На исходе 1990-х годов можно, не особенно боясь сглазить, выразить надежду на то, что самого большого геополитического монстра, пугавшего нас на протяжении десятилетия, теперь можно уложить спать. С конца холодной войны, имея при этом Россию в руинах и Китай, который все еще не знает, чего он хочет добиться в этом мире, многие люди думают, что следующую великую угрозу миру и свободе на Земле будет представлять возникновение новой свирепой исламистской супердержавы. При сложившихся обстоятельствах это представляется все более маловероятным.
В двух крупнейших мусульманских странах, где ислам казался наиболее опасным, в Иране и Алжире, он наконец-то, разными путями - в одной лучше, в другой хуже, становится контролируемым. Даже в более дальних очагах хаоса, например в Судане и Афганистане, все выглядит не так плохо, как раньше.
В Иране, который когда-то считался эпицентром клерикализма, на относительно свободных выборах в 1997 году граждане подавляющим большинством голосов отдали пост президента либералу Мухаммаду Хатами (Muhammad Khatami). Стоящий над президентом "верховный лидер" ветеран аятолла Али Хаменеи (Ali Khamenei) оказался на этот раз не столь непримиримым, как все от него ожидали. Аятолла помог Ирану наладить дружественные отношения с большей частью арабского мира и с Европой и позволил президенту Хатами протянуть (хотя и в пробном порядке) руку дружбы Америке.
Нечто подобное произошло и в Алжире, хотя и иным, гораздо более кровавым путем. Дикая гражданская война, начавшаяся в 1992 году, когда армия настаивала на отмене выборов, которые относительно умеренная партия исламистов считала своим завоеванием, кажется, подходит к концу. Генералы решили позволить политикам начать диалог с наиболее гибкими исламистами, которых армия с презрением отвергала в 1992 году.
Лучики света появляются и в других темных углах. Суданские исламисты внезапно признали свободу прессы и позволили себе одарить улыбкой своих оппозиционеров, находящихся в изгнании. Даже режим талибов в Афганистане - настолько узколобых фундаменталистов, что это заметили даже другие фундаменталисты, - проявляет некоторые признаки рационального мышления.
Улучшения коснулись не только тех частей мусульманского мира, которые управляются религиозными фанатиками. Есть признаки того, что Иордания и Марокко могут стать либеральнее под властью своих новых молодых королей; в Суэцком проливе маленькие Кувейт, Катар и Оман допускают все большее число людей к голосованию и более свободному волеизъявлению на выборах; а на другой стороне земного шара Индонезия переваривает сейчас последствия своего первого опыта предоставления людям права выбирать своих правителей.
К этому можно добавить самый красноречивый факт: страны мусульманского мира, даже его единоязычная арабская часть, за последние 50 лет не сделали практически ни одного шага к действительному политическому объединению, так что к перспективе новой воинственной мусульманской супердержавы следует относиться, как к кошмарному сну.
В действительности все выглядит менее пугающе по двум причинам. Во-первых, мусульманский мир, хотя он и объединен более или менее схожими религиозными верованиями, все же разделен на дюжину отдельных культур и субкультур. Из такого разношерстного сообщества никогда нельзя будет с легкостью создать могущественную многонациональную державу.
Во-вторых, жители всех этих разношерстных стран знают об остальной части мира гораздо больше, чем их родители, благодаря революции в электронике, происшедшей в конце XX века. Результат этого - неуклюжая смесь зависти и неприязни у большинства мусульман, бедных и несвободных. Но зависть, пожалуй, преобладает. Они будут желать для себя более богатого и свободного будущего, нежели то, которое могут им предоставить религиозные пуритане или опирающиеся на штыки диктаторы.
До сих пор не многие мусульмане способны иметь свое собственное суждение. За исключением горстки людей, разбогатевших на нефти, большинство из них постоянно живет в бедности, и они легко попадают под каблук правителей-диктаторов. Да и само толкование в исламе Божьей воли с давних пор было монополией горстки самозваных мудрецов, верящих в то, что они знают, как другим следует думать и что делать.
В наши дни экономическая наука предлагает выход из бедности. Одна из групп исламских возрожденцев призывает к тому, чтобы все правоверные мусульмане имели равное право на толкование Божьей воли. Если в религии будет допускаться индивидуальное суждение, оно обязательно будет использоваться и в политике. Такого же рода перемены и по довольно схожим причинам начались и в христианском мире полтысячелетия назад. Так будем же с нетерпением ждать мусульманскую Реформацию.
