Одну мою знакомую девушку укусила бездомная собака.
Мне, признаться, даже и неловко как-то говорить о такой ерунде, когда коллеги почти поголовно заняты архиважной проблемой: с папой или с мамой будет жить некий чечено-литовско-русский мальчик, носящий почему-то французское имя. Но я все же о девушке. И о собаке.
Девушка, как можно догадаться, отнюдь не имела намеренья обидеть животное. Просто неосторожно возвращалась домой – мимо подъезда, в котором живет Сердобольная Старушка, ежедневно подкармливающая несчастных зверушек (стаю, обитающую на Ленинском проспекте близ универмага «Москва»). Одна из собак, видимо, обеспокоилась, не претендует ли девушка на вкусную косточку, которую вот-вот вынесут. Ну и укусила.
Вопрос об одном мучительном уколе – противостолбнячном, по счастью, не встал. До двадцати пяти лет действует детская прививка. А вот насчет полугода тяжелых уколов против бешенства пришлось принимать серьезное решение. Девушка его приняла. В течение двух недель она ежедневно ходила наблюдать за укусившей ее собакой. Спасибо Сердобольной Старушке, вести наблюдения было легко. Собака чувствовала себя превосходно, кушала с отменным аппетитом. Так что колоть против бешенства не оказалось необходимым.
Но постойте! Известно, какая собака укусила, известно, где ее искать… Почему же вопрос о ликвидации опасного животного даже не был поднят?
Ох, помнится мне, какими слезами я заливала в детстве страницы книги Астрид Линдгрен «На острове Сальткрока», те, где доблестный пес Боцман чуть не погибает, подозреваемый в том, что задрал домашнего кролика. Нет, не девочку-хозяйку укусил, просто задрал кролика! «Пойми, малышка, такая собака не имеет права жить», – грустно объясняет отец, доставая с полки ружье. Девочка в ярости и гневе: нет, нет, ее пес не мог так поступить! Но даже этот ревущий и дерущийся ребенок противится только потому, что убежден в невиновности своей собаки. И я торопилась читать дальше, чтобы убедиться – пес Боцман не убивал кролика Йокке! Дети сумеют и успеют это доказать! Ни мне, читательнице, ни героине не приходило в голову, что Боцман-убийца, оставленный в живых, это и есть счастливый финал.
До каких же высот гуманизма мы с тех пор, с рубежа 70-х годов, поднялись, что забыли: собака, задирающая домашний скот, кусающая людей, – жить не имеет права.
Приведенная выше история случилась в августе. Сейчас, как мы видим, еще сентябрь. Но на днях, просматривая френдленту, я встретила еще один рассказ о собачьем укусе. Только сетевая моя знакомая – молодая мать – старше двадцати пяти лет и получила противостолбнячный укол. Как и полгода уколов от бешенства. «Это случилось на пустыре около библиотеки МГУ, – пишет она. – Мы часто срезаем так путь к метро. Мне некуда было деться. Они лежали впереди на дороге. Увидели меня, рванули ко мне. Стали лаять, в основном одна, пара подтявкивали. Я не бежала никуда и не отмахивалась. Замахнуться побоялась. До последнего думала, что отстанут. Но та самая тварь впилась мне вдруг в левую икру. Вдруг все разом накинутся, мелькнуло в голове. А до Ломоносовского оставалось рукой подать…»
А ведь это совсем недалеко от Ленинского. В сухом остатке – только в одном районе за минувший месяц покусали самое меньшее двоих. Можно иначе посчитать – двух за месяц покусали только среди моих знакомых. Такими темпами за год я успею поволноваться за два десятка и еще четверых человек.
Москва – один из немногих мегаполисов, по которому бродят около ста тысяч бездомных собак. С 2002 года принята программа стерилизации бродяжек, признанная провальной уже и самими московскими властями. Собаку отлавливают, стерилизуют, кормят (все это – на деньги налогоплательщика), а затем выпускают на волю. За семь лет собачьи стаи – уже привычная нам деталь городского пейзажа – нисколько не умалились и не стали менее агрессивными. В апреле прошлого года стая собак растерзала в Измайловском парке возвращавшегося с работы москвича. Он скончался в реанимационном отделении городской больницы №36. Нападение, кстати, произошло в семь часов вечера.
Мы можем смело предположить, что те собаки-убийцы и сегодня бродят по Измайлово.
Бродяжки нападают на детей – поскольку дети пугаются и убегают. Бродяжек раздражает все, что быстро движется. Сколько раз и я самое, катаясь на велосипеде, становилась объектом их неприятного внимания. Сначала лают, потом бросаются догонять. Не знаю, правильно или нет, но я в таких случаях поступаю так: резко торможу и разворачиваюсь к зверушкам лицом. Как бы перехожу из роли добычи в роль предполагаемого нападающего. Обычно ретируются. Но в один непрекрасный день это может и не сработать.
Насколько я поняла, ознакомившись с вопросом, в 2002 году победила установка, что бездомные собаки являются частью экосистемы города. Установка, против коей выдвигается немало веских возражений. Что они делают такого экологического и системного? Пожирают пищевые отходы? Такой системы уничтожения пищевых отходов в полной мере не придерживался даже раннефеодальный город. Умолчим уж о том, что благодаря Сердобольным Старушкам помойки только увеличиваются. Что не доедают собаки, то достается крысам. И крыс из-за собак только больше, а не меньше, как пытаются уверить нас доморощенные «зеленые». Собаки же сосуществуют с крысами вполне мирно. Ну не состоят они в городской среде в одной прямой пищевой цепочке. А вот настоящие охотники на крыс – кошки, как дикие так и домашние, – нередко становятся жертвами собак. Так же сомнителен и еще один довод «зеленых» – не провоцируй собаку, она и не нападет. Человеческие и собачьи представления о том, что есть провокация, весьма различны. Человеку кажется, что коли он не замахивается на собаку палкой, а мирно следует по своим делам, так он и не провоцирует. Но собаку может спровоцировать всего лишь то, что человек идет по своим делам там, где скоро явится Сердобольная Старушка со вкусными косточками.
Сердобольных Старушек, строго говоря, надо штрафовать. Если они такие добрые, пусть лучше возьмут одну собаку в дом, чем прикармливать десятерых с примкнувшими крысами. Но главная проблема, конечно, не в Сердобольных Старушках, а в необходимости срочного перехода к уже превосходно зарекомендовавшей себя во многих странах практике. Бродячих собак отлавливают, и, недельку откормив, подвергают тесту на агрессивность. Собакам, прошедшим тест, стараются подыскать хозяев. Признанных опасными – усыпляют. Но ни одной не выпускают обратно на улицу.
И это разумно, и это правильно. Бродячая собака – хищник, притом хищник, вписанный не в живую природу, а в городскую среду, в нескольких поколениях приспособившийся паразитировать рядом с человеком.
Можно, конечно, пойти другим путем: выпустить, например, в широкую продажу собакозащитные ватные костюмы. Так и станем в них ходить даже в летнюю жару.
Жизнь мегаполиса на удивленье легко может превратиться в кромешный ад. По тысяче разных причин, только одной из которых являются бездомные собаки. Но разбираться с последними пора.
Москва все-таки не собачий, а человечий город.
