Завершившийся в минувший четверг межкорейский саммит вновь подтвердил тезис о загадочности восточной души. Лидеры Южной и Северной Корей, которые до сих пор формально находятся в состоянии войны и еще совсем недавно обменивались взаимными обвинениями и угрозами, на сей раз поднимали бокалы за дружбу и братство и говорили о примирении. Самое удивительное, что эти слова казались вполне искренними. По крайней мере слезы на лицах северян, приветствовавших на улицах Пхеньяна "линкольн" c южнокорейским президентом Ким Дэ Чжуном и северокорейским лидером Ким Чен Иром на борту, и миллионов южан, наблюдавших за ходом встречи в прямом телеэфире, были совершенно неподдельными.
Межкорейская встреча оказалась весьма результативной, что стало сюрпризом для большинства наблюдателей, описывавших саммит лишь как своеобразную разведку боем. Подписанная сторонами совместная декларация открыла пути к объединению Кореи: Сеул обещает предоставить экономическую помощь в восстановлении промышленности и инфраструктуры, Пхеньян - содействовать долгожданному воссоединению родственников, разлученных в 1953 году, после окончания гражданской войны, унесшей жизни трех миллионов корейцев. Решено, что для уменьшения опасности конфронтации между двумя лидерами будет установлена прямая линия связи. Она должна помочь исключить инциденты, подобные произошедшему ровно за год до саммита, когда военные корабли двух стран вступили в открытое столкновение в Желтом море - это был самый серьезный вооруженный инцидент с момента окончания Корейской войны.
Итоги саммита настолько превзошли ожидания, что японский премьер-министр Иосиро Мори поспешил сравнить саммит в Пхеньяне с падением Берлинской стены. Но маловероятно, что события на Корейском полуострове будут развиваться по немецкому сценарию - сначала политическое объединение, затем экономическое. В Азии, по-видимому, будет наоборот.
Торопиться не спеша
Прежде всего новый курс на объединение и реальная активизация связей с Югом создают угрозу стабильности северокорейского режима и могут подорвать его способность контролировать обстановку в обществе. Не исключена даже возможность спонтанного социального взрыва. Тем более что положение в КНДР действительно тяжелейшее: из-за хронической нехватки энергоресурсов не работает большинство промышленных предприятий, полуфеодальное сельское хозяйство не может прокормить население, продовольственный баланс удается поддерживать лишь за счет гуманитарной помощи.
Но кроме экономического существуют еще два других мощных дестабилизирующих фактора - политический и культурный. Во-первых, политическая система КНДР построена на фундаменте постоянной внешней угрозы. Вся управляемость режимом держится, по сути, на военной дисциплине. При этом надо учитывать, что огромная вышколенная северокорейская армия в случае начала мирного процесса "повисает в воздухе", равно как и армейская верхушка, привыкшая к своему особому положению. Таким образом, устранение внешней угрозы не только способствует снижению управляемости, но и вносит раскол в политическую элиту страны.
Что касается культурного фактора, то в качестве "лабораторного эксперимента" может послужить судьба примерно тысячи граждан КНДР, которые за последние пятьдесят лет бежали на Юг. Перебежчиков помещали в специальные приюты, где им пытались привить новые навыки (например, учили водить машину) и помогали адаптироваться в незнакомых социальных условиях. Но, по свидетельству психологов, типичной реакцией было разочарование и крушение надежд. Примерно 40-50% перебежчиков являются безработными либо работают неполный рабочий день. Причина - неспособность адаптироваться к южнокорейской "капиталистической" культуре и атмосфере, в том числе к конкуренции на рабочем месте. Поэтому не сопровождаемая выравниванием уровней жизни быстрая либерализация взаимоотношений между Севером и Югом (что практически неизбежно будет означать массовую миграцию корейцев в более развитые экономические районы Корейского полуострова) приведет к значительным социальным потрясениям.
Между тем быстро поднять экономику КНДР до уровня южнокорейской нереально. По оценкам экспертов Daishin Economic Research Institute, для восстановления северокорейской экономики потребуются инвестиции в размере от 200 до 500 млрд долларов. При этом, предупреждают экономисты, чем быстрее произойдет слияние двух Корей, тем более масштабных инвестиций оно потребует. Наглядным примером тому служит объединение Германии, породившее сложные социальные проблемы в бывшей ГДР и ставшее препятствием на пути развития экономики ФРГ. По оценкам специалистов Goldman Sachs, "цена" объединения Кореи по германскому сценарию может составить 1 триллион долларов.
Логика подсказывает, что радикальные изменения статус-кво являются одинаково нежелательными для правящих кругов как на Севере, так и на Юге. Ясно, что проводимая Севером непредсказуемая политика, граничащая с открытым шантажом, исчерпала себя. Но, с другой стороны, падение северокорейского "коммунизма" и стихийное объединение по германскому сценарию обернется для Южной Кореи крупными проблемами, последствия которых могут оказаться катастрофическими. Из этого следует вывод: в новых условиях правительственные и деловые круги Южной Кореи заинтересованы в стабильности существующего на Севере политического порядка. Постепенная трансформация режима обойдется им гораздо дешевле, чем шумный фестиваль под названием "Победа над коммунизмом".
Китайский опыт
В конце мая Ким Чен Ир совершил таинственный визит в Китай - это была его первая за последние 17 лет поездка за рубеж. В Китае он встретился с председателем КНР Цзян Цзэминем, отметив необходимость развития дружеских связей, установленных старшим поколением лидеров двух стран, а также посетил китайские предприятия по производству компьютеров.
Несомненно, руководитель КНДР хотел заручиться поддержкой китайских товарищей накануне межкорейского саммита. К тому же поездка в КНР Ким Чен Ира - безусловный признак растущего интереса северокорейского руководства к успешному опыту китайских реформ. В конце концов, в начале преобразований ситуация в Китае, не до конца пришедшем в себя после культурной революции и пережившем унизительное поражение во Вьетнаме, была не намного лучше нынешнего положения в КНДР.
Актуален для северокорейцев и политический опыт воссоединения Китая с Гонконгом и Макао по принципу "одна страна - две политические системы", созвучный с северокорейской концепцией объединения страны, которая предусматривает создание конфедерации с сохранением двух самостоятельных правительств и формирование конфедеративного совета с равным представительством корейцев Севера, Юга и зарубежья.
Ныне руководство КНДР хотело бы повторить то, что получилось у Китая в правление Дэн Сяопина, - дать мощный импульс промышленности и экспорту, привлекая из-за рубежа инвестиции в специальные экономические анклавы. Пока что результаты более чем скромные, однако не исключено, что намечающееся сближение с Сеулом изменит картину. Южнокорейский бизнес с его мощным промышленным потенциалом и прочными позициями на внешних рынках может сыграть в развитии экономики Северной Кореи ту же роль, что и капитал заморских китайцев в "китайском экономическом чуде", обеспечив доступ к капиталам, технологиям и рынкам.
Чудо за Алмазными горами
Процесс межкорейского экономического сотрудничества уже пошел. Вскоре должны собраться совместные группы экспертов, чтобы обсудить экономические программы, в первую очередь по модернизации транспортной сети Северной Кореи - портовых терминалов, шоссейных дорог, мостов. Главным приоритетом станет восстановление построенной в 1906 году транскорейской железной дороги - сейчас ее перерезают пограничные сооружения на 39-й параллели. Корпорация Hyundai уже объявила о планах строительства железнодорожной ветки, которая соединит город Конэвондо на северо-востоке Южной Кореи с подножием священных для корейцев гор Кымгансан в КНДР. Уже появились сообщения, что представители крупного японского бизнеса заявили о заинтересованности в развитии межкорейской железной дороги с ее возможным продлением и соединением через Китай с российским Транссибом. Результатом могло бы стать формирование континентального транспортного пути, который играл бы важную роль в перевозках, в том числе между Европой и Азией.
Представители южнокорейского бизнеса не скрывают широких планов развития производства на Севере, где в изобилии имеется квалифицированная, дисциплинированная, но фантастически дешевая рабочая сила. Стоимость рабочей силы в КНДР ниже, чем в Китае, где она, в свою очередь, в три раза ниже, чем в Южной Корее. По данным газеты Washington Post, среднедушевой доход на Юге (по паритету покупательной способности) равен 13280 долларов в год, в то время как на Севере - 900 долларов. По оценке южнокорейских специалистов, хотя Северная Корея не имеет развитых технологий, общий уровень образования и степень развития фундаментальной науки в стране высок, так что производство электроники можно будет развернуть достаточно быстро, после короткого периода технической переподготовки работников. Развертывание производств на Севере позволит корейцам вернуть утраченные было в результате роста трудовых издержек позиции на традиционном рынке недорогих потребительских товаров - электроники, одежды и обуви, пищевых продуктов.
Неудивительно, что пионерами корейского объединения стали руководители южнокорейских чеболей. Первенство в этом процессе захватила корпорация Hyundai, а также ее основатель и неформальный глава 84-летний Чен Цзю Юн. Будучи выходцем с Севера, этот патриарх корейского бизнеса совершил свой первый визит в Пхеньян еще в начале 90-х. Преподнесенный им лимузин марки Hyundai является почетным экспонатом музея подарков Ким Чен Иру. Одним из условий проведения саммита со стороны Пхеньяна было предоставление экономической помощи. Искомую сумму - 100 млн долларов - предоставил правительству Северной Кореи все тот же концерн Hyundai. Именно Hyundai приобрел исключительные права на организацию туристических круизов южан в живописный край Кымгансан (Алмазные горы). С начала Кымгансанского проекта в 1998 году Hyundai вложила в развитие объектов инфраструктуры, туристического сектора, легкой и пищевой промышленности в этом регионе 130 млн долларов, к 2005 году инвестиции достигнут 360 миллионов.
За Hyundai следуют и другие южнокорейские конгломераты. Группа LG собирает здесь цветные телевизоры, которые реализуются не только на южнокорейском, но и на мировом рынке. Samsung также делает на Севере телевизоры и намеревается вложить в экономику КНДР 500 млн долларов в течение ближайших десяти лет - если позволят условия.
Чеболи рассчитывают, что все вложения окупятся за счет будущих прибылей. Так, Hyundai вынашивает смелые планы строительства на западном побережье Северной Кореи обширного индустриального комплекса, неразрывно связанного с планами строительства транспортного коридора. По замыслам, на территории парка разместятся до 850 компаний, а совокупная стоимость производимой здесь экспортной продукции должна составить ежегодно 20 млрд долларов (что примерно равняется нынешнему показателю ВВП КНДР). Если корейцам удастся избежать ловушек, связанных с нормализацией двусторонних отношений, и их экономическим планам суждено будет сбыться, то в ближайшие десять лет мир, вероятно, сможет наблюдать еще одно корейское экономическое чудо.
