После нескольких тысяч лет постоянства в вопросе о налогах 2000 год, вполне возможно, запомнится как год, когда все серьезно изменится. Налоги, взимавшиеся царем Хаммурапи в Вавилоне в 2000 году до н. э., увековечены на глиняных табличках, хотя сама практика взимания налогов, безусловно, еще древнее. Власть предержащие всегда старались обратить какую-то часть доходов от экономической деятельности в свою пользу. Лорды взимали феодальную дань со своих вассалов; землевладельцы облагали податями торговцев; гангстеры вымогали отступные у мелких предприятий; правительства взимали налоги со своих граждан. Несмотря на разные наименования, сам принцип оставался неизменным: те, кто не производил, забирали ресурсы у тех, кто производил, и тратили эти ресурсы на совершенно иные вещи.
Дело принимает иной оборот в силу сочетания нескольких факторов. Во-первых, налоги становится все труднее собирать. Капитал мобилен как никогда и проявляет тенденцию перемещаться из тех мест, где есть налоги, туда, где их нет. Правительства не могут менять свои границы и полномочия так же быстро, как компании меняют место нахождения. Попытки создать некие транснациональные налоговые органы почти наверняка обречены на провал в силу международной конкуренции, цель которой - привлечь коммерческие предприятия. Многие компании предпочтут остаться недосягаемыми для таких органов.
В результате глобализации экономики и развития Интернета покупки теперь можно совершать, невзирая на границы. Люди приобретают книги, одежду и автомобили в других странах, и любой министр финансов, который решит обложить налогом эти покупки, обнаружит, что его налоговая база сокращается.
Стало труднее следить не только за движением капитала и товаров. Даже заработная плата пересекает границы. Рост сферы услуг означает, что многие приносящие доход виды деятельности могут носить трансграничный характер, что создает дополнительную головную боль для и без того перегруженного министерства финансов. Более того, темпы развития электронной деятельности, за которой столь трудно проследить, ускоряются.
Не менее важным фактором является рост политического сопротивления. Последняя четверть этого века была ознаменована движением против налоговых ограничений, центром которого выступали Британия и Америка. Движение заявило о себе в знаменитом Предложении N13, выдвигавшемся в рамках знаменитого калифорнийского референдума о сокращении налогов, однако наиболее яркое свое проявление идеи движения нашли в сокращении налогов, проведенном в 1980-х годах г-жой Тэтчер и г-ном Рейганом. Британские тори встали у руля страны в 1979 году, когда максимальная ставка подоходного налога составляла 98%, и уступили этот пост через 18 лет, когда ставка равнялась 40%. На самом деле их противники, лейбористы, смогли прийти к власти, только дав твердое обещание не повышать ставки налогов.
В Соединенных Штатах Джордж В. Буш не станет повторять ошибку своего отца, который увеличил налоги, несмотря на молчаливое недовольство. Сегодня электорат этого не потерпит. Люди понимают, что правительства тратят деньги менее осмотрительно и менее эффективно, чем они могли бы делать это сами.
Одним из важнейших направлений использования налоговых поступлений является выплата пенсий. Но и в этой сфере повсеместно происходит революция - столь же важная и всеобъемлющая, как приватизация. Полноценные персональные пенсионные системы, основой которых являются личные сбережения, вытесняют плохо финансируемые государственные пенсии, обещанные правительствами. В последнем случае налоги собирают с молодых, чтобы поддерживать пожилых. В первом случае пенсионные системы инвестируют сбережения молодых, призванные обеспечить их самих в старости.
Пример, которому последуют все
Первопроходцем в данной области является Сингапур, который еще в 1950-х годах ввел индивидуальные сберегательные счета, однако мир принял эту идею на заметку лишь в 1981 году, когда Чили впервые заменила государственные пенсии частными фондами. Примеру этих стран следует все больше государств в Южной Америке, к которым недавно присоединилась Польша. Британия также в значительной мере перешла к частным персональным фондам, которые по совокупной стоимости - а она значительно превышает 1 триллион долларов - обгоняют фонды всех британских партнеров по ЕС вместе взятых. Носящие рудиментарный характер государственные пенсии в Британии все в большей мере утрачивают свое значение.
Отмывание денег станет в Бразилии простым делом с появлением там в апреле 250 миллионов пластиковых банкнотСхемы перераспределения налогов беззащитны перед лицом демографических перемен. Если число пожилых людей растет, если им требуется оказывать поддержку в течение большего количества лет или если число работающих сокращается, то такие диспропорции могут возложить неприемлемое налоговое бремя на молодых. Бельгии, Франции, Италии и в наибольшей степени Германии еще предстоит ощутить налоговые последствия тех социальных обязательств, которые они бездумно раздавали. Их дорогостоящие попытки справиться с этой проблемой будут одной из главных экономических драм предстоящего десятилетия. Кроме того, финансируемые за счет сбережений фонды имеют более высокую стоимость. Фонды растут вместе с экономикой, помогая ей, в свою очередь, инвестициями и получая более высокие доходы, нежели те, которых можно было бы ждать от правительства.
Наступление на налоги, таким образом, ведется по трем направлениям: большая мобильность, обусловленная глобализацией, сопротивление электората налогообложению и отход от пенсионных систем, финансируемых за счет налогов. Все это усложнит жизнь министров финансов. Британия решает эту проблему, выбрав "хитрые" налоги, которых "не видно", но лишь немногие думают, что такое решение станет чем-то большим, нежели временной уловкой. Более кардинальным решением для министров финансов было бы признание ими существующих ограничений, а для правительств - необходимости жить по средствам.
