Президент РФ еще весной дал Минэкономразвития РФ поручение подготовить комплекс мер, помогающих предприятию-должнику восстановить свою платежеспособность. Какими будут эти меры и какую роль будет играть государство в их реализации, узнаем в самое ближайшее время: на днях помощник президента России Аркадий Дворкович сообщил СМИ, что правительство представит в Думу новый законопроект, который должен быть принят к концу года и в котором главное внимание будет уделяться созданию эффективных процедур финансовой реабилитации.
То, что необходимость принятия решительных мер назрела, очевидно. По словам Дворковича, из ста российских компаний, прошедших процедуру банкротства, выживают в качестве действующих фирм лишь десять. Наш опыт вынуждает быть даже пессимистичнее. Думаем, этот процент еще ниже — две-три компании на сотню. Так что меры принимать и впрямь пора. Но вот какие это должны быть меры?!
Назначаем процедуры
Нынешний закон о банкротстве выделяет два вида процедур, применяемых к должнику: ликвидационные и реабилитационные. С ликвидационными процедурами по большому счету все ясно: они четко регламентированы, и порядок их применения не вызывает в целом вопросов.
С реабилитационными мерами все гораздо сложнее. Так, в частности, процедура финансового оздоровления в настоящее время практически не применяется. А процедура внешнего управления, как правило, также ведет к банкротству должника. Из этого можно сделать вывод, что существующие нормы, регламентирующие возможность восстановления финансового положения должника, неэффективны.
На наш взгляд, сегодня очень важным является подробная законодательная регламентация порядка реструктуризации долгов крупных холдинговых компаний. Фактически требуется создание возможности для объединения дел о банкротстве групп компаний. Это позволит решить две задачи. Во-первых, избежать злоупотреблений в этой области, а во-вторых, увеличить шансы на восстановление платежеспособности части предприятий холдинга.
Также необходимо сделать более эффективной процедуру заключения мирового соглашения. Например, представляется целесообразным дать налоговым органам необходимые полномочия для принятия решений о рассрочке по обязательным платежам при подписании мирового соглашения — скажем, сроком до одного года. Очевидно, для этого потребуются изменения в налоговом законодательстве.
И исключительно важно прописать критерии, по которым будут приниматься решения: вводить ли процедуру финансового оздоровления предприятия и дать ему шанс или доводить дело о банкротстве до конца.
Наконец, хочется в который уже раз написать о наболевшем: формально сделать юридическое лицо банкротом удивительно легко. По действующему законодательству банкротом может быть признана любая компания, если ее задолженность составляет 100 тыс. рублей и она не погашает ее в течение трех месяцев. Почему бы не сделать этот критерий дифференцированным — в зависимости от величины компании устанавливать по прогрессивной шкале и сумму критической задолженности, и срок погашения требований?! Это сразу бы ограничило злоупотребления со стороны недобросовестных кредиторов, преследующих цель не просто удовлетворить свои требования, а непременно получить контроль над предприятием-должником.
В судебной практике есть множество таких примеров, когда кредитор через процедуру банкротства получает активы, в несколько раз превышающие его требования. На рынке работают целые команды, «заточенные» на то, чтобы в кратчайшие сроки через банкротство получить контроль над должником, который в экономическом смысле банкротом не является. Увы, не всегда штатные юристы предприятия, подвергшегося такой атаке, могут справиться с такой нештатной ситуацией: профессионалам могут противостоять только профессионалы. А вот государство вполне могло бы если не полностью исключить саму возможность такой рейдерской атаки, то существенно ее затруднить.
Кредитор кредитору рознь
Сразу же возникает весьма резонное опасение: а как насчет интересов кредитора, не пострадают ли они? Ведь в процедуре банкротства всегда есть две стороны — тот, кто должен, и тот, кому все должны. Конечно, разработчики новых норм и законодатели должны помнить и стремиться к балансу интересов в отношения должника и кредиторов. Но здесь необходимо четко разделять: есть кредитор, который заинтересован «всего лишь» в возврате своих средств, и есть лица с совсем иным интересом.
Уверен, что если говорить о первой категории кредиторов, то новое направление развития законодательства их интересов не ущемит. В самом деле, если предприятие будет сохранено и снова способно эффективно функционировать, то кредитору это только на руку, ведь появляется шанс через несколько лет получить выплату по всем задолженностям — возможно, и без сколько-нибудь существенных дисконтов. Напротив, банкротство должника для кредитора очень часто — дело исключительно невыгодное. В любом случае он никогда до конца не знает, сколько и чего получит. И далеко не всегда выплаты, получаемые кредиторами третьей очереди, сравнимы с понесенным ущербом и с изначальным размером долга.
А вот с другой категорией все гораздо сложнее. Эти кредиторы вовсе не заинтересованы ни в погашении, ни в реструктуризации даже самого небольшого долга. Их задача — войти в бизнес и получить над ним контроль, а потом, возможно, продать его в третьи руки. Банкротство в этом смысле — один из самых действенных инструментов. Такому кредитору и в самом деле нет никакого резона поддерживать оздоровление — его интересы лежат совершенно в другой плоскости и действительно пострадают в случае принятия обсуждаемых здесь и сейчас мер.
Еще ситуация — из тех, когда оздоровление невыгодно кредитору: два предприятия конкурируют между собой за рынок сбыта. Тогда банкротство одного — желаемая цель другого. Если посмотреть внимательно российскую арбитражную практику, примеры таких дел тоже есть.
Наверное, найдутся и другие причины и случаи, когда оздоровление ущемит интересы кредитора. Но те ли это интересы, которые необходимо учитывать в современной ситуации?
