Николай Бухарин, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН
Думаю, что крупнейшим внешнеполитическим событием было обнародование порталом WikiLeaks дипломатической американской переписки. Оно показывает «кулисы» внешней политики США, действительное ее лицо. Мы узнаем много нового и одновременно испытываем разочарование в том, что все это достаточно банально: не так сложно любому аналитику дать такие же оценки, какие даются в закрытых материалах. Это оказывает воздействие на международную ситуацию во всем мире и на взаимоотношения США с остальным миром. Кроме того, публикации оказывают воздействие на элиты всего мира. И взаимоотношения все-таки охлаждаются. А в странах третьего мира страдают политики и дипломаты, которые общались с американскими коллегами. Вне сомнения, это окажет влияние на мировую политику.
Кроме того, важными событиями было избрание Виктора Януковича на пост президента Украины, гибель президента Польши Леха Качиньского, налаживание отношений РФ и Польши, пожар на нефтяной платформе в Мексиканском заливе, существенный скачок цен на нефть с 70 до 90 долларов — для кризисной ситуации в мире это большой рост.
Самое важное событие в мировой политике - начало вывода коалиционных сил из Ирака. Причем важное событие не как решение проблемы, а как фактор, запустивший или ускоривший процессы начавшейся уже геополитической ломки Большого Ближнего Востока. Уже сейчас видны идущие в регионе негативные процессы: выявление несостоятельности иракского государства, начало распада Ирака с «курдского конца», формирование турецко-иранского альянса и «коррозия» юго-восточного фланга НАТО, возрастание роли Ирана в Ираке и в регионе в целом, рост арабско-иранской напряженности, обострение суннитско- шиитской розни в отдельных странах региона, особенно в Пакистане и, очень вероятно, в Саудовской Аравии, натравливание аравийскими монархиями Соединенных Штатов и Израиля на Иран. Это современные векторы развития Большого Ближнего Востока. По всем направлениям ситуация «набухает». Где-то возможен взрыв. Во всем этом есть и своеобразный «позитив». Это урок, который должен пригодиться США и НАТО в Афганистане.
Я думаю, что процесс этой геополитической ломки региона необратим. Те векторы, которые я обозначил, будут реализовываться с большей или меньшей скоростью, с большей или меньшей четкостью, если только не произойдут другие события, которые поломают сложившуюся конфигурацию этих векторов.
Из значимых в мировом контексте событий 2010 года я бы выделил прежде всего кризис европейской имперской идеи. Еще пару лет назад казалось, что ЕС имеет колоссальный потенциал для становления в будущем как суперцентра силы, новой расширяющейся империи. А без расширения никакая империя не может быть успешной. Такие были шансы. Но в 2010 году стало окончательно понятно, что ничего похожего не происходит, наоборот, есть серьезный кризис, и слабые в экономическом смысле страны не вытягиваются, а наоборот, тянут сильных вниз. Мы в этом году наблюдаем начало процесса «сжимания» европейского проекта. Сейчас возникли предложения вытеснить из еврозоны слабые страны типа Греции, Ирландии, возможно, Португалии.
Я думаю, что причина такого развития — в суперпозиции ряда вещей, в противоречивости самой идеи. Казалось, что интеграция, глобализация, мультикультурализм наращивают потенциал и тенденции будут только усиливаться. Но теперь стало понятно, что такого не получается. Ангела Меркель уже признает, что мультикультурализм провалился как часть этого европейского проекта. Это с одной стороны, с другой — возможное сужение еврозоны, с третьей — принципиальное нежелание ЕС становиться военной силой. Ясно, что невозможно быть имперской суперсилой, абсолютно игнорируя военный аспект. Но Европа этого не хочет.
Я думаю, экономический кризис не играл ведущей роли в этом кризисе ЕС. Ведь из экономического кризиса более или менее успешно выбираются главные европейские страны, не он меняет ход истории. Ход истории меняют идеи.
Прорыв в российско-польских отношениях, как мне кажется, очень важен. Я считаю, что это крайне важное событие европейского и, может быть, международного масштаба. Оно напрямую не связано с трагедией, с гибелью самолета президента Качиньского под Смоленском. Хотя понятно, что на этом фоне сближение России с Польшей стало более очевидным. Ясно, что сложности в российско-польских отношениях рассматривались и в Польше, и в России, и в Европе как очень серьезное препятствие не только для развития двусторонних отношений, но и для отношений ЕС и России. В 2010 году произошло много событий: несколько визитов, и визит президента Медведева 6–7 декабря, принятие в ноябре 2010 года Госдумой РФ заявления о катынской трагедии, где она признается преступлением сталинского режима. С польской стороны было знаковым событием совершенно неожиданное приглашение России к участию в формате Веймарской тройки — это Франция, Германия и Польша. То, что Россия была туда приглашена, свидетельствует о важности российского вопроса для Европы и об определенном повороте в польской политике, которая теперь связывает развитие двусторонних контактов с более активной линией на активизацию отношений между Россией и ЕС. Такая поддержка со стороны Польши позволяет странам, которые и прежде занимали активную линию в отношении России — таким как Франция, Германия, подводить более солидный европейский фундамент под эту политику. Понятно, что есть очень серьезные вопросы, связанные с проблемой реабилитации жертв Катыни. Но этот путь начат.
Я думаю, что непризнание отчета МАК по катастрофе президентского самолета — это сложный вопрос, который нужно урегулировать. Нужно просто разбираться в ситуации и обладать информацией. Я думаю, что сейчас полностью информацию еще не обнародовали. Как и что произошло, конечно, должны решать эксперты с одной и другой стороны. Мне кажется вероятным, что вину или ответственность за случившееся невозможно возложить лишь на одну сторону. Это трагическое стечение обстоятельств, и, как это часто бывает, ответственность не может лежать лишь на одной из сторон.
Самое громкое политическое событие 2010 года — упадок доверия к евро и фактически первые сигналы начала краха европейской валюты. В 2009 году никто не мог себе представить, что такое может быть, что какая-нибудь европейская страна захочет выйти из зоны евро и вернуться к своей национальной валюте. Комментируя такие версии, я тогда говорил, что если это произойдет, то грош цена всему этому проекту интеграции Европы и строительства общеевропейского дома, потому что мы вынимаем главную «колонну» этого дома — евро. А сейчас уже многие высокопоставленные европейские эксперты дают выживанию евро шанс 50:50. Да, евро сейчас спасают — но вы посмотрите, какими усилиями! И какая идет психологическая перестройка в головах людей, особенно в Германии, которая отказалась от своей D-марки, восторженно принимая евро. А сейчас поддержка общеевропейской валюты не превышает 10%.
Падение популярности евро имеет политические последствия. Цена вопроса — выживание ЕС как политического и экономического сообщества. Общая валюта позволила создать этот общий рынок, в составе которого живет почти 500 млн человек. Это уникальный успех европейской интеграции. Все гордились этим. А главный инструмент для достижения этой интеграции и одновременно результат — евро.
Все теперь на плечах Германии, Германия стонет, маленькие европейские государства, особенно те, которые жили всегда за счет Германии, предъявляют фрау Меркель требования: теперь они хотят за счет Германии спасаться. Если фрау Меркель пойдет на эти требования, то вызовет бойкот и изменение политической атмосферы в самой Германии. Последствия кризиса евро в том, что Германия становится уже не таким большим фанатом объединенной Европы. А если такая могучая страна теряет интерес, то можно представить, куда ЕС будет идти. В Евросоюзе могут произойти колоссальные изменения.
В 2011 году кризисная ситуация вокруг евро усилится, после Греции и Ирландии в кризис попадут Испания и Португалия. Пройдут несколько кризисных заседаний ЕС, где поднимут вопрос о стабилизации ситуации внутри Европы. Может быть, чтобы спасти евро, создадут какой-то новый институт, который будет более четко следить за финансовой политикой всего ЕС. Но насколько все страны с этим согласятся, сказать сложно. В 2011 году ЕС фактически дает зеленый свет на вступление странам Западных Балкан. И отменяются визы для албанцев. Это новая психологическая нагрузка на ЕС. Возможно, какая-либо из стран будет принимать меры по выходу из еврозоны. Возможно, это будет Греция. Она может порвать отношения с Европой, но зато спишет свои долги, за которые уже теперь предстоит расплачиваться трем поколениям греков.
Подписание договора об СНВ — прорывное событие. Это очень крупный шаг в налаживании двусторонних отношений, очень важное политическое мероприятие для обоих динамичных молодых лидеров США и России, между которыми такая вот «химия симпатии» совершенно очевидна. И это важный шаг укрепления глобальной безопасности, той сферы, где было так много пессимизма и уныния, особенно в связи с тем, что при администрации Буша этот процесс застопорился. С приходом Обамы российская политическая элита проявляла осторожный умеренный оптимизм. Сейчас это немного развеивается, его начинают считать «хромой уткой» и не столь сильным и умелым лидером, каким он казался раньше. Но он сумел переломить американские подходы.
Роль двух лидеров в том, что это подписание СНВ-3 произошло, очень велика. Между ними установилось взаимопонимание, и импульсы, которые давали политики, способствовали тому, что преодолевались определенные препятствия на двусторонних переговорах.
Хорошо, если за этим последуют движения на других направлениях, очень важных для России: ограничение развития систем ПРО, прежде всего с глобальным американским охватом, продвижение в вопросе запрета вывода вооружений в космос, замена новыми ныне действующих в Европе соглашений об ограничении обычных вооружений и вооруженных сил, обеспечение работы договора о полном запрете ядерных испытания, — повестка достаточно широкая. И администрация Обамы уже показывала понимание, что по ней надо продвигаться. Эта позиция вызывала надежды в кругах мировых разоруженцев и либералов, правда, сейчас эти надежды немного развеялись. Но хотелось бы оставаться оптимистом.
