Когда в ноябре прошлого года испанский король Хуан Карлос II прибыл в Гавану на саммит глав латиноамериканских государств, главный революционер Западного полушария Фидель Кастро предложил монарху занять во время одной из церемоний специальный трон, на котором в свое время восседали колониальные наместники острова. Трон пустовал свыше ста лет, с тех самых пор, как в 1898 году, после позорного поражения в войне с США, Испания лишилась Кубы и Пуэрто-Рико - своих последних колоний в Латинской Америке.
В конце прошлого года Хуан Карлос II присутствовал и на другом символичном мероприятии - американцы передавали Панамский канал местным властям. Президент США Билл Клинтон, сославшись на простуду, в Панаму не поехал. Королю Испании пришлось отмечать событие в узком кругу лидеров соседних латиноамериканских государств.
Эти два фрагмента светской хроники наглядно демонстрируют основную тенденцию последних лет в развитии Латинской Америки. Испанцы возвращаются в Америку. Возвращаясь, они непостижимым образом вытесняют янки, в свое время доктриной Монро объявивших материк "задворками США".
В течение нескольких последних лет испанские компании инвестировали в Латинской Америке 45 млрд долларов, причем в 1999 году испанцы по объему прямых капиталовложений в экономики региона превзошли США. Испанский бизнес, занимающийся наиболее перспективными секторами - телекоммуникациями, финансовыми услугами и энергетикой, контролирует значительные доли рынка практически во всех странах материка. Премьер-министр Испании Хосе Мария Аснар, объездивший всю Латинскую Америку за исключением Коста-Рики, согласно опросам, является наиболее известным европейским политиком в государствах региона.
Трехвековое присутствие Испании-метрополии в Америке экономически закончилось для Мадрида крайне печально. Развращенная потоками дешевого золота и серебра, Испания не смогла провести промышленную модернизацию и вскоре безнадежно отстала от Голландии и Англии, начавших вместе с Францией и другими европейскими державами войну за "испанское наследство". Тем не менее изгнанная в прошлом веке из Америки Испания сумела сохранить с ней связи, оказавшиеся гораздо более прочными, нежели экономические отношения стран региона с пока еще доминирующими здесь США. Сильная прививка испаноязычной культуры подготовила почву для возвращения испанцев сто лет спустя. При этом Испания, перестроившая коренным образом за последнее десятилетие свою экономику, не только использует Латинскую Америку для своей экономической экспансии, но выдвигает альтернативную модель глобализации - "по-испански".
Уходящий поезд
К концу XX века, пережив тоталитарный режим, бедность, застой и международную изоляцию, Испания неожиданно начала вновь показывать миру свой южный темперамент. После смерти в 1975 году диктатора Франко и семилетнего переходного периода зажатая в течение десятилетий нация стала постепенно "распрямляться", направив высвободившуюся энергию на создание одной из наиболее эффективных сегодня экономик Западной Европы.
Подобный хэппи-энд крайне трудно было представить еще двадцать лет назад, когда ВВП на душу населения составлял в Испании чуть более 50% от среднего среди развитых стран Европы, приближаясь к показателям соцлагеря. Два нефтяных шока практически добили испанскую экономику, которая в 1975-1982 годах росла на 1,5% в год. Ее ключевые отрасли, сталелитейная и судостроительная, находились в кризисе из-за неблагоприятной мировой конъюнктуры. А испанские производители обуви и одежды полностью проиграли ценовую конкуренцию своим коллегам из новых индустриальных государств Азии. Правительство решало все эти неурядицы крайне просто - посредством печатного станка, компенсируя увеличение цен на ввозимую нефть и убытки предприятий. В итоге, в 1982 году, когда к власти пришло правительство социалистов, Испания была страной с существенным дефицитом госбюджета (6% ВВП), крайне высоким для ЕС уровнем инфляции и огромным отрицательным сальдо текущего платежного баланса.
Перед Испанией, в 1986 году присоединившейся к Европейскому экономическому сообществу (ЕЭС), стояла, таким образом, крайне сложная задача - в предельно сжатые сроки постараться догнать своих гораздо более развитых соседей. В противном случае страна могла превратиться в тихую окраину Европы, специализирующуюся на туризме, сельхозпродукции и предоставлении дешевой рабочей силы для сборочных предприятий транснациональных корпораций. Собственно, вступая в ЕЭС, Испания преследовала цель "вскочить на подножку уходящего поезда". Испанцы рассчитывали на приток капитала, новые рынки для своих товаров, а также субсидии на трансформацию экономики (они и сегодня составляют порядка 10 млрд евро в год или более 1,5% ВВП страны).
Первая попытка наверстать упущенное за годы режима Франко оказалась неудачной. Разогрев в конце восьмидесятых экономику масштабными инвестициями (в 1986-1988 годах их ежегодный прирост составлял 14%; в течение трех лет было создано 1,5 млн рабочих мест), правительство, использовавшее для этого в основном увеличение госрасходов, столкнулось с неумеренным потреблением и резким ростом инфляции. Процентная ставка поднялась до 14%, а темпы роста сократились вдвое.
Кризис начала 90-х годов во многом стал причиной коренного пересмотра испанцами экономической стратегии. Чтобы вырваться вперед в интегрирующейся Европе, сделали они вывод, далеко не достаточно следовать общепринятым в ЕС рецептам построения социально ориентированной экономики. Слаборазвитой стране нельзя выиграть у таких экономических гигантов, как Германия и Франция, играя по их правилам. Вот почему Испания еще шесть лет назад начала делать то, что большинство стран Евросоюза начинает делать только сегодня - снижать налоги, реформировать сектор финансовых услуг, развивать высокотехнологичные производства и инфраструктуру, проводить приватизацию государственных компаний-гигантов. В рекордно короткие сроки Испания сумела перенести центр тяжести своего экономического развития из сельского хозяйства и "старых" индустриальных отраслей в энергетику, телекоммуникации, масс-медиа, фармацевтику, компьютерное обеспечение и производство автомобилей. Сегодня на сектор финансовых услуг приходятся свыше 15% ВВП страны, тогда как на сельское хозяйство - всего 5%.
На этот раз испанцы очень хорошо уловили суть и перспективы начавшейся глобализации и успели лучше своих партнеров по ЕС адаптироваться к этому процессу. С одной стороны, удалось резко повысить привлекательность испанской экономики для зарубежного капитала. С другой - Испания смогла использовать имевшиеся у нее несколько лет для консолидации в наиболее перспективных отраслях экономики и усиления крупных национальных компаний, доведения их до уровня "транснационалов". Ключевую роль в формировании игроков глобального уровня испанского происхождения сыграл стремительный бросок в сторону Латинской Америки.
Дранг нах Америка
В конце прошлого года в Мадриде открылась Латиноамериканская фондовая биржа - своего рода финансовый мост, по которому капиталы будет перетекать из Старого Света в Новый. Крестным отцом стал сам премьер-министр страны Хосе Мариа Аснар. На день начала торгов в листинге значилось с десяток крупных латиноамериканских компаний общей капитализацией в 30 млрд евро. Практически все они в последние годы, частично или полностью, приобретены испанскими фирмами, что, собственно, и послужило причиной создания новой биржи.
Масштабы проникновения испанского бизнеса в Латинскую Америку настолько впечатляют сегодня англо-американскую общественность, что в Вашингтоне постепенно начинают говорить о "возвращении конкистадоров". И это - не преувеличение. Если в 1990 году Испания вложила в Латинскую Америку 520 млн долларов (29% всех испанских инвестиций за рубежом), то в 1998 году эта сумма увеличилась до 12,6 млрд долларов (72%). В прошлом году только приватизационная сделка по приобретению испанской энергетической компанией Repsol аргентинского нефтяного производителя YPF стоила 17 млрд долларов - более половины всех инвестиций, сделанных странами ЕС в Латинской Америке за этот период, и почти столько же, сколько вложили американцы. На испанцев приходятся 32,5% активов двадцати крупнейших иностранных банков, работающих сегодня в регионе (на США - 29,7%). В Чили, например, испанцы владеют крупнейшими телефонной и энергетической компаниями, фирмой водоснабжения, а также контролируют 40% банковского сектора. Подобную картину сегодня можно наблюдать в большинстве стран Латинской Америки.
Характерной чертой возвращения испанцев стало то, что львиная доля инвестиций приходится на крупные сделки с участием "тяжеловесов" из Испании, представляющих телекоммуникации, энергетику и финансовый сектор. Испанские перспективные компании копят здесь силы для того, чтобы быть готовыми к глобальным схваткам. При этом они стремятся к максимальному охвату местных рынков и к полному контролю над ними, чтобы постепенно сделать испаноязычный мир своей единой "вотчиной", куда будет очень трудно проникнуть их конкурентам из других стран ЕС или из США.
Испанская телекоммуникационная фирма Telefonica, инвестировавшая в регионе 10,9 млрд долларов и планирующая в ближайшие годы вложить еще 20 млрд, уже стала крупнейшим оператором испаноговорящего мира. На Латинскую Америку приходятся сегодня свыше 30% ее операций, число ее клиентов, проживающих в Аргентине, Бразилии, Чили, Перу, Центральной Америке и Пуэрто-Рико, составляет 49 млн человек.
Два испанских банка, BSCH и BBVA, вложившие в развитие своих операций в регионе свыше 10 млрд долларов, занимают по объему консолидированных активов банков-нерезидентов соответственно первую и третью позиции. Лидер - банк BSCH - опережает по данному показателю идущий следом за ним американский Citibank почти в два раза. Число клиентов обоих банков в регионе превышает 16 млн человек.
Энергетическая компания Endesa Espasa инвестировала в 1992-1998 годах в 12 странах Латинской Америки более 8 млрд долларов. Сегодня она обслуживает здесь 25 млн потребителей, что приносит 40% всех доходов компании. Аналогичным образом действовали здесь два других представителя энергетического сектора Испании - Repsol и Iberdrola. К примеру, Repsol контролирует 50% аргентинских бензоколонок, 56% местного производства нефти и 44% нефтепереработки.
Стратегия "дранг нах Америка" уже приносит результаты. Так, участвовавшие в сделках испанские компании существенно поднялись в корпоративном рейтинге журнала Fortune. Кроме того, полный охват быстрорастущих рынков с населением в полмиллиарда человек (некоторые в Испании уже называют Латинскую Америку наш Евросоюз) вызвал в мире заметное "уважение" к испанскому бизнесу. Telefonica или испанские банки стали выгодными партнерами для различного рода глобальных альянсов. Например, соглашение о партнерстве, заключенное между банком BBVA и французским Credit Lyonnais, предусматривает "территориальный размен" - испанцы предоставляют свои возможности в Латинской Америке, получая взамен доступ на рынки Франции, Бенилюкса и Восточной Европы.
Вне конкуренции
"Доктрина Монро скончалась", - именно так написал недавно уважаемый и очень проамериканский журнал Internationale Politik, издаваемый Германским обществом внешней политики. Европейцы - как и пятьсот лет назад - вслед за испанцами все сильнее втягиваются в дела Нового Света.
Согласно данным за 1999 год по шести наиболее значимым латиноамериканским рынкам, из 25 крупнейших иностранных компаний на Европу приходятся 14, тогда как на Соединенные Штаты 11. Не исключено, что в ближайшее время это соотношение еще более улучшится в пользу европейцев. Прошедший летом прошлого года в Рио-де-Жанейро саммит ЕС-Латинская Америка принял решение о создании стратегического альянса между двумя частями света включая создание трансатлантической зоны свободной торговли. Соглашение о снятии таможенных барьеров между ЕС и Мексикой должно быть подписано уже в конце марта.
Исторические аналогии заставляют задаться вопросом: не растворится ли испанское стремительное возвращение за океан в мощном потоке "общеевропейской экспансии"? Не придет ли вновь на смену испанцам, как это случилось в XVIII-XIX веках, Великобритания или Германия?
Сегодняшняя ситуация гораздо более благоприятна для Испании сразу по нескольким причинам. Прежде всего, испанцы вовремя сумели рискнуть, стать первыми там, где их, в силу размеров приобретенных активов, будет очень крайне трудно потеснить. Основные инвестиции из Испании пришли в латиноамериканский регион очень вовремя, после валютно-финансового кризиса, поразившего экономики многих стран Латинской Америки, когда другие "транснационалы", уже потерявшие здесь свои деньги, совсем не спешили с новыми капиталовложениями.
Более того, сама стратегия тотальной скупки предприятий одинаковых отраслей в различных государствах региона задала разобщенной Латинской Америке своего рода вектор консолидированного развития. К моменту прихода Испании местные экономические элиты успели изрядно устать от покровительства американского "большого брата" и вели поиск путей сотрудничества друг с другом через региональную интеграцию. Однако многочисленные попытки объединения включая широко известный блок МЕРКОСУР (Южноамериканский общий рынок) до сих пор не привели к каким-либо существенным результатам. Латинской Америке явно не хватало консолидирующей силы, которая бы подняла страны региона над их частными интересами и дала почувствовать себя единым целым. Как это ни парадоксально, но именно эту роль играет в последнее время в Латинской Америке Испания - бывшая ненавистная метрополия. Национальные компании различных стран региона становятся филиалами транснациональных гигантов испанского происхождения.
Другой важный фактор - в странах с бурным революционным прошлым, имеющих стойкую неприязнь к "колонизаторам и империалистам", испанцы в конечном счете смогли добиться высокой степени доверия со стороны местных властей и партнеров. В отличие от американцев, инвестирующих в основном в сборочные и текстильные производства, которые поставляют продукцию напрямую в США, испанцы вкладывают деньги в базовые отрасли, развитие которых не только существенно поднимает статус страны (это важно, скажем, для Бразилии или Аргентины), но и способствует росту экономики в целом. При этом испанцы не пытаются скупить все по дешевке, зачастую предлагая цену на порядок выше, чем их американские или европейские конкуренты, а также допускают местных инвесторов до процесса управления головной компанией. Они явно пытаются показать, что приходят в Латинскую Америку надолго и с серьезными намерениями.
Вот почему многие латиноамериканские страны предпочитают сегодня строить свои отношения с ЕС через Мадрид, а не через Брюссель. К примеру, неформальная договоренность о лоббировании интересов Мексики в Евросоюзе была достигнута несколько месяцев назад в испанской столице на встрече министров иностранных дел двух государств.
Глобализация по-испански
Экспансия Испании в Латинской Америке будет иметь и другие, гораздо более важные последствия, чем просто появление базирующихся в Мадриде компаний глобального масштаба. Феномен триумфального возвращения испанцев тесно связан с языковой и культурной близостью экс-метрополии и экс-колоний. "Отношения между Европой и этим континентом принципиально другие, нежели между Латинской Америкой и, например, Азией, - сказал недавно венесуэльский писатель Артуро Услар Пьетри. - Начнем с того, что мы говорим на одинаковых языках. Этот континент - продолжение Европы". А кто-то из местных политиков даже назвал Америку "дальним Западом Европы".
Проблема, пожалуй, заключалась в том, что у колонизаторской Европы и управляемой ею Латинской Америки не было единых, принимаемых обеими сторонами стратегических задач. Эта же неопределенность развития стала, в конечном итоге, и причиной сегодняшнего постепенного исхода американцев. Прошедший век продемонстрировал зацикленность США на самих себе, их желание переделать континент по своему усмотрению с минимальным учетом интересов всех остальных сторон. Осуществляемая преимущественно по американским планам глобализация также отводит Латинской Америке явно незавидное место.
Испания, напротив, предлагает сегодня странам региона принципиально иной путь. Он заключается не только в том, чтобы после почти двух столетий бедности и застоя по примеру Испании "вскочить на подножку поезда процветания" (цитата из обращения Хосе Марии Аснара к латиноамериканским президентам). Общий язык и схожесть менталитета, помноженные на тесные экономические связи и единые задачи развития, могут привести в итоге к появлению единого "испаноязычного мира", обладающего достаточной мощью для того, чтобы на равных разговаривать с другими транснациональными блоками. Возвращение Испании в Латинскую Америку в качестве инвестора и, что важнее, равноправного партнера уже совпало с мощным подъемом испаноязычной культуры, в том числе и в США.
