По поводу экономических вопросов, которые предстоит решать в ближайшие годы, есть две широко распространенные точки зрения. Во-первых, в настоящее время действуют могущественные новые силы - в особенности глобализация и технологии информационной эры, - которые обусловливают невероятные по масштабам перемены, осуществляющиеся быстрыми темпами, и это представляет собой новую парадигму. И, во-вторых, финансовые рынки и рыночная экономика заменили дирижистскую экономику и отводят правительству относительно небольшую роль в экономических делах.
Проведя 26 лет на Уолл-стрит и шесть с половиной лет в правительстве, зная обо всех этих переменах не понаслышке, я считаю, что каждое из приведенных утверждений одновременно и абсолютно верно, и в корне неправильно.
Очевидно, что барьеры, препятствовавшие движению капитала и товаров, в значительной мере снижены; движение капитала, а также товаров и услуг через границы чрезвычайно возросло; технология развивается быстрыми темпами. Результатом должно стать значительное повышение производительности труда, особенно в Америке, хотя официальная статистика пока в достаточной мере этого не отражает. Все это сулит большие выгоды для экономики стран, открытых для перемен и торговли и проводящих разумную политику во многих областях - от налоговой дисциплины до образования.
Однако все больше комментаторов на основе этого выдвигают идею о новой парадигме, которая должна привести к беспрецедентным выводам, касающимся циклов деловой активности и тому подобного. Они проповедуют современный вариант знаменитого тезиса, выдвинутого в 1928 году Ирвингом Р. Фишером, знаменитым экономистом из Йельского университета: "Мы достигли плато перманентного процветания".
Я согласен с тем, что экономические перемены приносят огромные выгоды и что более глубокое понимание экономики позволит нам реагировать на ситуацию лучше, чем когда мы проводили денежную и фискальную политику на протяжении ряда лет, последовавших за крахом 1929 года. Однако весь мой опыт подсказывает, что в конечном счете основой всех рынков является человеческая природа. То есть доверие или отсутствие такового оказывает значительное влияние на рынки и экономику, а доверие на протяжении всей истории рынков и экономики колебалось от одной крайности к другой.
Возможно, комментаторы правы, и все это утратило силу впервые за всю историю человечества. Однако ведь возможно и обратное. И наши действия должны учитывать такую альтернативу. Те, кто определяет государственную политику, должны продолжать интенсивную работу по реформированию архитектуры глобальных финансовых рынков. Руководители компаний должны делать то, чего им никогда не приходится делать в хорошие времена: принимая решения, они должны тщательно выявлять и взвешивать риски. У меня такое впечатление, что умение ощущать риски сильно притупилось за тот длительный период, который был столь благоприятным для промышленно развитых стран, и этому также способствовало быстрое восстановление рынков, последовавшее за их спадами в 1987-м и 1998 году.
Другим аспектом происходящих в настоящее время великих перемен является движение в направлении к рыночной экономике и отход от экономики дирижистской. В связи с этим многие комментаторы начали говорить, будто рынки стали настолько более могущественными, чем правительства, что государственная политика отныне имеет относительно небольшое значение. С моей точки зрения, бесспорно, что попытки правительства долго определять рыночные цены в противовес рыночным силам обречены на неудачу, как бесспорно и то, что глобальные финансовые рынки стали могущественной дисциплинирующей силой в отношении налогов, денежной политики и т. п. Однако это всего лишь часть правды. Правительство по-прежнему выполняет жизненно важную роль: иную, чем в минувшие годы (централизованное планирование и государственная собственность), но не менее важную.
Правительство нам необходимо
Правительство должно выполнять функции, которых рынки по своей природе не могут или не будут выполнять оптимальным образом, и эти области представляют собой фундамент и границы рыночной экономики. В качестве примера здесь можно привести государственное образование, защиту окружающей среды, национальную оборону и систему социального обеспечения. В ближайшие годы самым важным предметом дебатов станет вопрос о том, где следует проводить границу между тем, что делают рынки, и тем, что делает правительство. И такое обсуждение не должно сводиться лишь к тому, какие функции следует выполнять правительству; необходимо также применительно к каждой такой функции определить, в каких пределах правительство должно выполнять ее самостоятельно, а в каких оно должно обеспечить стимулы или предоставить субсидии частному сектору. Школьные ваучеры, тюрьмы, находящиеся в частной собственности, рынок торговли квотами на загрязнение окружающей среды - вот отличные примеры того, что составляет предмет такого обсуждения в Соединенных Штатах.
Таким образом, чем больше мир меняется, тем больше он остается прежним, в том смысле, что в конечном счете анализ рынков требует анализа людей и человеческой природы. Будущее глобальной экономики выглядит многообещающим, но чтобы эти обещания реализовались, государственный и частный секторы должны с умом действовать на многих фронтах, нередко вступая при этом в конфликт с традиционным для сегодняшнего времени образом мысли.
