После развала СССР всем пришлось несладко, но для Армении он оказался настоящей катастрофой. Одна из самых богатых и благополучных советских республик буквально в течение года превратилась в страну без производства, работы, денег, а также света, тепла и воды. Так уж вышло, что одним из пунктов борьбы с Советской властью в Армении было закрытие Армянской АЭС. После Чернобыля и страшного землетрясения в Спитаке это решение тогда казалось заботой о своем народе и своей земле. Рассказы о ереванских зимах с 1992-го по 1995 год напоминают американские постапокалипсические фильмы. Топили всем, что горит и что можно засунуть в печку-буржуйку, которыми вынуждены были обзавестись буквально все. Уже в первую зиму в Ереване почти не осталось деревьев, а в книжных магазинах за считанные недели смели весь позднесоветский некондиционный ассортимент (решения партийных съездов, учебники марксизма-ленинизма, романы о тружениках села). Ну а скольким людям спас жизнь Владимир Ильич Ленин — толстая мелованная бумага его собраний сочинений горела долго и давала настоящее тепло. «Я помню, у моего отца случился приступ, а чтобы вызвать врача, надо было идти несколько кварталов к месту, где по ночам дежурили машины “скорой помощи” — мне пришлось взять с собой пистолет, чтобы отстреливаться по дороге от собак», — рассказывает лидер партии «Новые времена» Арам Карапетян. Света и тепла не было, но пистолет тогда в Ереване был у многих.
Ну и, наконец, в 1991 году началась полномасштабная война между Арменией и Азербайджаном за Карабах. Настоящая, жестокая и кровавая война, которая велась всеми правдами и неправдами.
Впрочем, война через три года закончилась, причем закончилась победой армян, атомную станцию снова запустили, и в домах появились свет, тепло (о центральном отоплении, впрочем, пришлось все-таки забыть) и вода (в большинстве районов страны, правда, ее до сих пор дают на несколько часов в день).
Но тут обнаружились и куда более значимые последствия развала СССР для Армении — сам факт отсутствия единого пространства Союза превратил эту независимую страну в клочок земли, практически лишенный экономических перспектив. Даже простой взгляд на карту позволяет понять глубину катастрофы: отрезанная от моря, лишенная железнодорожного сообщения (советские железнодорожные магистрали шли через Абхазию и Азербайджан и уже давно не функционируют), блокированная враждебными соседями — Азербайджаном и Турцией, Армения теперь связана с внешним миром только весьма ненадежным сообщением через весьма ненадежную Грузию. А если добавить к этому практически полное отсутствие значимых природных ресурсов, картина получится совсем удручающая. Впрочем, и это еще не все. Армения за прошедшие пятнадцать лет поставила абсолютный рекорд по миграции населения — страну покинуло больше половины ее жителей: в Советской Армении проживало около 4 млн человек, сегодня осталось 1 млн 800 тыс.
Расстрел в прямом эфире
1
Чтобы в этой ситуации решать стоящие перед страной проблемы (наладить хоть какую-то экономику, восстановить производство, создать приемлемые условия для жизни людей), нужно если не чудо, то хотя бы выдающиеся элиты, способные возглавить и повести нацию. Но с этим в Армении оказалось даже больше проблем, чем где-либо (исключая, наверное, Грузию). Властную элиту страны трудно назвать выдающейся. Слово «криминал» в Армении означает вовсе не уличную преступность, которой как раз почти нет, оно жестко закреплено за властью.
После крушения СССР президентом Армении стал лидер «Народного фронта» Левон Тер-Петросян — национально ориентированный профессор-гуманитарий. Выбран он был при абсолютной народной поддержке на волне эйфории независимости и борьбы нации за Карабах. Однако спустя пять лет, в 1996 году, Левон Тер-Петросян, окончательно утративший популярность, стал президентом только при помощи очевидных манипуляций с голосами избирателей. К этому моменту резко усилилось его окружение. Деятели военного времени, те самые, которые правдами и неправдами добывали победу и деньги на победу, почувствовавшие вкус власти и те возможности, которые она открывает. Они не захотели отдавать власть только потому, что кто-то как-то кидает в урну какие-то бумажки. Народ бурлил, толпа ворвалась в парламент, где находилась избирательная комиссия, и устроила избиение членов комиссии, а также попавшихся под руку депутатов.
Но этим все и закончилось. Власть осталась у Тер-Петросяна, но окруженного уже не революционными романтиками, а полевыми командирами, сформировавшими вокруг себя группы, которые можно было бы назвать финансово-промышленными, если бы в Армении была какая-то промышленность.
Впрочем, через два года Тер-Петросяну все же пришлось уйти — не под давлением оппозиции, разумеется, а под давлением того самого окружения. Причиной стала попытка Тер-Петросяна пойти на уступки по карабахскому вопросу и выполнить решение Минской группы — вернуть Азербайджану часть оккупированных территорий (кроме самого Карабаха Армения в результате войны получила контроль над всей территорией Азербайджана, прилегающей к Армении).
Новым президентом стал Роберт Кочарян — бывший глава Комитета обороны Карабаха и президент этого непризнанного государства. Один из героев войны, только год как перебравшийся в Армению, причем на должность премьер-министра, пользовался еще достаточно высоким авторитетом у населения. Однако в качестве его соперника выдвинулся бывший руководитель Советской Армении Степан Демирчян. В итоге пришлось и тут немного подтасовать голоса — во всяком случае, так утверждают почти все, с кем мы говорили в Армении.
Через год, впрочем, Демирчян триумфально выиграл парламентские выборы, чему способствовал его альянс с Вазгеном Саркисяном — одним из тех, кто отправил в отставку Тер-Петросяна. Но тут произошло событие, не имеющее аналогов не только в бурной постсоветской, но и в мировой истории: 27 октября 1999 года ворвавшиеся в зал заседаний парламента «народные мстители» расстреляли из автоматов руководителей правительства и парламента, в том числе спикера Карена Демирчяна, самого популярного политика в тогдашней Армении, и премьер-министра Вазгена Саркисяна, самого влиятельного в тот период человека в стране. Заседание парламента показывали в прямом эфире, и вся страна видела, как во время выступления министра финансов (который, кстати, остался жив) в зал ворвались вооруженные люди и открыли огонь. Это действительно стало шоком для нации. Были толпы на улицах, волнения в армии, было заявление Путина, только-только назначенного премьер-министром, произнесенное в аэропорту Еревана с болью и нажимом: «Как только у России появляются верные друзья, их убивают».
Итогом же всех этих бурных событий стало резкое укрепление позиций Роберта Кочаряна и его ближайшего соратника (еще по Карабаху) главы МВД и КГБ Сержа Саркисяна, ставшего впоследствии министром обороны. Практически вся власть в стране сосредоточилась теперь в их руках. В Армении наступила стабилизация. И сегодня вся экономика страны, весь крупный бизнес, все, что приносит доход, контролируется кланами, структурированными вокруг этих двух лидеров.
Все схвачено
В советское время Армения была республикой с развитой промышленностью. Причем начиная с 50-х годов в Армении строились в основном высокотехнологичные предприятия (ВПК, электроника, ювелирная промышленность), а среди армян был самый высокий процент высококвалифицированных рабочих по стране. Кроме этого в Армении в процентном отношении к населению было больше всего НИИ. Сами армяне любят говорить о себе: «Мы не торговая нация, мы не нация сервиса, мы нация, умеющая работать руками и головой». После развала СССР все эти заводы, бывшие частью советской технологической цепочки, встали. И по большей части стоят до сих пор. Что же до новой экономики, которая выстроилась за последние пятнадцать лет, то она в Армении весьма специфична.
Из крупной промышленности в Армении сегодня работает только два медно-молибденовых комбината, «Арменал» — бывший Канакертский алюминиевый завод, который выкупил реконструировал и запустил «Русал», и электроэнергетика, основная часть которой находится в управлении РАО ЕЭС. Вот, пожалуй, и все. Значимым является также коньячное производство — Ереванский коньячный завод (ЕКЗ), принадлежащий французской фирме «Перно-Рикар», который производит знаменитый «Арарат», и Ереванский коньячно-винно-водочный комбинат (ЕКВВК), который выпускает коньяк «Ной», производство минеральных вод (бренд «Джермук», который с недавних пор заменил для российских потребителей грузинский «Боржоми»), пивоваренные заводы и ювелирка. Ювелирное производство рассредоточено по множеству мелких артелей. В основном это огранка привозных алмазов — традиционное занятие армян по всему миру. То самое умение делать тонкую работу руками.
Основой же армянской экономики является весьма необычный ресурс — деньги армянских диаспор за рубежом. Первое, что приходит в голову, — использовать этот ресурс для прямых инвестиций в экономику Армении. В начале 90-х казалось, что богатые армянские диаспоры Франции и США завалят страну инвестициями и быстро поднимут производство. Однако за все время инвестиций в армянскую экономику поступило очень немного. Тут сыграло роль и положение Армении, отрезанной, по сути дела, от мира, но главное даже не это. Просто так прийти с деньгами на армянский рынок оказалось невозможно: хозяйственно-административная система отстроена так, чтобы с максимальной эффективностью перераспределять деньги армянских диаспор между собой. Кто бы и что бы ни производил в Армении, он должен делиться с теми, кто стоит у власти. В этой ситуации прямые инвестиции в экономику оказались затруднены.
Основные деньги в стране делаются на поставках бензина, газа, сахара и прочего товара, за который граждане потом платят долларами, присланными из России, США, Франции. Весь этот бизнес монополизирован и поделен между людьми президента Роберта Кочаряна и людьми министра обороны Сержа Саркисяна.
Доди Гаго и Ko.
2
После слова «криминал» вторым по частоте употребления в Армении является слово «олигарх». Олигархами здесь называют бизнесменов, состоящих при власти, которые контролируют какие-либо монопольные поставки и владеют теми или иными активами (почти всегда и то и другое вместе).
Главным олигархом страны является Гагик Царукян. Или, как его называют почти все в Армении, Доди Гаго. Перевести эту кличку, которую он получил еще в детстве (Армения маленькая страна, и тут все всех знают) можно одновременно и как Сильный Гагик (Царукян был когда-то чемпионом мира по армрестлингу), а можно и как Тупой Гагик. Предпочитают, естественно, второй вариант. И очень любят рассказывать историю про то, как Путин, проезжая мимо роскошного дома Царукяна по дороге с озера Севан к Еревану, принял его за очередной памятник культуры, а когда ему объяснили, что это дом Тупого Гагика, ответил: «Значит, не такой уж и тупой этот Гагик».
Царукян владеет пивоваренным заводом «Котайк», лучшим в стране, Ереванским коньячно-винно-водочным комбинатом, несколькими цементными заводами, газопроводной станцией, мебельным бизнесом, контролирует большинство артелей по огранке алмазов и поставки сельхозпродукции в страну. Однако примечательно, что лично к нему в стране относятся весьма благожелательно, во всяком случае, без злобы (а в котайском районе, где почти все, что работает, принадлежит ему, он так и вовсе очень популярен). Даже жалеют его. В частности, мы несколько раз слышали очень трогательную историю про маму Гагика Царукяна, которая жаловалась (в присутствии самого рассказчика, разумеется) парикмахеру, официанту или подругам на то, что ее сын работает с утра до ночи, а у него все, что он заработал, отбирают.
Царукян возглавляет только что опубликованный список армянского варианта журнала Forbes — его состояние оценено в 500 млн долларов. Зато остальные места в первой десятке заняли непосредственные руководители государства. Кроме Роберта Кочаряна и министра обороны Сержа Саркисяна в числе самых богатых людей Армении оказались министр юстиции Давид Арутюнян, глава таможенного комитета Армен Аветисян, министр транспорта и связи Андраник Манукян и мэр Еревана Ерванд Захарян.
В сознании людей олигархи являются одновременно и частью властно-криминальной системы, и ее жертвами, такими же, как и простые люди.
Что же касается среднего и мелкого бизнеса, то даже старики в провинции так не жаловались на жизнь, как это делали представители этого класса. Перечисление всех, кому надо регулярно платить, с кем делиться и кому отстегивать, занимало обычно столько времени, что даже мы, привычные к рассказам московских бизнесменов, слушали с некоторым недоумением. Лучше всего чувствуют себя те, кто находится под непосредственным патронажем какого-нибудь крупного чиновника или олигарха. Впрочем, даже в этом случае отстегивать приходится не только ему, но список соучастников бизнеса в этом случае резко сокращается.
Ереван
В Ереване живет более половины оставшегося населения страны — около миллиона человек. Сегодня тут уже ничто не напоминает об ужасах начала 90-х. Город вполне живой, всюду кафе, современные магазины, яркие огни, почти у всех сотовые телефоны. Много молодежи, особенно почему-то девушек, кстати, по большей части красивых. Большое количество молодежи тут объясняют просто: в Армении сохранилось качественное и недорогое образование (все вузы — платные, годовая плата в среднем составляет 1000 долларов), и большинство армян учится дома и только потом разъезжается по миру.
Цены — 50–70% от московских, исключая, конечно, фрукты и овощи, которые заметно дешевле. Хорошей зарплатой считается 300 долларов (115 тыс. драмов), 150 — мало, но, в общем, нормально. Однако когда спрашиваешь о расходах, то цифры оказываются заметно больше. Основная же статья расходов обычной армянской семьи — коммунальные платежи. Тут на все стоят счетчики. Центрального отопления нет (батареи почти все уже сняли и снесли в металлолом), горячей воды тоже. Нагревать и обогревать приходится электричеством или газом. Газом дешевле, но чтобы переоборудовать квартиру под газовое отопление, надо потратить немалые деньги (от 700 до 2000 тыс. долларов). В итоге семья из двух человек, живущая в двухкомнатной квартире, ежемесячно платит за коммунальные услуги около 60 долларов летом и почти 100 зимой. И это при дешевом газовом отоплении.
Пенсия — 20–25 долларов. Впрочем, почти всем присылают деньги из-за границы дети или родственники, и таким образом покрывается разница между расходами и доходами. Присылают деньги в долларах, а потому очень большим ударом по населению стала резкая его девальвация. За год местная валюта подорожала по отношению к доллару почти вдвое: было 6000 драмов за доллар, теперь — 3800. Цены остались те же и даже выросли вместе с инфляцией, а реальные доходы людей уменьшились. Ревальвация драма воспринимается здесь не иначе, как попытка властей экспроприировать присылаемые из-за рубежа деньги.
Цены на жилье, конечно, не московские, но достаточно высокие и уже перевалили за 1000 долларов за метр даже в не очень престижных районах. Строительство идет бурно, особенно в центре и прежде всего элитного жилья. Впрочем, население воспринимает это без особого энтузиазма, даже с некоторым раздражением.
Провинция
3
Армения — великая страна. Это с очевидностью понимаешь, стоит выехать из Еревана на армянские просторы. Перед тобой открывается величественная панорама уходящих в даль холмов и гор, от которых веет истиной древностью и чем-то еще, что не очень получается выразить словами. Все это по-настоящему впечатляет.
Чего не скажешь о жизни армянской провинции.
Город Спитак — в ста километрах от Еревана; здесь был эпицентр страшного землетрясения 1989 года. Тот, кто видел Спитак тогда, подтвердит: города не было, было только кладбище — новенькое, с иголочки. Сегодня город есть: красивые дома, элегантная центральная площадь, и когда с вершины ближайшего холма нам открылась его панорама, то рассказы о том, что там по-прежнему живут в лачугах, представились преувеличением. Увы, в них оказалось много правды. Времянки, обшитые листами жести, проложенными слоем старой, осыпающейся стекловаты, которые зимой почти невозможно обогреть, — это дома, где до сих пор живет более половины жителей города. Работы в Спитаке нет. Функционируют только почта, мэрия и полиция: ни техникума, ни сахарного завода, ни трикотажной фабрики, ни прочего больше нет. Те, кому повезло с работой, получают 15–25 тыс. драмов (1100–18000 рублей). А коммунальные платежи тут почти такие же, как в Ереване. Да и цены не многим ниже (килограмм мяса на рынке стоит чуть меньше 100 рублей на наши деньги). Машины есть у многих, но на них ездят редко — не хватает денег на бензин. В поисках работы жители Спитака, как, впрочем, и других провинциальных городов, часто уезжают работать в Ереван (те, кто мог и хотел уехать за границу, уже сделали это), но даже за место продавца в ереванском магазине надо дать взятку, и весьма значительную.
Не лучше обстоят дела и в тех городах, в которых никакого землетрясения не было. Чаренцаван — один из промышленных центров Советской Армении. В городе было 13 заводов из них пять союзного значения. Сегодня работает три цеха, да и то не на полную загрузку. Из 50 тысяч населения осталось 15 тысяч. Работает 500 человек. Еще около ста человек пытаются заниматься каким-то бизнесом. Бывшие токари шестого разряда, мастера-сварщики высшей квалификации, инженеры играют в карты на центральной площади и ждут вестей от детей, которые разбросаны по всему миру.
В Раздане, областном центре, картина чуть лучше. Тут есть ТЭЦ, принадлежащая РАО ЕЭС (электричество продается в Иран), на которой работают около тысячи человек и получают 200–250 долларов. Кроме того, идет какое-то строительство и можно наняться чернорабочим. В городе уже давно нет освещения, воду дают только на два часа в день, но к этому все привыкли. Тем более что еще несколько лет назад были перебои с электричеством, часто не было хлеба и элементарных лекарств. А сейчас все это есть.
Впрочем, главное впечатление от Раздана — это армянская старушка: маленькая с очень выразительными глазами и очень тихим голосом. Ее сын окончил авиационный институт, но устроиться в Армении на работу не смог, уехал в Париж, получил хорошую работу. Другой ее сын в России, где-то в Ставропольском крае, чинит обувь.
Старший брат
К самому советскому строю тут почти все относятся критически, а благодарность за процветание переносится на жизнь вместе с Россией. В Армении действительно очень хорошо относятся к нашей стране и до сих пор называют Россию старшим братом, причем без всякой иронии. Среди простого народа очень популярен Путин, он олицетворяет одновременно миф о России и миф о справедливой и сильной власти. А потому критика собственной власти тут почти непременно заканчивается фразой: «Если бы у нас был Путин…».
Однако, несмотря на все проблемы, на катастрофические условия, в которых оказалась страна, на коррумпированную власть и разъехавшееся население, Армения как национальное государство состоялась. Древняя культура Армении обрела наконец свою полноценную государственность, а это и для людей, и для нации в целом имеет немалое значение. Однако собственная национальная государственность воспринимается тут вовсе не как отталкивание от России. Совсем наоборот, идеал большинства армян выглядит примерно так: независимая Армения под непосредственной опекой России.
Другое дело, что сама Россия пока не очень готова выстраивать свою политику в отношении Армении исходя из этой, казалось бы, благоприятной интенции. Нашей стране сегодня проще иметь дело с откровенно враждебными постсоветскими странами: спорить и враждовать мы за пятнадцать лет кое-как научились, а вот осуществлять полноценную опеку решительно не умеем.
В этом контексте очень показательна история со списанием армянского долга в 2002 году. По договору, подписанному тогдашним вице-премьером России Ильей Клебановым и министром обороны Армении Сержем Саркисяном, Армения передала России акции четырех промышленных предприятий в счет 98 миллионов долга. Под контроль России перешли завод «Марс», специализирующийся на выпуске продукции электронной промышленности, Институт математических машин имени Мергеляна, Институт материаловедения и Разданская ГРЭС. Если бы Россия вложила бы в эти предприятия деньги и они бы заработали, никаких претензий бы не было, даже наоборот, спасибо бы сказали. Но ничего такого не произошло. То есть Россия, по сути дела, ничего не получила, но очень выразительно показала, что ей наплевать на Армению и на армян. В Армении же это было воспринято как глубокая обида.
Весьма болезненно переживается в Армении и однозначная поддержка Москвой действующей властной группировки. Нынешняя власть крайне непопулярна у населения, а созданная ею система воспринимается как несправедливая и антинациональная. И Россия, поддерживающая режим, оказывается не вместе с армянским народом, а против него.
По-старому не получится
4
Очевидно, что нынешняя система власти если и способствовала становлению страны, то давно себя исчерпала. Сегодня именно она, а не только геополитическое положение, является главным тормозом развития Армении. Но сама по себе криминально-хозяйственная структура власти не способна к естественным трансформациям. Однако трансформация эта скорее всего произойдет — страна просто не может жить по-прежнему. Тем более что с каждым месяцем отставание Армении в экономическом и социальном развитии не только от Азербайджана, но даже и от Грузии, становится все ощутимее.
Детонатором, скорее всего, станут президентские выборы, которые состоятся в начале 2007 года. Причем Роберт Кочарян в любом случае оставит свой пост — третий срок не предусмотрен конституцией, а менять ее — это уже очевидно — под Кочаряна никто не будет. Преемником, судя по всему, намеревается стать Серж Саркисян. Однако бизнесмены из окружения Кочаряна, сегодня мирно уживающиеся с Саркисяном, явно опасаются такого поворота событий. И уже начинают готовить плацдарм для укрепления своих личных позиций. Тот же Гагик Царукян уже сформировал партию «Процветающая Армения», которая сразу же стала самой многочисленной в стране. Так что, скорее всего, ближе к выборам начнется серьезная борьба за власть и, очень возможно, весьма жестокая. В случае же, если Саркисяну удастся одержать аппаратную победу, то уже сегодня можно уверенно говорить, что выиграть выборы честно у него очень мало шансов — более непопулярной фигуры в Армении нет. То есть вполне возможен революционный сценарий перехвата власти. Весь вопрос в том, какая из внешних сил сумеет направить эту революционную энергию и обеспечить ее поддержкой.
Карабахский тупик
С кем бы мы ни говорили в Армении, есть одна тема, разговор на которую крайне болезнен, но почти неминуем. Карабах!
Победа очень тяжело далась Армении. И враждебное окружение, в котором она оказалась, — это ее прямое следствие. Однако вопрос о Карабахе для всех святой: «Это наша земля, политая нашей кровью. И если надо, то мы снова будем ее защищать». Причем говорится это вовсе не с высокомерием победителей, а с болью и тревогой.
При этом все понимают, что без решения карабахского вопроса у Армении практически нет шансов на развитие, но любое возможное решение воспринимается тут как национальное унижение и предательство национальных интересов. Причем воспринимается однозначно и всеми.
К карабахским армянам в самой Армении относятся по-разному — даже, можно сказать, их немного недолюбливают. К азербайджанцам нет никакой ненависти, и, к нашему удивлению, мы не раз слышали добрые слова в их адрес. И вообще в Армении очень хотят выйти из поствоенной ситуации, начать торговать с Азербайджаном и вести совместный бизнес с азербайджанцами. Но как это сделать и не предать при этом национальные интересы, никто не знает. Это национальный тупик. И из него придется выходить в ближайшие годы — каким бы болезненным ни оказался выход.
