Нынешний японский премьер Иосиро Мори, по всеобщему мнению, очень приятен в личном общении. Он любит гулко хлопать собеседников по спинам, умеет говорить им приятные вещи и заразительно улыбается с добродушием профессионального любимца компании. Премьер обладает даром обходить острые углы и ловко уклоняется от ссор. Даже американцы, считающие своих дальневосточных союзников в целом людьми замкнутыми и довольно занудными, отдают должное обходительности главы японского правительства и за глаза называют его "хорошим парнем".
Однако мой давний знакомый, член совета директоров крупного японского информагентства, только едко хмыкнул, когда я завел разговор о столь высокой оценке личных качеств нынешнего хозяина главного кабинета в Токио. Это скептическое мнение открыто разделяют многие японские средства массовой информации. Например, вполне респектабельная газета "Токио симбун" на первой полосе как-то с удовольствием поведала, что в правящей Либерально-демократической партии (ЛДП) Иосиро Мори дали весьма обидную кличку - "блошиные мозги в теле слона". Насчет слона нужно пояснить: нынешний премьер отличается редкой для японца комплекцией и весит около сотни килограммов при росте 175 сантиметров. При таких габаритах Мори со студенческих лет активно играет в регби, где ценятся крепкие кулаки и крутые плечи.
Зато слова о "блошиных мозгах" говорят сами за себя. В Японии Мори считают человеком, мягко говоря, средних талантов, не способным к инициативе, выработке собственного мнения. По крайней мере, ни одно из этих качеств он не проявил на своих прежних многочисленных постах в правительстве и правящей партии. Факт его недавнего избрания на пост премьера второй экономической державы планеты, переживающей вдобавок далеко не лучшие времена, можно объяснить лишь особенностями японской политической системы. Политики являются здесь не лидерами с собственными идеями и амбициями, а элементами сложного механизма взаимодействия между обществом и управляющими им кланами, которые именуются "политическими партиями".
Прошедшие 25 июня выборы в нижнюю палату парламента Японии на первый взгляд были вполне демократичными - на 480 мест было зарегистрировано порядка 1400 кандидатов. Однако в Японии "случайные люди" никогда не попадут в большую политику. Политика здесь - не призвание, а своего рода ремесло, передающееся из поколения в поколение.
Владыки пирамид
История сегодняшней политической системы Японии началась ровно четыре века назад, в октябре 1600 года, когда на равнине Сэкигахара встретились армии правителей запада и востока Японии. Отряды вооруженных мушкетами пехотинцев, подкуп и измена части западных феодалов сделали свое дело - в битве победило войско хитрого и жестокого Иэясу Токугавы, владыки востока страны. Так Япония была объединена и получила военно-полицейское управление во главе с диктатором-ссгуном. Одновременно в стране был введен "феодальный федерализм", когда и князья-союзники, и бывшие князья-противники получили широкую автономию в рамках своих владений при сохранении неусыпного контроля со стороны центральной бюрократии.
Модель "единства в раздробленности" была законсервирована затянувшейся на два с половиной века добровольной изоляцией Японии от внешнего мира и отчасти успешно действует по сей день. Больше всего она сохранилась в структуре правящей Либерально-демократической партии, которая под разными названиями и с небольшим перерывом правит страной практически весь послевоенный период.
Как шутят японцы, ЛДП - "не слишком либеральная, не очень-то демократическая и уж совсем не партия". Это, действительно, скорее прагматический альянс нескольких, часто соперничающих группировок, которые объединены общей целью сохранения парламентской системы местного образца и находятся между собой в отношениях "вражды-единства", завещанных еще хитроумным Иэясу Токугавой. Каждая из этих мини-партий практически автономна: имеет свои финансы, структуру, руководство и построена в виде пирамиды. На ее вершине находятся влиятельные депутаты национального парламента, неоднократно занимавшие посты в правительстве. Каждый из них имеет и личную "партию", состоящую из депутатов низовых законодательных собраний на уровне префектур, городов и деревенских советов.
С вершины таких пирамид непрерывным потоком струятся деньги: парламентарий подкидывает своим подопечным средства на организацию местных избирательных кампаний, покупает призы для школьных состязаний по бейсболу, заказывает автобусы для экскурсий пенсионеров, направляет подарки на свадьбы. Взамен младшие партнеры обязаны гарантировать патрону голоса на общенациональных выборах. Он сам тоже кровно заинтересован в переизбрании своих "самураев" в органы регионального самоуправления, что создает чисто японскую систему взаимной зависимости, долга и благодарности.
Особую роль при этом играют те, кто образует самый нижний ярус "пирамид" и непосредственно работает с избирателями. Это деревенские старосты и районные начальники, активисты соседских общин и добровольных пожарных дружин, врачи-дантисты, владельцы магазинов, хозяева спортивных клубов и частных школ - короче говоря, та публика, которая обладает "административным ресурсом" в округе и может быстро организовать нужное голосование.
Секретари молчат на допросах
Одним из таких людей был отец нынешнего премьер-министра, Сигэки Мори, зажиточный рисовод и деревенский староста в захолустной префектуре Исикава на берегу Японского моря. Политикой на своем провинциальном уровне он занимался профессионально и по наследству - еще дед Иосиро Мори практически всю жизнь избирался в округе на всевозможные выборные посты. Короче говоря, почтенный Сигэки-сан крепко держал в руках подконтрольный ему район, и его очень уважали даже весьма влиятельные депутаты парламента из далекого Токио. Не случайно своего сына он послал учиться в один из самых престижных столичных университетов Васэда, который считается фабрикой по изготовлению карьерных политиков консервативного толка. Кстати, там же учился и предыдущий японский премьер Кэйдзо Обути - с Иосиро Мори их разделяли лишь два курса.
В университете Иосиро не только пристрастился к суровому рэгби - он старательно посещал дискуссионный клуб, где научился не бояться микрофона, выступать перед толпой и давать ловкие туманные ответы на каверзные вопросы. Там же будущий премьер в соответствии с папиными советами усиленно заводил знакомства - преимущественно среди перспективных молодых карьеристов. Через некоторое время по родительской протекции его взял в секретари один из самых влиятельных в то время депутатов парламента.
Скучное канцелярское слово "секретарь" не должно обманывать - в японском политическом лексиконе так называют преданного оруженосца, который днюет и ночует со своим боссом и выполняет самые тонкие, порой опасные поручения. Личные секретари говорят партнерам своего начальника то, что почтенный парламентарий просто не может произнести вслух. Именно они оформляют на свое имя рискованные финансовые операции, а временами и просто получают от бизнесменов взятки, именуемые "политическими пожертвованиями".
Нужно пояснить: влиятельный политик в Японии не может жить вне коррупции - иначе ему просто неоткуда будет взять деньги на содержание своей "пирамиды". Получение подношений от бизнесменов, которым взамен оказываются услуги в парламенте, в местном политическом мире негласно считается вынужденной необходимостью, без которой рухнет вся система. Однако закон есть закон, и полиция время от времени отлавливает несчастных секретарей, если они засвечиваются с очередным картонным ящиком из-под виски "Сантори", куда, как знает каждый японец, входит ровно полмиллиона долларов. На допросах эти "камикадзе", как правило, глухо молчат, все берут на себя, и следствие очень редко дотягивает свои щупальца до их боссов.
Борис Годунов из Ямагаты
Прошедшие огни и воды секретари - один из главных кадровых резервов правящей ЛДП, многие из них за свою деликатную работу со временем получают право на собственное кресло в парламенте. Иосиро Мори, судя по всему, успешно прошел эту школу: в возрасте 32 лет в 1969 году он стал депутатом от своей префектуры Исикава и с тех пор избирался от нее уже десять раз без малейшей осечки. С помощью родителя нынешнему премьеру без проблем удалось создать свою "пирамиду".
Например, один из влиятельнейших деятелей правящей партии, бывший генеральный секретарь ЛДП Коити Като после окончания университета поступил в МИД, начал успешную карьеру и думать даже не хотел о том, чтобы подобно своему отцу-депутату возиться с деятелями родовой "пирамиды" в захолустной префектуре Ямагата. Однако отец умер, и к молодому дипломату стали ходить делегации верных "самураев" старого Като, умолявшие заносчивого сотрудника министерства иностранных дел, как бояре Бориса Годунова, "согласиться на царство". Парень долго сопротивлялся, но в конце концов чувство долга взяло верх.
Похожие маневры разворачивались в Японии и весь минувший март-апрель, когда на пенсию решил уйти один из самых влиятельных "серых кардиналов" правящей партии Нобору Такэсита. В ЛДП шумно обсуждали, кто унаследует его избирательный участок, перебирали кандидатуры, пока, как водится, не остановились на младшем брате патриарха. При этом все как-то дружно забыли о том, что депутата, пардон, все же выбирают путем прямого тайного голосования простые японцы, а не боссы правящей партии.
Но в том-то и штука, что безо всяких махинаций с бюллетенями и вульгарного подкупа простые люди в Японии, как правило, дисциплинированно голосуют за "нужных" кандидатов - в первую очередь от всесильной ЛДП. Обладающий собственной "пирамидой" депутат парламента очень дорожит своей репутацией в родной округе и делает все, чтобы помочь землякам. Он целыми днями хлопочет, чтобы именно там построили, скажем, станцию новой трассы скоростной железной дороги или, на худой конец, автобусную остановку. Депутат-благодетель выколачивает госзаказы для мелких и средних предпринимателей из своей округи, выбивает льготы местным учебным заведениям. Без этого ему просто не сохранить свою "пирамиду" и, соответственно, весьма почтенное и доходное место члена парламента.
Кто был "японским Гитлером"?
Практически все без исключения японские политики, в первую очередь из правящей ЛДП, выступают как лоббисты местных интересов, у которых нет ни желания, ни времени заниматься общенациональными стратегическими вопросами. Конкретную проработку законов и осуществление государственной политики они со спокойной душой отдают на откуп весьма профессиональным японским чиновникам, корпус которых тоже построен по заветам Иэясу Токугавы - министерства пользуются большой автономией, не любят делиться друг с другом информацией, но делают общее дело.
Мир профессиональных политиков выступает в отношениях с бюрократами в роли безликого, но бдительного контролера. Он следит за тем, чтобы ведомства не посягали на права их "пирамид", которые, в конечном счете, отражают интересы большей части активного населения страны. Третьим коллективным участником этой большой игры выступает крупный бизнес: он вынужден признавать регулирующую роль влиятельных министерств, однако оказывает воздействие на них через политиков, которых взамен снабжает легальными и нелегальными "политическими пожертвованиями".
"Наша система основана на балансе, ее можно назвать особой формой демократии, поскольку права избирателей на выбор никто не нарушает, - говорит политолог Тадаси Умихара. - Игроками выступают не отдельные лица, а группы, будь то фракции в правящей партии, министерства или крупные корпорации. Со времен Токугавы Япония существует как конгломерат таких объединений, которые приходят к единому решению путем долгого согласования позиций". Именно поэтому министрам и премьерам в стране не нужно быть гениальными стратегами или смелыми экспериментаторами. От них требуются качества координатора, "хорошего человека", умеющего обеспечивать компромиссы. Иными словами, японская система нуждается в людях типа милейшего Мори-сана.
Так было даже в период кровавых военных авантюр в 30-40-е годы, когда Токио пытался построить гигантскую империю от Австралии до Индии. Попробуйте вспомнить, кто в эпоху железных диктаторов был "японским Гитлером" или "японским Муссолини"? "Коллективным Гитлером" в Японии были безликие, но от этого не менее деятельные военные клики в руководстве страны - министерство армии, командование ВМС. А попробуйте связать какое-либо конкретное имя со знаменитым японским экономическим чудом, которое в 60-е годы потрясло планету? Его обеспечили все те же полуавтономные министерства, корпорации и фракции в правящей партии, действующие по заветам ссгуна Токугавы.
От добра добра не ищут?
В восьмидесятые годы система безликого баланса интересов продемонстрировала свою "темную сторону". Медлительность при согласовании групповых интересов, привычка бюрократов действовать по шаблонам, нежелание политиков вникать в крупные проблемы привели к тому, что Токио проморгал наступление финансового кризиса и вползание в затяжную экономическую депрессию. Поэтому под давлением общественного мнения в первой половине 90-х годов либерал-демократы раскололись, а потом на выборах были отстранены от власти. Однако реформисты, обещавшие привести страну ко всеобщему благу, потерпели позорное фиаско: они окончательно запутали экономическую политику и не смогли предложить какой-либо реальной альтернативы старым добрым традициям.
В результате публика быстро разочаровалась в "перестройщиках" и решила, что с экспериментами нужно кончать. Либерал-демократы с их токугавской фракционной системой и четко выстроенными отношениями с бизнесом и бюрократией вернулись к власти. "Из политического кризиса первой половины девяностых годов Япония вышла еще более консервативной, чем прежде, - говорит Тадаси Умихара. - Исчезли даже социал-демократы, которые критиковали режим с левых позиций в годы 'холодной войны'. Судя по всему, сложившаяся в Японии политическая система имеет достаточный запас прочности, если, конечно, не столкнется с неожиданными и резкими потрясениями". Самым страшным испытанием для Токио, бесспорно, стала бы реальная угроза безопасности страны, требующая принятия быстрых нестандартных решений, к которым руководители типа Мори не готовы. Именно поэтому, кстати, влиятельные люди в Токио почти интуитивно стремятся к постоянному укреплению военного союза с США. Он избавляет их от ненужной головной боли: решительные американцы в критический момент пресекут любого потенциального агрессора. "Нашей стране нужны реформы, - соглашается г-н Умихара. - Однако мы привыкли спешить медленно и не любим излишне эффектных шагов. Премьер-министра Мори, конечно, можно критиковать, но пока он не хуже других справляется со своей ролью".
Время покажет, насколько приверженность "самурайским принципам" и традиции коллективного управления окажутся эффективными для вывода страны из сегодняшнего кризисного состояния. (Некоторые определяют его гораздо шире, чем просто экономический спад, например, профессор Нагатани Кэйдзо говорит об "утере нацией цели существования".) Возможно, японцы действительно не нуждаются в харизматическом лидере, способном действовать нестандартно, не согласовывая постоянно свои решения со всевластными "пирамидами". Неясно лишь одно: сможет ли в таком случае Япония столь же эффективно, как и в прошлом, реагировать на внешние вызовы, которые в силу кардинального изменения расклада сил в мире требуют от политических элит гораздо большей инициативы и способности принимать нестандартные решения.
Токио
В подготовке материала принимал участие Дмитрий Косырев ("Независимая газета")
