В Музее личных коллекций открылась выставка Александра Лабаса, приуроченная к его столетию. Здесь представлены графика и живопись из собрания семьи художника и из нескольких частных собраний.
Жизнь Александра Лабаса никогда не была ровной и тем более спокойной: в начале тридцатых - международная популярность, в конце - расстрел брата и гонения за формализм. В сороковых - забвение, с начала шестидесятых - профессиональное признание: искусствоведы стали считать его одним из самых интересных мастеров 30-х годов, а картина "Первый паровоз" оказалась в одном зале с супер-статусными "Вождями после дождя" Герасимова. Лабас стал "тайной любовью" интеллигентов, полуразрешенным намеком на авангард. Это была слава в узком кругу посвященных - книг про Лабаса тогда не писали.
Художник дожил до середины восьмидесятых и оставил нешуточное наследие. Большую, точнее лучшую, часть уже к концу семидесятых удалось "пристроить" в Третьяковку и некоторые частные коллекции. В результате можно подумать, что перед нами работы "второй свежести", ведь главная галерея русского искусства на юбилейную выставку не дала из своих фондов ни одной работы. Однако у этой экспозиции есть и преимущества. Среди вещей вялых или необязательных есть работы по-настоящему радикальные, которые классические отборщики-искусствоведы просто не смогли вовремя оценить. В своих крайних проявлениях Лабас оказывается еще более интересным мастером.
Творчество художника характеризует невиданный радикализм фантазии - например, еще в 20-е годы он начал живописную серию "Жители отдаленных планет", где в оранжевом небе парят остроухие зеленокожие гуманоиды.
Лабас принадлежал к поколению художников, наследовавших авангардистам. Для последних создание будущего, пусть из фанеры, но уже сегодня, было жестким направляющим вектором, тогда как молодой Александр в будущее летал. Летал, с дирижабля пересаживаясь на самолет, потом на фантастический аэропоезд Вальднера, а там - и на звездолет. И машины для него были не просто бездушным средством передвижения, способом достижения скорости - они были живыми. Лирическое пение пламенных моторов, романтическое всхлипывание топливных насосов, метафизика парообразования, анатомия механики - по силе сопереживания "железным коням" с Лабасом может сравниться только Андрей Платонов.
