От добра добра не ищут, и пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Конфликт, в который Россия оказалась втянутой, изменил настроения в стране. Гром грянул, пора креститься. Сегодня пришло время для инноваций и качественного скачка в экономике при государственной поддержке.
Государственное вмешательство в экономику в рамках либеральной модели рассматривается как абсолютное зло, неприличие и святотатство. Между тем современная цивилизация не могла бы возникнуть, если бы в свое время Великобритания не ввела защиту своих рынков от конкуренции. Первый шаг к созданию современной технологической цивилизации состоял в том, что в середине XVII века Навигационным актом Великобритания закрыла метрополию и свои колонии от голландского торгового флота.
В первой половине XVII века Голландия была основным морским «извозчиком», без малого половина мирового флота ходила под голландским флагом. Голландский флот представлял собой либерализм в действии, олицетворение свободного рынка, доставляющего потребителям в любой точке света дешевый товар от наиболее эффективного производителя. Британское правительство, приняв в 1651 году Навигационный акт, нанесло удар по свободному рынку морских перевозок. За ним последовал длинный ряд войн и протекционистских мер, направленных на защиту собственных рынков и производств от внешней конкуренции. Их результатом стало создание тепличных условий для английской промышленности и сельского хозяйства, которые в свою очередь породили спрос на инновации.
Торговец приходил к промышленнику и говорил, что купит у него для поставки в колонии весь металл, что тот может произвести. Промышленник в ответ сетовал, что мощности печей недостаточные и топливо дорогое, работников не хватает, из-за чего им приходится больше платить. Тут на сцене появляется изобретатель, предлагающий промышленнику технологии производства железа с использованием каменного угля взамен древесного, а заодно – паровой насос для откачки воды из глубоких угольных шахт. Гарантии сбыта на практически неограниченном рынке метрополии и колоний делают внедрение инноваций привлекательным и беспроигрышным делом. Если бы не протекционизм, паровой насос так бы и остался экзотической игрушкой, железо Англия импортировала бы из Швеции, где богатые рудные запасы и обилие леса для изготовления древесного угля, а революция пара и стали, ставшая фундаментом современной цивилизации, возможно, не произошла бы и до сегодняшнего дня.
И таких примеров множество. Инновации, сильнее всего изменившие наш мир, происходят, как правило, не из либеральной экономической среды. Известно, например, что первая ЭВМ была построена по заказу Министерства обороны США для расчета траектории снарядов морской артиллерии, а интернет появился на свет как средство связи на случай ядерной войны по заказу того же американского оборонного ведомства. Оно же было основным заказчиком Силиконовой долины на заре ее существования.
К чему это я все? России теперь предстоит жить под давлением. Собственно, оно началось не с украинским кризисом, и не с ним оно прекратится. Просто сегодня вещи названы своими именами. «Российская угроза» нужна США как средство для мобилизации союзников и удержания места лидера «свободно мира», места, приносящего им солидный доход. Поэтому новое противостояние – это надолго.
Наверное, все это плохо. Но с другой стороны, такое развитие событий – это вызов, который содержит в себе принципиально новые возможности для нашей страны. Больше никого не удивит необходимость самостоятельного развития производств, замещающих иностранные аналоги. Закрытие российских рынков, которое еще год назад выглядело бы варварством, сегодня – всего лишь ответ на санкции, широко поддерживаемый общественным мнением. Кстати, закрытие российского рынка от украинской продукции стало наибольшим стимулом для развития российской промышленности за последнее время: конфеты и железнодорожные вагоны не хуже украинских мы точно можем выпускать.
Про либеральную модель трансграничного разделения труда можно теперь забыть: мы уже увидели, к чему приводит зависимость от международных расчетных систем и финансовых центров. Сперва вам рассказывают как это здорово – импортировать лучшие в мире решения по хорошим ценам, не заморачиваясь с собственными дорогими и неэффективными разработками, а потом, не стесняясь, эту зависимость против вас используют как удавку на шее. Так что теперь ни одному разумному человеку не придет в голову агитировать за отказ от собственных технологических производств в пользу импорта. Так что инновационное развитие из благих пожеланий превращается в насущную необходимость, условие выживание нашей страны. Нужда заставит и кузнеца сапоги тачать.
Мобилизация под давлением позволит сдвинуть с места решение застарелых социальных проблем, среди которых на первом месте стоит неэффективность системы государственного управления и в частности – коррупция.
Вообще коррупция – это явление, тесно связанное с доминирующими в обществе настроениями. Если власти справляются с задачей поддержания существующего стандарта качества жизни и обеспечивают наращивание потребления, то люди спокойно смотрят на «шалости» чиновников в использовании общественных ресурсов. Поэтому в быстрорастущих экономиках уровень коррупции всегда выше – если чаша полна, то кого волнует, сколько перелилось через край?
Отношение к коррупции меняется, если экономика не может поддержать рост качества жизни населения. Вообще пресечение коррупции – это такой же источник общественного благополучия, как эксплуатация запасов нефти и газа. Только бороться с коррупцией сложнее, чем бурить скважины: в отличие от освоения новых месторождений, пресечение коррупции ущемляет интересы чиновников. Поэтому очередь коррупции (вернее, борьбы с ней) наступает, когда более простые источники дохода исчерпаны. Если традиционные способы поддержания роста потребления больше не работают, люди начинают настаивать на более эффективном использовании ресурсов, находящихся в распоряжении власти. Общество требует, чтобы коррупционные потоки были возвращены в бюджет и использованы для повышения качества жизни людей. Именно это и происходит в нашей стране на наших глазах.
По прессе ходят фантастические оценки коррупции в России вплоть до 50% ВВП. В реальности даже в худшие времена ее размер не превышал 5-7% ВВП. За последние годы по нашим оценкам объем коррупционных потоков в России сократился не менее чем в 2 раза – до 3-4% ВВП. Нужда в стимулировании стагнирующей экономики привела к тому, что в последние несколько лет борьба с ней стала реальной государственной политикой. Можно надеяться, что необходимость компенсировать внешнее давление и далее будет стимулировать пресечение коррупции, а заодно поспособствует улучшению предпринимательского климата в нашей стране.
