В большинстве стран центральные банки сегодня обладают большими полномочиями и независимостью, чем когда бы то ни было. Алан Гринспен, председатель Федеральной резервной системы (ФРС) США, возможно, является наиболее уважаемым главой центрального банка во всей мировой истории. Однако в результате некоторых серьезных ошибок в денежной политике 2000 год обещает быть для центральных банков нелегким. Некоторые из них станут объектом яростных политических нападок. Роль центральных банков начнет уменьшаться.

Центральные банки в том виде, в каком они существуют сейчас, представляют собой относительно недавнее изобретение. В начале этого века насчитывалось лишь 18 центральных банков; сегодня их 173. В эпоху золотого или долларового стандарта не было нужды в центральном банке, устанавливающем учетные ставки. Центральных банков не просто стало больше, они еще и обрели независимость от правительств. Десять лет назад большинство центральных банков (основными исключениями здесь были ФРС и германский Бундесбанк) все еще жестко контролировались министрами финансов, которые указывали банкам, когда тем следует изменять учетные ставки. Однако недальновидные политики нередко норовили устроить предвыборный бум, который давал толчок инфляции.

Сегодня большая часть центральных банков обрела независимость и единолично формирует денежную политику. Новый Европейский центральный банк (EЦБ) создавался как наиболее независимый и могущественный центральный банк в мире. Даже Банк Японии, который все винили в длительном спаде, наступившем в японской экономике после краха спекулятивной модели 80-х годов, ныне имеет возможность самостоятельно устанавливать учетные ставки.

Помимо дополнительных полномочий центральные банки завоевали и большее уважение. Это частично обусловливалось их успехами в обуздании инфляции, которая сегодня в богатых странах упала до рекордно низкого уровня за последние полвека. Но отчасти это произошло и благодаря удивительному умению, с которым г-н Гринспен направлял американскую экономику в течение почти девяти лет непрерывного экономического роста, сопровождавшегося низкой инфляцией, - наиболее длительного мирного периода развития за всю американскую историю. Инвесторы поклоняются г-ну Гринспену почти как Богу; по их мнению, он положил конец бизнес-циклам и таким образом обеспечил неизменный рост цен на акции.

Что же может здесь дать сбой? Финансовые рынки и население в целом слишком верят в возможности центральных банков. В то же время способность последних управлять экономикой с известной точностью ограничена куда сильнее, нежели принято считать. Непосредственную угрозу представляет собой отнюдь не то, что инфляция вновь станет выражаться двузначной цифрой, как это было в 1970-х годах, поскольку центральные банки поспешат увеличить учетные ставки в случае ускорения темпов роста цен на потребительские товары. Существуют новые угрозы, и их еще не вполне осознали центральные банки, которые всегда считали своей основной функцией борьбу с инфляцией. Их новые враги - инфляция финансовых активов и дефляция на товарных рынках.

Если судить с точки зрения низкой инфляции, то можно считать, что и ФРС, и Банк Японии отлично справились со своей работой. Однако стоит вглядеться пристальней, и мы увидим, что американская экономика демонстрирует тревожные признаки избыточности. Цены на акции завышены; фирмы и семьи увлеклись получением кредитов; величина денежного агрегата М3, широкая оценка денежной массы, росла в реальном выражении самыми быстрыми темпами за последнюю четверть века; и дефицит текущего счета платежного баланса приблизился к рекордным показателям. Все это классические признаки спекулятивного бума. ФРС делала большую ошибку, игнорируя цены на акции и другие указанные диспропорции. Опыт показывает, что быстрый рост цен на такие активы, как акции или имущество, может быть столь же опасен, как и инфляция, выражающаяся в росте цен на потребительские товары.

Это не означает, что центральным банкам надо отказаться от долгосрочной задачи обеспечения стабильности цен или избрать целью своей политики цены на акции. Однако им следует помнить, что стабильность цен является не самоцелью, а всего лишь средством достижения реальной цели экономического роста. В 2000 году, когда "мыльный пузырь" американской экономики лопнет, центральным банкам придется признать, что им необходимо смотреть на вещи шире и учитывать при выработке денежной политики цены на активы, избыточный рост денежной массы и увеличение внешнего дефицита.

Ошибка Банка Японии знаменует собой другую крайность. Банк не учел, что дефляция может быть еще опасней, нежели инфляция. С того времени, когда лопнул "мыльный пузырь" японской экономики, то есть с конца 1980-х годов, банк настойчиво игнорировал экономические уроки 1930-х годов и слишком медлил с переходом к менее жесткой денежной политике в целях поддержания экономического роста. Хотя объем производства стал восстанавливаться, в Японии все еще проявляются многие признаки дефляции. Цены и заработки снижаются, а объемы производства заметно отстают от производственных мощностей. Хотя процентные ставки в Японии близки к нулю, в условиях падения цен реальные ставки все равно ощущаются как болезненно высокие. Недавний рост курса иены, который угрожает задушить хрупкие ростки оживления японской экономики и усугубить дефляционное давление, является свидетельством того, что денежная политика отличается чрезмерной жесткостью. Даже если Банку Японии не удается еще больше снизить процентные ставки, он может снизить курс иены, по сути, путем печатания денег. Но Банк Японии упрямо отказывался перейти к менее жесткой политике, чтобы приостановить рост курса иены. В качестве официальной причины выдвигается то, что, по мнению банка, эта политика уже является достаточно мягкой. Реальному смягчению денежной политики Банку Японии мешает его стремление сохранить недавно обретенную независимость и нежелание поддаваться политикам, которые призывают к менее жесткой денежной политике, - даже если они окажутся правы.

И ФРС, и Банк Японии могут уже не успеть избежать обвинений в свой адрес. Если крах "мыльного пузыря" американского фондового рынка окажется болезненным, то не отличающиеся постоянством инвесторы, потребители и предприниматели сразу начнут видеть г-на Гринспена в менее благоприятном свете. Можно ожидать, что конгресс будет пытаться ограничить полномочия ФРС. Если Банк Японии будет по-прежнему упрямо отказываться переходить к менее жесткой денежной политике и тем самым подорвет в самом начале процесс возрождения экономики, то и ему придется столкнуться с жесткой политической реакцией. Оборотная сторона больших полномочий заключается в том, что при невыгодном повороте дел вину делить оказывается не с кем.