В столице прошли празднества по случаю столетнего юбилея Исаака Дунаевского. Он прожил чуть больше половины века, озвучив своими мелодиями целую эпоху. Тех, кто с песнями Дунаевского и строил, и жил, становится все меньше, а остальные, пожалуй, не в силах отделить музыку от политики и, в конечном счете, зерна от плевел. Это очень грустно, потому что только мы умеем так относиться к своему богатству - со стыдливым ощущением первородного греха.
Удивительное дело - почти ко всем знакомым мелодиям, которые в эти дни звучали отовсюду, в памяти всплывали строчки, а то и вовсе целые куплеты, заботливо вложенные в наш мозг без какого-либо на то согласия. Может, это не так уж и плохо, потому как вряд ли в современном репертуаре удастся найти хотя бы одну песню на русском языке, которую мог бы спеть любой среднестатистический житель СНГ. А песни Дунаевского пели всем залом, всем народом, в сопровождении всего оркестра, что называется, "тутти". Так вот с тутти у нас по-прежнему все в порядке. Поскольку в нашей стране командный подход сменился коммерческим, а "Старые песни о главном" уже сняли все сливки, то спеть или сыграть настоящее соло в память о Дунаевском оказалось некому. Перелицевать растиражированное творчество композитора невозможно, потому что еще слишком сильна ностальгия по прошлым временам, а вот исполнить практически забытые или малоизвестные произведения никто и не пытался. А может быть, стоило попробовать исполнить, к примеру, "Реквием" из фильма Дзиги Вертова про Серго Орджоникидзе?...
Детские и взрослые хоры, симфонические и эстрадные оркестры, многочисленные певцы и певицы исполняли практически одни и те же хиты композитора, отчего в голове складывалась полубредовая колыбельная собирательного образа героя (героини): "Спи мой зайчик. В доме у ручья вольно дышит человек. Как хозяин родины своей он живет. Не знает ничего о том, что любовь девичья словно море широка и так много девушек покоряются в ритме вальса. Отчего так много девушек хороших раз пятнадцать бъется как птица? Отчего сердце в груди это флаг корабля? Среди акул не хочется покоя только смелым. Хорошо на свете жить, дорогая моя столица. Спасибо, страна моя родная, что ты умеешь так любить..." Одним словом - полная "Дуниада".
Казалось, самое неформальное отношение к Дунаевскому продемонстрируют джазовые музыканты, и на отечественном материале наконец-то проявится индивидуальность нашего российского джаза. Ан нет! Не случилось. И понятно почему. Все споткнулись на одном и том же месте: расхожее мнение о том, что Дунаевский и джаз - "близнецы-братья", является заблуждением. Его музыка от джаза так же далека, как творчество Иоганна Штрауса или Жака Оффенбаха. Ее необходимо полностью переосмыслить, прежде чем она станет интересной для джазового слушателя. Реанимировать созданные ранее утесовским оркестром варианты глупо, а подслушать свежие мысли не у кого. Лишь в аранжировках Георгия Гараняна и Олега Лундстрема встречались обнадеживающие идеи, способные оживить мелодии Дунаевского и представить их в новом качестве.
В итоге лучше всего звучали песни у детей. Для них музыка - живая, слова - просты, понятны и лишены подтекста, а эпоха, слава Богу, - далека.
