Доктор Башанкаев: мой путь в Донбасс был предопределен
«Люди, которые здесь, — они более крепкие, более цельные, и их можно даже ставить на руководящие позиции в других местах, потому что они не за кошелек, они за Родину
№5
№5
Мы живем в эпоху угасания Новой истории
Россия — это самостоятельный суперэтнос, система. А систему очень трудно поломать. Постоянно натыкаешься на какие-то линии обороны
№1
Надо читать
Писатель Дмитрий Филиппов: я понял, что не могу по-другому
«Когда-нибудь все это закончится, и у меня внуки спросят: дедушка, а где ты был во время этих событий? И что я им отвечу: да я, внучок, флагом размахивал?»
Андрей Коробов-Латынцев: «Так реализуется моя свобода»
«Достоевский сказал, что бытие только тогда есть по-настоящему, когда ему грозит небытие. Глядя на Донбасс, я понимаю, что русское бытие здесь сосредоточилось не просто так, а потому, что оно испытало серьезнейшую угрозу небытия»
Русский роман и русская жизнь
Писательница Наталия Курчатова отправилась считать птиц в Полистовский заповедник, чтобы увидеть его жизнь своими глазами
Существо времени
Книга о святом подвижнике XV века читается как своего рода историческое уравнение.
Обаяние кроликов
Для петербургского прозаика минувший год выдался урожайным — вышли роман «Франсуаза», побывавший в шорт-листах двух крупных премий, сборник и эта небольшая книжица
Завоеватели
Новый роман Александра Терехова — о жизни и смерти московского медиаменеджера, об оппозиции человеческого и Системы — стал лауреатом премии «Национальный бестселлер»
Боги Волги
Во что и как верят язычники, живущие на берегах главной русской реки.
Конь Вялый
Роман-исследование об отношениях белого и коренного населения Северной Америки как запоздалое оправдание перед аборигенами
Звериный оскал
Трое парней, нуждающиеся в деньгах, соглашаются выполнить нехитрую работу — выдвинуться в деревню Калитино в Керженском заповеднике Нижегородской области и снять со стены заброшенной церкви фреску св
Таинственный остров
На идиллическом шведском острове Готланд живет множество самых обычных скандинавских семей. И хотя Готланд находится всего в ста километрах от материка, жизнь тут устроена по своим законам: островитяне чуть ли не все знакомы друг с другом и находятся в разнообразных дружеских, семейных и прочих связях
Наши штыки на высотах Синявина, наши полки подо Мгой
Воспоминания о войне хранителя Эрмитажа Николая Никулина люди передают из рук в руки и скачивают в интернете, горячо спорят, плачут и признаются, что у них произошел переворот в сознании
Математик и еретик
«Когда он родился, то был настолько мал, что мог весь поместиться в квартовый горшок», а женщины, которых послали за вещами для младенца, «уселись на приступку у изгороди и объявили, что спешить резона нет, поскольку дитя наверняка умрет еще до того, как они воротятся»
Греческая свадьба
Лаконичный и незатейливый роман, в котором молодой историк, выполняя просьбу своей квартирной хозяйки, одиноко стареющей дочери богатого судовладельца, едет исследовать, что же такое есть Святая гора Афон
Не больше чем слоны
С Болматом произошла любопытная штука — еще недавно, каких-то десять лет назад, это был писатель-открытие с романом «Сами по себе», а сейчас пятидесятилетний дядька, который вполне буржуазно поживает за границей и пишет, пишет себе рассказы
Языческая проза
Лирическое повествование Дениса Осокина ныряет в Волгу, Каму, Нею, Оку, Вытегру или Казанку — и достигает головокружительных глубин народного подсознания
Игры патриотов
История начинается очень лихо — с разборок между Священной Римской империей, Словеноруссией и Запорожским каганатом (именно так)
Мне знакомы эти песни
Новый Фигль несколько разочаровал. Сюжет, в центре которого кино, сильно запутан и разрешается довольно нелепо. И если в кино нелепость играет пестротой зримых образов, то словам нечем прикрыться, они так и стоят голые, как забытые после нового года елочки на балконе
Социальный дарвинизм
Переходный Прилепин: от героя к писателю через «Обезьяну».
