Президент Медведев старается активнее включить Россию в мировую политику. Это ярко проявилось на международном форуме «Современное государство и глобальная безопасность» в Ярославле, куда приехали премьер-министры Франции и Испании, видный европейский политик Романо Проди и китайский вице-премьер. О том же свидетельствует и его речь на Генассамблее ООН. Ее тезисы – мы переживаем один из переломных моментов развития современной истории, необходима объединительная повестка дня, неформальное коллективное лидерство при сохранении ключевой роли ООН и т. п. – говорят о том, что Медведев стремится выдвинуть Россию на роль источника смыслов мировой политики и закрепить за ней место среди ведущих держав.
При этом обозначено собственное видение фундаментальных проблем: «Всех нас объединяют ценности, берущие свое начало в нравственности, религии, обычаях и традициях». Президент-европеец тем самым откровенно дистанцируется от доминирующей в Европе точки зрения, согласно которой до появления либеральных ценностей ничего, заслуживающего внимания, не существовало.
Еще будучи вице-премьером, Медведев выступил на экономическом форуме в Санкт-Петербурге со смелыми речами о необходимости изменить мировые финансовые институты. То выступление оказалось, кстати, пророческим, принимая во внимание наступивший вскоре кризис. Впоследствии он стал автором не менее смелого предложения о новой системе общеевропейской безопасности. А сегодня у нас есть наконец крупный внешнеполитический успех: отказ США от планов размещения ПРО в Чехии и Польше.
Из сказанного в Ярославле важно провозглашение, по сути, политики открытости: «…государства, с моей точки зрения, должны знать друг о друге как можно больше и вправе критически оценивать не только внешнюю, но и внутреннюю политику друг друга, может быть, и указывать на недостатки этой политики, если она может привести к проблемам международного масштаба или игнорирует общепринятые этические нормы, принципы гуманизма. Но критерии, стандарты и правила такого рода оценок и мониторинга не могут никому навязываться».
Скорее всего, подразумеваемые основания политики открытости, или – активной открытости, в том, что Россия не решит свои внутренние проблемы, не начав играть активную роль в мировых делах, не сделав миру некое новое предложение. Миру – и себе. Активная работа вовне придает осмысленность и целесообразность внутренним процедурам, дает объективные критерии для оценки внутреннего положения.
Еще в период президентства Путина Россия начала переходить от пассивной открытости 90-х (названной «внешним управлением») к активной открытости. Стала предлагать миру концепции (энергобезопасность, продолжение линии на многополярность), а также – российский капитал.
Принципиально для решения наших внутренних вопросов то, что страна, выдвигающая мировой проект, должна быть привлекательна сама по себе, должна выстраивать себя под этот проект. Этот фактор при его умелом политическом применении может стать мощной организующей силой, мобилизующей политическую и хозяйственную элиту и задающей непротиворечивые и убедительные критерии ее поведения.
Открытость гармонизирует, оптимизирует всю внутреннюю жизнь, ставит цель и дает понимание целесообразности. Объясняет, почему нельзя вести дела по-пещерному. Она ставит внешние пределы коррупции. Смягчает внутренние оппозиции. Цивилизует.
Политика активной открытости должна во многом строиться на выявлении и осознании вызовов, стоящих перед страной. В то же время она исключает такой ответ на эти вызовы, как советская полицейско-мобилизационная модель.
Кстати, на Западе многие реально боятся, что мы перейдем к политике активной открытости. Яркий выразитель этой боязни – Ричард Пайпс, с демонстрацией самых дружеских чувств к нашей стране убеждающий «своих друзей в Москве», что Россия должна сосредоточиться на внутренних делах и «не лезть» в мировые. Он, очевидно, понимает, какой высокой эффективности для нас самих можно ожидать от нашей активной роли в мире.
Дмитрий Медведев предложил в Ярославле новый формат обсуждения общемировых вопросов: «свободную дискуссию всех участников мировой политики». По-видимому, того же он ждет и от политики внутри страны.
