Выход на положительную траекторию

Тупик или возможность

Официальные прогнозы не предполагают высоких темпов роста экономики России в ближайшие годы. Так, Минэкономразвития ждет увеличения ВВП на 1% в 2025 году с последующим увеличением показателя до 2,8% в 2027 году. Банк России более консервативен: в 2025 году обозначаемый им диапазон роста ВВП составляет 0,5–1%, а в последующие три года верхняя планка не превышает 2,5%. Возврат к «траектории сбалансированного развития» регулятор ожидает не раньше 2027-го.

Сложившаяся ситуация похожа на тупик, считает директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев.

Экономический рост России в последнее время основывался в основном на значительном фискальном импульсе, который позволял двигаться даже выше официальных прогнозных траекторий (в 2023–2024 годах его размер оценивался Минфином в 7% ВВП). Однако сейчас его эффекта уже не будет хватать, чтобы опережать мировую динамику

«Денег (для нарастания бюджетного импульса. — „Эксперт“) больше нет, приходится ужиматься. А раз приходится ужиматься, нужны другие источники роста», — отмечает экономист.

Модель роста, основанная на бюджетных расходах, начинает себя исчерпывать, солидарен с ним директор ИНП РАН Александр Широв. «Положительный импульс, который сохранялся со стороны предприятий ВПК и других связанных с бюджетом производств, в условиях 2025 года обеспечивал позитивную динамику промышленного производства, но уже не формировал значимый мультипликативный эффект», — констатирует он в статье «Российская экономика в период охлаждения. Скоро ли оттепель?».

По мнению Буклемишева, есть два варианта развития событий, при которых темпы роста ВВП России могут выйти на уровень выше мировых. Первый — если мировые значительно упадут, однако пока этого не ожидается: по прогнозу МВФ, в 2025 году ВВП всех стран вырастет на 3,2%, в 2026-м — на 3,1%. И второй — если произойдет изменение структурных условий функционирования экономики посредством ее органического перехода с военных рельсов на гражданские. «Но даже если мы это действие предпримем, сначала получим спад — скорее всего. Просто потому, что до этого в три смены оборонные заводы работали», — говорит он.

Возвращение на траекторию трехпроцентного роста для России «реально и возможно», возражает главный экономист «Эксперт РА» Антон Табах. Вопрос заключается в цене и побочных эффектах. «Это как с похуданием или с набором веса. Можно любого человека разной степенью принуждения заставить похудеть или, наоборот, растолстеть. Вопрос в устойчивости и скорости этого», — рассуждает экономист.

По его словам, в предыдущие годы российский ВВП рос темпом выше 3% «не от хорошей жизни». «Рост стал следствием структурной трансформации. Прошла ли она без побочных эффектов? Нет, одна инфляция чего стоит, с которой сейчас борются, засовывая экономику „в холодильник“», — указал Табах. Поэтому государство сейчас должно сфокусироваться на аккуратной экономической политике и «следить за побочками» достижения национальных целей, отмечает он.

Власти понимают необходимость структурных корректировок для нормализации экономической динамики: по поручению президента правительство ведет работу над планом структурных изменений, меры которого затронут широкий круг сфер: от занятости до внешней торговли.

Ставка на человеческий капитал

Базовое условие роста любой экономики — работа с человеческим капиталом, указывает профессор Финансового университета при правительстве Александр Сафонов.

Сегодня Россия вошла в период, когда добиваться увеличения ВВП экстенсивно, то есть через наращивание численности занятых, не получится — сказываются неблагоприятные демографические факторы

Это означает, что доступным решением остается повышение производительности труда, которая в последние годы демонстрировала разнонаправленную динамику, считает Сафонов. По итогам 2022 года (наиболее актуальные статистические данные на сегодняшний день) она снизилась на 2,9% после роста на 3,9% годом ранее. В то же время целевая модель экономического роста предполагает, что в следующие шесть лет производительность должна вырасти на 21%, то есть минимум по 2,5% в год, говорил, выступая в Госдуме, глава Минэкономразвития Максим Решетников.

Поднимать производительность труда можно разными способами, и не все они приемлемы для России, обращает внимание Александр Сафонов. «У нас повышение производительности, как правило, рассматривается исключительно через повышение интенсивности труда. Однако этот ресурс уже исчерпан, и, если использовать его дальше, мы столкнемся с более быстрым выбытием рабочей силы с рынка вследствие физического истощения и выгорания, а также со снижением ее качества: чем меньше у человека свободного времени, тем меньше у него возможности совершенствовать навыки», — говорит Александр Сафонов. Эксперт предложил три направления действий, которые позволят повысить производительность труда наиболее эффективно:

По данным Росстата, средняя зарплата сотрудников образования в январе—августе 2025 года была почти на 30% ниже среднероссийского уровня, сотрудников здравоохранения — на 17%, в то время как зарплата научных работников, напротив, превышала средний уровень на 54%.

В основном менеджмент российского бизнеса рассуждает в парадигме «как мне меньше заплатить и больше получить», что приводит к высокой текучести кадров и не дает повышать производительность труда, говорит Сафонов.

Рынок труда настолько подвижен, что радикально перестраивать государственную систему образования под текущие нужды нет смысла: такие изменения происходят годами и никогда не успеют за событиями на рынке. «Нужно развивать государственно-частное партнерство, чтобы обучать людей сразу на рабочих местах, сокращая период подготовки и гарантируя наем», — считает эксперт.

Если внешняя экономическая и политическая конъюнктура будут благоприятными, начнется устойчивый рост доходов и государство увеличит расходы на демографическую политику, это может привести к росту числа рождений уже к 2028 году, оптимистичен демограф Игорь Ефремов.

Качественные инвестиции

Одна из ключевых целей развития России, обеспечивающих экономический рост, — увеличение к 2030 году объема инвестиций в основной капитал не менее чем на 60% по сравнению с уровнем 2020 года за счет «постоянного улучшения инвестиционного климата». И если в период 2021–2024 годов это удавалось — прирост составлял в среднем 8% в год, то в 2025 году динамика начала замедляться, а на 2026 год Минэкономразвития и вовсе прогнозирует сокращение капвложений на 0,5%.

Цель увеличить объем инвестиций на 60% формально уже почти достигнута: в 2024 году накопленный прирост составил 37%, то есть для выполнения задачи в период 2025–2030 годов достаточно прироста еще на 17% — на 2,7% ежегодно, оценивает руководитель направления реального сектора ЦМАКП Владимир Сальников. Однако структурно ситуация не столь позитивна. «Несмотря на впечатляющие макроэкономические показатели, инвестиционный рост в России последних лет имеет не самое высокое качество. Он в значительной степени обусловлен вынужденной адаптацией к шокам и структурным ограничениям, а не активной технологической модернизацией и диверсификацией», — указывает эксперт.

По его словам, модель роста характеризуется «сверхцентрализацией, зависимостью от государства и сырьевых доходов, а также накопленным отставанием в технологическом обновлении». Это создает риски для долгосрочного устойчивого развития, предупреждает Владимир Сальников. Он предложил несколько шагов для улучшения ситуации:

Профильный федеральный проект «Повышение инвестиционной активности» не учитывает негативных особенностей инвестиционной активности последних лет. Владимир Сальников предлагает дополнить его такими индикаторами, как «индекс инвестиций в машины и оборудование» (за период 2014–2024 годов этот показатель в среднем был на 15% ниже уровня 2013 года), «уровень региональной дифференциации инвестиционной активности» (на сегодняшний день она сконцентрирована в Московской агломерации), а также «оценка достаточности инвестиций в ключевых отраслях, развитие которых направлено на достижение основных национальных целей» (прежде всего технологического суверенитета).

В нынешнем наборе мер по стимулированию инвестиций большой вес занимают инструменты, требующие существенных управленческих ресурсов для принятия отдельных решений по поддержке индивидуальных инвестиционных инициатив («Фабрика проектного финансирования», СЗПК и т. д.), отмечает Владимир Сальников. Одновременно ощущается нехватка универсальных инструментов поддержки, которые работали бы в «автоматическом режиме» и для широкого спектра субъектов. «Имеется лишь одна мера такого типа — инвестиционный налоговый вычет (ФИНВ), однако она, по сути, не работает», — констатирует экономист. По оценке главы РСПП Александра Шохина, из заложенных на 2025 год 150 млрд руб. в виде компенсации инвестиционных расходов бизнесом будет выбрано не более 20 млрд руб.

Последнее десятилетие характеризовалось «недоинвестированием» в технологическое обновление, поэтому принципиально важно расширить спектр инструментов его поддержки, считает Владимир Сальников. «Следует рассмотреть возможность введения налогового вычета значительного объема — например, в размере 30% от стоимости машин и оборудования. А для избежания нецелевого использования средств поддержки предусмотреть новые механизмы контроля — например, введение обязательной маркировки производимого и импортируемого оборудования», — говорит эксперт.

Рост за счет потребления

Сегодня у России есть «некоторый задел» для экономического роста за счет наращивания потребления, полагает директор Центра финансовой аналитики Сбербанка Михаил Матовников. «Задел состоит в следующем: с 2022 года реальные доходы граждан увеличились примерно на 20%, а реальные расходы — на 10% (повлиял рост нормы сбережения на фоне жесткой денежно-кредитной политики). Если экономика вырастет, реальный рост зарплат наполнится предложением, если же нет — опережающий рост зарплат закончится дальнейшим ростом цен», — указал он.

Так, если у Банка России получится сдержать инфляцию, есть шанс, что по мере снижения ключевой ставки «навес» сбережений транслируется в потребление и даст импульс экономическому росту, пояснил Матовников. По прогнозу регулятора, в 2026 году средний уровень инфляции составит 5,3–6,3%, в 2027 году — 4%. Реализация отложенного спроса домохозяйств может обеспечить дополнительный прирост ВВП на уровне 0,5 п. п., полагает Александр Широв. «Это возможно при условии достаточно быстрого снижения ключевой ставки и ставок по депозитам. Определенную роль в росте спроса в 2025 году может сыграть анонсированное решение о повышении ставки НДС (с 2026 года предполагается ее увеличение на 2 п. п., до 22%. — „Эксперт“)», — говорит эксперт.

Тем не менее в трансформации роста спроса со стороны населения в экономический рост есть «много нюансов», так как потребительские расходы неравноценны по своему эффекту на экономику, указывает Матовников. По его мнению, в частности, расходы на недвижимость влияют на темпы увеличения ВВП скорее негативно и с точки зрения политики стимулирования спроса государству не стоит делать упор на поощрении ее покупки. Большинство стран, которые в своем развитии уделяли особое внимание развитию недвижимости (ОАЭ — яркий пример), в результате снижали темпы экономического роста, указал эксперт. «Если люди будут массово заходить в ипотеку, то свободные средства они будут направлять на обслуживание кредитов, что будет, наоборот, уменьшать потребление», — полагает Михаил Матовников.

Потенциальным ограничением для конвертации роста потребительских расходов в увеличение ВВП может стать и покрытие дополнительного спроса импортом, считает Широв. По его мнению, правительству стоит подумать над дополнительными мерами по защите внутреннего рынка — особенно там, где есть конкурентоспособные мощности либо вводятся в строй новые производства.

В целом же основным драйвером роста экономики на период до 2030 года будет не потребительский спрос, а сектор B2B, то есть производство средств производства, развитие транспорта, инфраструктуры, микроэлектроники, говорит Матовников. Многие программы развития этих отраслей, которые в России были начаты вынужденно в 2022 году, в большинстве стран давно являются элементами структурной политики.

Экспортная экспансия

Чистый экспорт (то есть разница между стоимостью экспортированных и импортированных товаров и услуг) — один из основных компонентов роста ВВП, и в условиях ограничений на импорт и санкционного давления его роль для российской экономики становится особенно значимой, говорит доцент факультета экономических наук НИУ ВШЭ Алла Федюнина.

По оценкам Минэкономразвития, чистый экспорт должен обеспечить порядка 10% общего роста экономики России в 2024–2026 годах. Ставка делается на несырьевые неэнергетические товары: согласно национальным целям, к 2030 году объем их поставок должен увеличиться не менее чем на две трети к уровню 2023 года. Сегодня он демонстрирует положительную динамику: за январь—сентябрь 2025 года, по предварительным данным, стоимостной объем такого экспорта вырос на 6% к аналогичному периоду прошлого года и составил $111,4 млрд, в то время как совокупный объем экспорта из России, напротив, снизился на 3,2%, до $302,8 млрд.

Чтобы эффективно развивать экспорт и в дальнейшем, нужно фокусироваться на трех направлениях, считает Алла Федюнина:

Сюда относятся минеральные удобрения и химическая и нефтехимическая продукция, где логистические сложности нынешнего времени частично компенсируются развитой портовой инфраструктурой и долгосрочными контрактами. Также конкурентоспособны металлургические предприятия, которые успешно поставляют продукцию из нержавеющей стали и полуфабрикаты в Турцию, ОАЭ и другие страны.

«Молодой» экспорт — это производства, возникшие или масштабированные в результате программ импортозамещения, где за последние два-три года удалось значительно сократить зависимость от иностранных компонентов, указывает Алла Федюнина. Например, в сегменте лакокрасочных материалов компании ранее зависели от европейских пигментов более чем на 80%, но теперь заместили их за счет наращивания собственного выпуска и закупок в Индии и Китае. Такой экспорт особенно нуждается в поддержке: он часто еще не достиг эффекта масштаба, не обладает сильными маркетинговыми каналами и сталкивается с различными барьерами в новых юрисдикциях, в частности с барьерами сертификации.

Работающие меры поддержки экспортеров дают положительные эффекты, но требуют большей системности, считает Алла Федюнина. Например, компенсации логистических издержек, предоставляемые через Российский экспортный центр, являются важнейшим инструментом, но расширение этих программ на малые и средние предприятия в обрабатывающем секторе значительно повысило бы вовлеченность новых игроков в экспорт. Работа торговых представительств по продвижению продукции и содействию в стандартизации и сертификации крайне востребованна, но зачастую носит точечный характер.

Впрочем, восстановление положительного влияния на экономику внешней торговли — это скорее отдаленная перспектива, полагает Широв. В первом полугодии 2026 года, по его мнению, стоит сфокусироваться на преодолении признаков «переохлаждения» экономики, а следующей задачей может стать запуск нового инвестиционного цикла.

«Рост ВВП — это увеличение доходов населения, бизнеса и государства. В связи с этим наряду с действиями тактического характера необходимо повысить приоритет экономического роста среди целей экономической политики, как в его количественной, так и, что не менее важно, в качественной составляющей», — резюмирует эксперт.

Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag