он вступает в контакт с самыми разными слоями. Повседневность, нейтральные мелочи жизни. Везде ездит, спит со всеми попадающимися на пути женщинами. Тайно, в стиле Штирлица, встречается с женой в ленинградском ресторане. Агент этот -- как бы невменяемый, тусклый и закрытый. Сжатая пружина, мускул. Замечательно показано, как не вполне легитимное советское общество прошивалось-скреплялось неким тайным усилием. Итак, от фильма остается два ключевых впечатления: аскеза плюс воля. Скромность плюс мускул.
Схвачена суть позднесоветского периода! СССР был построен не на Луне, Россия традиционно была связана с Западом, который остроумно и целенаправленно решал в XX столетии проблемы, связанные с возникновением и стремительным развитием своего массового общества. Запад по мере сил отвечал на вызовы времени: «средний класс»; массовая культура, чтобы люди не скучали и не сходили с ума; потребление с комфортом. Однако Советский Союз, который, повторюсь, был построен не на Луне и который тоже не избег массового общества, в принципе не мог соответствовать тому жизненному стандарту, который агрессивно, в своем всегдашнем стиле транслировал на все сопредельные территории Запад. Главная и, по сути, единственная задача позднесоветской власти -- противостоять соблазну западного образца. Западного происхождения «образ приличной жизни» как раз и стал главной проблемой Страны Советов, ее партии, ее правительства и ее народа. А вовсе не цены на нефть, не смешите.
Мне все равно, что там хотели сделать авторы «Нелегала», включая автора сценария Юлия Николина, но получилось показать именно это. Таможня Пулковского аэропорта как метафора, как модель буфера и санитарного кордона. Уже развращенные взятками таможенники. Скромность советского быта, тоскливая повседневность, хотя и несомненное социокультурное разнообразие. Никаким «средним классом», никаким массовым комфортом тут даже не пахнет, все -- другое. Люди -- есть, фактуры и комфорта -- нет. Пресловутый «нелегал», Мистер Мускул, обозначает ту силу, которая призвана была заменить свободный, но опасный рынок западного образца. Он оплодотворяет и удовлетворяет женщин, он контролирует воров, он рассказывает про Запад, где и пожил, и поработал в своем обычном угрюмом режиме, он связывает всех со всеми, он обеспечивает некий суррогат «гражданского общества» -- гениальный ход, потрясающая метафора.
Временное отступление, цитата из оказавшегося под рукой Юрия Олеши: «Основная линия обработки Достоевским человеческих характеров -- это линия, проходящая по чувству самолюбия. Он не представляет себе более значительной силы в душе человека, чем самолюбие. Это личное, мучившее его качество он внес в человека вообще, да еще и в человека -- героя его произведений. Нельзя себе представить, чтобы Ганечка, столь мечтающий разбогатеть, не полез в камин Настасьи Филипповны за горящими деньгами. Тем не менее он хоть и падает в обморок, но не лезет. Наличие самолюбия, более сильного, чем жажда денег, восхищает Настасью Филипповну».
Олеша свяжет «Нелегала» с другой свежеиспеченной картиной, скандально известным «Боратом». Этот западного производства фильм рассказывает про казахстанского тележурналиста Бората Сагдиева, который собрался в Соединенные Штаты Америки с тем, чтобы снять про «лучшую страну в мире» кино, а заодно перенять опыт и помочь своей новорожденной стране: «Я приехал в Амеррика -- урок для Казаххстан!», "Казаххстан должен научиться вести себя за столом по-американски!"
Борат – чудовищный идиот, невероятный. Описать те несообразности, которые делает в фильме этот дикий человек цивилизованной профессии и в цивилизованном же костюме, а равно его соотечественники казахстанцы, не представляется возможным. Хотите -- смотрите, фильм выпущен на DVD, хотя и запрещен российской цензурой. Это очень важная картина, очень своевременная. Что же видно?
Допустим, в 1984 году Сергей Соловьев набрал в Алма-Ате ставшую легендарной «казахскую мастерскую». Набирали без блата и протекций, искали таланты по всей республике. Уже к 90-му году получили так называемую «казахскую новую волну». Началось с «Иглы» Рашида Нугманова, потом вышли «Влюбленная рыбка» Абая Карпыкова и «Конечная остановка» Серика Апрымова. Потом подключились казахи, не учившиеся у Соловьева: Ермек Шинарбаев, Дарежан Омирбаев, работавший в паре с Барановым Килибаев. Следом выстрелили Амиркулов, Каракулов, Теменов и Альпиев… Европейские фестивали вручали им приз за призом, прочили славное будущее. Им посвящал статьи и даже отдельный номер знаменитый французский журнал «Кайе дю синема». В 2006 году про "казахскую волну" успешно забыли, а зато на мировом рынке появился оскорбивший казахов «Борат».
Подождите сочувствовать казахам! Там есть еще и про русских: «А как у вас в Москве соски? Ну, в смысле бабы? Дают? Всем дают?!», «А что, бабы в России и вправду рабыни?» Но не нужно обижаться на американцев, а нужно обижаться исключительно на себя. Западная культура склонна к экспансии, она попросту заполняет пустые места. Для фаустовского западного человека непереносимы смысловые лакуны. Западный человек не злой, но беспокойный. Пока на территории Казахстана ощущалось неслабое социокультурное усилие, и пока там действовал Мистер Мускул, местный человек интепретировался в параметрах «большого белого человека». Он мог казаться Западу врагом, но это был уважаемый враг.
Самое поразительное в фильме «Борат» -- та степень беззлобной беззаботности, с которой опускаются ниже плинтуса, да попросту в помойную яму, и главный герой, и все прочие жители новой суверенной страны. Видно, что это не борьба с врагом, это борьба западного массового человека с собственной скукой. Казах Борат Сагдиев всего лишь подвернулся ему под руку. Символично, что в финале остроумные авторы дают государственный гимн Казахстана на фоне портрета… Алиева-младшего, президента суверенного Азербайджана. Конечно, авторы знают, что казахи и азербайджанцы -- не одно и то же. Однако авторам все равно. Они не воюют, нет, они используют образ «дикаря с окраины» для собственного развлечения. Ушел Мистер Мускул, действовавший так, как показано у Лебедева-Фрумина, то есть угрюмо и необаятельно, но зато активно и эффективно, -- моментально не стало интерпретации с самоописанием, образовались черные дыры, неосмысленные зоны. А уж когда образовались черные дыры -- потекла западная образность. Повторю важнейшее: западоиды, в отличие от многих и многих закомплексованных наших, не злые; не злые, но беспокойные! То, что у них возможны «средний класс», рынок и самоорганизация общества, не должно вводить в заблуждение так называемых россиян.
А где теперь знаменитая "казахская волна"? Несколько режиссеров живут в Париже, и они не снимают, другие же потихоньку выращивают на родине рыбу или овец. Картина «Борат» -- это, получается, не в последнюю очередь и про них. Обидно? Оби-идно.
Кстати, повторюсь, набор в казахскую мастерскую Соловьева осуществлялся в Алма-Ате приезжими некоррумпированными людьми, заинтересованными единственно в качестве человеческого материала. Едва ли не впервые взятки и звонки сверху не работали. Результат налицо: стопроцентный, а если учитывать примкнувших к движению, то и двухсотпроцентный эффект.
И еще, к вопросу о Мистере Мускуле и свободном рынке. Набор казахской мастерской был спровоцирован, был объявлен, был проплачен и организован государством по инициативе хороших активных людей. Припоминаю, еще в 92-93-м у меня существовали слабые надежды, дескать, на место былого государства, на место Мистера Мускула придут образованные начитанные богатеи, да и учинят культурный ренессанс. Ничего подобного. У нашей культуры, в отличие от западной, нет экспансионистского потенциала, она иначе устроена и другим сильна. Другая тут территория. Болотистая.
Цитата из Олеши про Достоевского нужна была для того, чтобы намекнуть на последствия нецивилизованной сытости. Допустим даже, мы или Казахстан многократно увеличим ВВП и необыкновенно повысим уровень потребления. И что? Если не интерпретировать себя, не описывать, не поставлять на мировой рынок образы себя самих, Запад примется делать это за нас. И тогда он очень быстро втопчет наших сытых потребителей в такую грязь, так над ними поглумится, что эти наши сытые взвоют, оскорбятся, а потом разнесут в щепы собственное благосостояние.
