Экспертное сообщество неоднозначно восприняло отставку президента Дагестана Магомедсалама Магомедова и назначение исполняющим обязанности главы республики депутата Госдумы Рамазана Абдулатипова. Положительная оценка этой кадровой перестановки сводится к тому, что Абдулатипов практически никак не связан с перипетиями борьбы за власть в Дагестане последних лет и не имеет прямого отношения к межклановым войнам, которые традиционно отличают политическую жизнь в этой республике. После того как Абдулатипов в 1990 году был избран депутатом Верховного совета СССР по Буйнакскому округу, его политическая карьера развивалась в основном на федеральном уровне (высшей точкой в ней стала должность министра национальной политики РФ в 1998-1999 годах). В 2006 году, когда Абдулатипов был послом в Таджикистане, его называли одним из претендентов на пост президента Дагестана, но тогда Кремль отдал предпочтение спикеру парламента республики Муху Алиеву. В тот момент он имел репутацию самого некоррумпированного дагестанского политика, но за четыре года во главе республики так и не смог довести до конца ни одну из начатых реформ, имевших целью избавление от пресловутой клановости.
В 2011 году, занимая должность ректора Московского государственного университета культуры и искусств, Абдулатипов переместился в кадровый резерв более высокого уровня после избрания в Госдуму от Дагестана. По аналогичной схеме – из депутатов Госдумы в губернаторы – на юге России за последний год уже было назначено два губернатора: Сергей Боженов (Волгоградская область) и Валерий Зеренков (Ставропольский край). В случае с Дагестаном следует также учитывать этнический фактор: приход аварца Абдулатипова на смену даргинцу Магомедову – это уже второй аналогичный случай в недавней истории республики (в 2006 году аварец Алиев сменил даргинца Магомедали Магомедова, отца ушедшего в отставку президента Дагестана). Однако едва ли это соображение было основным при выборе кандидатуры Абдулатипова.
«Проблема Дагестана в том, что внутри республики идет кровавая "война престолов". Абдулатипов – это спасение, он не имеет зависимости ни от одного дагестанского клана, за его спиной не стоит ни один олигарх. Это человек из федерального пространства. Сейчас у федерального центра есть шанс опереться на народ Дагестана, который поддержит Москву и Абдулатипова», – считает известный журналист и общественный деятель Максим Шевченко (вечером 27 декабря он взял у Рамазана Абдулатипова телефонное интервью, где тот до опубликования соответствующего указа президента подтвердил свое новое назначение).
Однако эта точка зрения уже встретила критику. Так, заведующий сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Энвер Кисриев считает, что необходимости в отставке Магомедсалама Магомедова не было, поскольку в его работе не было каких-либо значительных провалов. «Абдулатипов – известный публичный политик, он не является какой-то одиозной фигурой, не замешан ни в каких скандалах, не связан ни с какими кланами, – комментирует эксперт новое назначение. – Может быть, центру кажется, что именно такого рода человек может изменить ситуацию в Дагестане. Я не очень понимаю, как это можно сделать». Энвер Кисриев напоминает, что реальная структура власти, основанная на так называемых этнопартиях, формировалась более 20 лет и вывести эти структуры из процедур принятия решений, лишить очагов реального управления невозможно. «Я не знаю, что может представлять собой "команда Рамазана Абдулатипова", – отмечает социолог важнейшую проблему, которая возникнет перед новым президентом Дагестана. – Формирование команды как раз и будет самым трудным сейчас для него. Потому что в республике любая команда – это внутриклановые люди. Как можно набрать команду из людей, которые жили, живут и работают вне кланов, я плохо себе представляю».
Действительно, не следует забывать о том, что в дагестанской политике и экономике переплетено огромное количество интересов и вынести их за скобки в процессе принятия важных решений нереально. К тому же при Магомедсаламе Магомедове в республике было начато или заявлено немало значительных инвестпроектов, и сейчас их инициаторам требуется прежде всего гарантия нового руководства республики, что предыдущие договоренности будут исполняться. На это потребуется время, и вряд ли все заинтересованные структуры останутся удовлетворены – а недовольные в итоге быстро пополнят ряды оппонентов новой власти. А это приведет к тому, что начнется новый цикл силового противостояния разных группировок.
Иными словами, отсутствие преемственности власти – главный минус ставки на «равноудаленного» кандидата. И если вспомнить аналогичные случаи в регионах Северного Кавказа, то пока это в основном неудачный опыт. Первым в этом ряду следует назвать Хазрета Совмена, президента Адыгеи в 2002-2007 годах. В политику он был рекрутирован из крупного бизнеса – до избрания главой республики Совмен руководил золотодобывающей компанией «Полюс» в Красноярском крае, откуда привел значительную часть своей команды. Однако очень быстро оказалось, что «внешний управляющий» не справляется с управлением – за пять лет в правительстве Адыгеи сменилось семь премьер-министров, а сам Совмен в конечном итоге перебрался в Лондон, расписавшись в невозможности контролировать ситуацию в регионе. После чего был заменен тесно связанным с местными элитами профессором Асланом Тхакушиновым, который возглавляет республику с 2007 года и за это время успел подготовить себе преемника – главу правительства республики Мурата Купилова.
Следующий эксперимент с равноудаленностью на Северном Кавказе был проведен в Ингушетии, где в 2002 году на смену Руслану Аушеву пришел кадровый офицер ФСБ Мурат Зязиков, до этого немало проработавший за пределами республики. Результат шести лет его руководства – полное отчуждение рядового населения республики от власти, регулярное не контролируемое руководством республики насилие силовиков над местными жителями и рост террористической напряженности. В результате Зязиков покинул пост за два года до окончания второго срока, когда ситуация в Ингушетии стала совершенно взрывоопасной.
Третья ставка на равноудаленного главу была предпринята в Карачаево-Черкесии – в 2008 году руководителем этой республики стал судья Конституционного суда Борис Эбзеев. При его преемнике Мустафе Батдыеве в КЧР случился крупный скандал, когда зять Батдыева Али Каитов (племянник тогдашнего «энергетического короля» Северного Кавказа Магомеда Каитова) оказался замешан в убийстве семерых человек при разделе имущества химкомбината в Черкесске. Возмущение жителей республики быстро дошло до точки кипения – в ноябре 2004 года митинг на центральной площади Черкесска перерос в разгром здания республиканской администрации. Батдыеву дали доработать полный срок, но кандидатура доктора права Эбзеева рассматривалась как возможность поставить во главе республики человека, независимого от местных кланов. Однако ставка на равноудаленность не сыграла: Эбзеев не смог сформировать собственную команду и обрести поддержку местных элит. Приход ему на смену в начале 2011 года человека из круга Батдыева – 35-летнего Рашида Темрезова – поначалу воспринимался настороженно. Однако за два года во главе Карачаево-Черкесии Темрезову удалось добиться консолидации элит и существенно продвинуть ряд крупных инвестпроектов на территории республики.
Впрочем, следует назвать и явно удачный случай, когда появление «равноудаленного» главы пошло субъекту Северного Кавказа на пользу. Речь идет об Ингушетии при ее нынешнем главе Юнус-Беке Евкурове, который за четыре года проделал громадную работу сначала по достижению в республике гражданского мира, а затем – по привлечению первых крупных частных инвестиций (на днях в Ингушетии открывается первый горнолыжный курорт). Именно таким руководителем в идеале видится Рамазан Абдулатипов. «Может быть, ему удастся наладить прямой диалог с обществом, минуя кланы? – предполагает Энвер Кисриев. – И убедить общество, что он берется за дело и решает проблемы не каких-то клановых структур, а проблемы общества в целом. Если народ, дагестанцы, поверит в это, то, может быть, он получит массовую поддержку, независимую от клановых структур. Если бы ему это удалось, он был бы триумфально, легитимно избран на должность главы республики. Если Абдулатипову удастся получить сердца дагестанцев и они будут голосовать уже как граждане, находящиеся вне джамаатских, этнических, религиозных структур, как граждане республики, которые хотят справедливого, легитимного строя, то он будет избран, он получит могучую силу».
Однако стоит иметь в виду и еще одну версию нынешних перестановок в руководстве Дагестана: 66-летний Рамазан Абдулатипов – это лишь переходная фигура, назначенная до того момента, пока не будет законодательно определен порядок избрания руководителя республики и найдена новая фигура на эту должность. А в этом случае на сцену должны вновь выйти ключевые игроки, определявшие политическое поле республики при Магомедсаламе Магомедове, – крупные российские бизнесмены дагестанского происхождения: Сулейман Керимов, братья Зиявудин и Магомед Магомедовы, глава совета директоров ОАО «Курорты Северного Кавказа» Ахмед Билалов. Да и самого Магомедсалама Магомедова рано списывать со счетов – должность заместителя главы администрации президента не следует рассматривать как разжалование или понижение в статусе. Так или иначе, Дагестан на протяжении ближайших лет будет оставаться наиболее проблемной территорией Северного Кавказа, где не приходится надеяться на простые решения с быстрым результатом.
