Это не сводки с полей времен строительства коммунизма. Так фондовый мир встретил годовщину начала острой фазы мирового финансового кризиса (российским часом «Х» принято считать утро после объявления банкротства Lehman Brothers, 16 сентября прошлого года).
«Поток хороших экономических новостей превратился в настоящий обвал, – сказал агентству Bloomberg глава отдела инвестиционной стратегии AMP Capital Investors Ltd Шэйн Оливер. – Полгода назад инвесторы ждали чего-то вроде Великой депрессии, а вместо этого мы видим явные признаки восстановления».
И действительно: в России, к примеру, об окончании кризиса мы узнали из официального сообщения президента. А инвесторов по всему миру во мнении о завершении рецессии убеждают, кроме того, приходящие в последнее время макроэкономические данные из США. Объем промышленного производства в августе увеличился на 0,8% (ожидалось 0,6%), индекс потребительских цен в августе вырос на 0,4%, в соответствие с ожиданиями, базовый индекс без учета цен на продовольственные товары и энергоресурсы вырос на 0,1%, как и ожидалось.
Впрочем, по мнению главы аналитического департамента ИК «Брокеркредитсервис» Максима Шеина, рецессия на фондовом рынке закончилась еще в апреле-мае, когда рынок «бешено вырос». С конца февраля до начала апреля этого года индекс ММВБ подорожал в полтора раза, с 600 до 900 пунктов, а после небольшой передышки добавил себе к началу июня еще треть капитализации. Сейчас же, считает Шеин, можно говорить о том, что рынок вернулся на адекватные уровни по фундаментальным показателям. К примеру, средний исторический уровень отношения капитализации рынка к ВВП – около 0,48. Сейчас этот показатель достиг значения 0,38. А до кризиса был больше 1 – то есть мы имели очевидный пузырь.
«Инвесторы сейчас начинают понимать, что базовые ставки останутся низкими, ставки по облигациям также будут низкими, а посему рискнуть стоит, но единственное место, где это возможно, – фондовые рынки», – объяснил нынешнее оживление в беседе с агентством Reuters главный специалист по инвестициям лондонской Allianz Global Investors’ RCM Нил Дуэйн.
С другой стороны, как отмечает аналитик ИК «Ренессанс капитал» Ованес Оганисян, снижается и «российский риск»: большинство цен на наши еврооблигации ушло с пиковых уровней, а это, в свою очередь, дает возможность эмитентам с большим долгом быть оцененными рынком без дисконта, и, таким образом, они смогут рефинансироваться.
По мнению Оганисяна, в настоящее время наш рынок фундаментально оценен справедливо. А вот дальнейший же «ререйтинг» российских эмитентов будет происходить при условии снижения риска. Ведь если сейчас, к примеру, спрэды по бразильским суверенным обязательствам составляют около 220 базисных пунктов, то по российским – все 280.
«Что будет дальше – вопрос, – говорит Шеин. – То, что мы имеем сейчас, – это фактически некий аванс на будущее. Ведь если говорить о России, то рост котировок очень сильно контрастирует с негативными показателями статистики. К примеру, в июле усилились темпы падения розничной торговли, в августе ускорились темпы падения промышленного производства». Он отмечает, что сейчас в мире денег много, как никогда. Однако все эти антикризисные средства идут не в экономику, а на спекулятивные операции на рынках металла, нефти, акций. А рынок кредитования при этом игроки описывают не иначе как словами «фактически мертвый», «нулевой», zero, frozen – ставки высокие, кредиты никто не берет и никто не выдает, только реструктурируют. И поэтому механизмов запуска экономики Шеин пока не видит: «Сейчас идет акцент на огромные госрасходы, конечно, хорошо, что так есть, но неясно, что будет дальше». Кроме того, его беспокоит, что восстановление российской экономики от самой России зависит мало: наше благополучие по-прежнему определяется мировыми ценами на нефть.
С ним согласен главный редактор журнала «Национальная металлургия» Вадим Гринберг: «Заявление (президента – „Эксперт Online”) прозвучало тогда, когда окрепла уверенность в том, что цена нефти в обозримом будущем не опустится ниже 70 долларов за баррель. А это автоматически означает отсутствие проблем с поддержанием курса рубля (70 это совсем не 40, при которых мы, по прогнозам, должны были тихонько лежать на дне и даже не подергиваться, тем более не совсем уж апокалиптические 25), а также отсутствие еще ряда проблем. Кстати, в прогнозе по цене нефти до конца года от одной из авторитетных в этой сфере компаний обозначена цифра 85 долларов за баррель». И тем не менее Гринберг все же видит успехи в реальном секторе: индекс производства в металлургии в процентах к аналогичному показателю прошлого года вырос с 70% в январе до 86% в июле; месячное производство проката за тот же период выросло с 2,8 до 4,5 млн тонн (при среднем докризисном уровне 5-5,5 млн тонн). К тому же в сентябре двинулись вверх цены. Иными словами, металлургия уже приблизилась по производственным показателям к докризисному уровню достаточно близко.
Оганисян тоже видит скорое восстановление российской экономики. И тоже не без нефтяной руки. Он напоминает: исторически так сложилось, что положительный эффект от роста цен на нефть наступает в нашей экономике с лагом примерно в полгода. Цены на нефть пошли вверх в марте, так что эффекта можно ожидать со дня на день.
Так или иначе, строя прогнозы на будущее, не стоит забывать два момента. Первый: в последние годы прогнозировать цену на нефть удавалось даже хуже, чем погоду. По крайней мере, с погодой ясно, что зимой холодно и снег, а летом жарко. С нефтью не получается даже так.
И второй: деньги, которые сейчас крутятся на рынках и за счет которых индексы бьют один рекорд за другим, – совсем «короткие», «горячие». Это не хорошо и не плохо, это факт. Пусть в конце концов хоть кто-то заработает.
