К моменту прихода к власти Ли Мен Бака экономическое сотрудничество между Сеулом и Пхеньяном развивалось вполне успешно. Была восстановлена межкорейская железная дорога, южнокорейские туристы посещали заповедник на северокорейской горе Кумган. Но жемчужиной сотрудничества является промышленный комплекс возле северокорейского города Кесонг, управляющийся южнокорейской фирмой Hyundai Asan. Сочетание южных технологий и системы менеджмента с дешевой северной рабочей силой стало одним из символов процесса воссоединения. Впрочем, для Сеула существование этого комплекса имело не только символический или экономический смысл, но и было своего рода полигоном для мирной и постепенной трансформации северокорейского общества. 23 с лишним тысячи северокорейских рабочих, производивших на нем товары широкого потребления (часы, обувь, одежду) ежедневно так или иначе приобщались к южнокорейской культуре. Именно в мирной и постепенной трансформации КНДР режима, а не в его умиротворении, и был смысл «политики солнечного света», начавшейся при президенте Ким Дэ Джуне. Ведь, как говорил бывший южнокорейский лидер, «теплые солнечные лучи лучше, нежели чем холодный ветер, способствуют тому, что оппонент снимет доспехи».
Впрочем, у Ли Мен Бака было свое мнение на этот счет. В его администрации придерживаются мнения, что Северная Корея очень много получает с Юга (продовольственную помощь, топливо, удобрения), но слишком мало дает в ответ. Поэтому, заняв в конце февраля Голубой дом (официальную резиденцию южнокорейского президента), он принял решение ужесточить политику по отношению к соседям. Ли Мен Бак уже заявил, что поставки продовольствия из Южной Кореи в Северную будут теперь привязаны к «наличию прогресса в ядерном вопросе и развитию ситуации с соблюдением прав человека» в КНДР. В Сеуле не без оснований надеются, что Пхеньяну придется принять эти условия: ведь по самым оптимистичным прогнозам Мировой продовольственной программы, нынешний урожай в Северной Корее лишь на три четверти покроет нужды ее населения. А увеличение продовольственных цен и неурожай в Китае значительно уменьшат тот объем продовольствия, который Пекин сможет выделить КНДР. По некоторым сообщениям, уже даже пхеньянские чиновники низших рангов недополучают рационы еды – что уж говорить об обычных крестьянах и рабочих.
Кроме того, Ли Мен Бак пошел на пересмотр некоторых решений, принятых в период президентства его предшественника, Но Му Хена. К примеру, на прошлогоднем саммите между Но Му Хеном и лидером КНДР Ким Чен Иром стороны договорились расширять промышленный комплекс в Кесонге. Однако в середине марта министр воссоединения Корей Ким Ха Джун заявил, что Сеул продолжит участвовать в кесонгском проекте, но «будет сложно расширять объемы производства на нем без решения северокорейского ядерного вопроса».
Это стало последней каплей для северокорейских властей. Пхеньян даже китайцам не позволяет себя учить, поэтому его отношение к лекциям со стороны «заклятых братьев» было легко предсказуемо. Процитировав слова Ким Ха Джуна о невозможности увеличения объемов производства, в прошлый понедельник северокорейские власти дали Сеулу 3 дня на вывод 11 южнокорейских менеджеров из Межкорейского консультационного совета по экономическому сотрудничеству, который базировался в Кесонге (в четверг они вернулись в Южную Корею). Северяне также отозвали четырех из девяти официальных лиц из другой межкорейской структуры, оказывавшей консультации южнокорейским фирмам по проектам инвестирования в КНДР и организовывавшей встречи с северокорейскими официальными лицами.
Впрочем, Пхеньян не намерен рвать экономические отношения с Сеулом: северокорейские власти не стали останавливать работу промышленного комплекса, и линии производства всех 69 южнокорейских компаний в Кесонге работают в нормальном режиме. Эксперт южнокорейского Института национального объединения Пак Юн Хо считает высылку менеджеров «попыткой Северной Кореи выдрессировать новое южнокорейское правительство».
Если это действительно так, то можно констатировать, что дрессировка пока не приносит плодов. На высылку персонала Сеул ответил словами заместителя министра по воссоединению Хон Ян Хо о том, что «южнокорейское правительство не предложит Северу никаких пряников для умиротворения в связи с инцидентом и вообще не намерено это делать». Тогда в качестве дополнительных воспитательных мер 28 марта КНДР провела испытания нескольких противокорабельных ракет, которые упали в Желтое море. Но Сеул это не испугало. Новый глава Комитета начальников штабов вооруженных сил Южной Кореи Ким Тэ Ен на закрытом обсуждении своей кандидатуры в Национальном собрании (южнокорейский парламент) уже высказывался в пользу мощного превентивного удара по КНДР в случае возникновения реальной угрозы ядерного нападения с Севера.
Впрочем, ракетные испытания были направлены не только против Сеула, но и против Вашингтона. Пхеньян считает, что американское руководство специально тормозит реализацию достигнутых соглашений. В Вашингтоне на эти испытания отреагировали достаточно спокойно. Пресс-секретарь Белого дома Гордон Джондро назвал действия КНДР «неконструктивными», предложив ей сосредоточиться на «ядерном разоружении». Администрация Буша никуда не спешит: в Вашингтоне считают, что время сейчас работает на них. Ведь с избранием Ли Мен Бака США, Япония и Южная Корея смогут проводить скоординированную политику в отношении Северной Кореи, ликвидируя возможность для Пхеньяна играть на противоречиях сторон. По мнению старшего научного сотрудника американского фонда «Наследие» Брюса Клингнера, Ли Мен Бак даже может согласиться на участие своей страны в создании восточноазиатского сегмента американской системы ПРО, рискуя пойти на конфронтацию не только с КНДР, но и с Китаем.
Вообще действия Ли Мен Бака в отношении КНДР (с определенными оговорками, конечно) очень напоминают поведение Джорджа Буша, когда тот занял Белый дом в 2001 году. Республиканский президент тоже отбросил «политику вовлечения Пхеньяна», проводившуюся его предшественником (Биллом Клинтоном), и стал проводить очень жесткую политическую линию. Тогда подобный поворот повлек за собой фактическое обнуление всех достигнутых успехов в отношении КНДР и вызвал кризис, апогеем которого стало размораживание северокорейских ядерных объектов и выход этой страны из ДНЯО.
Одним из самых серьезных рисков южнокорейского президента является то, что на переговорах с Севером он намерен поднимать вопрос о соблюдении прав человека в КНДР. В прошлый четверг в стенах ООН представитель Южной Кореи голосовал в поддержку резолюции, критикующей ситуацию с соблюдением прав человека в КНДР и требующей официального расследования со стороны организации. Шаг, казавшийся немыслимым во времена Ким Дэ Чжуна и Но Му Хена.
То, что Северная Корея является самым злостным государством -- нарушителем прав человека в мире, ни для кого не секрет. Многие зверства африканских диктаторов покажутся детскими шалостями, если сравнить их с отношением к человеческой жизни в многочисленных северокорейских концлагерях. Но при этом необходимо учитывать, что для Северной Кореи есть два вопроса, которые она никогда не согласится включить в повестку дня на любых возможных переговорах: сокращение обычных вооружений и соблюдение прав человека. Первое ставит под угрозу интересы военных – опоры северокорейского режима, а также саму обороноспособность страны (лишь численным превосходством обычных вооружений КНДР поддерживает хоть какой-то паритет с высокотехнологичной южнокорейской армией). А послабления в области прав человека будут размывать саму основу деспотичного северокорейского режима.
Международному сообществу необходимо принять эти условия. Как с сожалением констатировал еще 10 лет назад бывший министр обороны США Уильям Перри, «мы должны иметь дело с тем режимом, который сейчас находится в Пхеньяне, а не стоять в сторонке и ждать, пока появится другой». Ведь объективная реальность такова, что сейчас на границе с Южной Кореей сосредоточено около 700 тысяч северокорейских солдат. На Сеул (который расположен в нескольких десятках километров от Демилитаризованной зоны) нацелены сотни стволов северокорейской дальнобойной артиллерии, готовой за считанные минуты превратить южнокорейскую столицу в море огня. И лидеры северокорейского государства вполне могут применить «тактику Самсона» и вторгнуться на Юг, если посчитают, что загнаны в угол и терять им уже нечего. Конечно, «любая война, которая начнется на Корейском полуострове, закончится в Пхеньяне», -- говорил еще более 10 лет назад нынешний кандидат в президенты США от Республиканской партии Джон Маккейн. Но разрушенной Южной Корее от этого легче не будет.
