На прошлой неделе, когда в Душанбе в очередной раз собрались лидеры "шанхайской пятерки", неформального регионального объединения с участием России, Китая, Киргизии, Казахстана и Таджикистана, одной из главных обсуждавшихся тем была ситуация в Афганистане. Причем из привычного формата - наркобизнес и спонсирование террористических движений талибами - афганская проблема постепенно перемещается в совершенно иную плоскость.
В последние месяцы Центральная Азия стала крайне популярным направлением для дипломатических вояжей. С середины апреля здесь побывали госсекретарь США Мадлен Олбрайт, российский президент Владимир Путин и председатель КНР Цзян Цзэминь. Однако за кадром часто остается тот факт, что ситуация в регионе все сильнее зависит не столько от великих держав, сколько от Исламского Эмирата Афганистан во главе с муллой Мухаммедом Омаром.
Эта страна в политическом отношении уже перестала быть "черной дырой". Талибам удалось построить достаточно прочное государство, которое последовательно и прагматично отстаивает собственные интересы. У этого государства есть своя экономика, армия и внешнеполитический курс, серьезно влияющий на региональный расклад сил.
Политика нажима
Силу влияния Афганистана на ситуацию в Центральной Азии наглядно иллюстрирует опыт советской власти в регионе в 20-е годы. Москва смогла справиться с басмаческим движением только после того, как заключила договор с афганским эмиром Амануллой, согласившимся пропустить части Красной Армии на территорию Афганистана для разгрома баз басмачей.
Практически тот же механизм действует и сейчас. Вооруженные группировки противников среднеазиатских постсоветских режимов остаются неуязвимыми, пока они находят поддержку со стороны Афганистана. К примеру, талибы весьма плодотворно сотрудничают с Джумой Намангани, узбекским исламским радикалом, организовавшим осенью прошлого года вторжение на юг Киргизии. Крупная база узбекских боевиков существует при поддержке талибов в Мазари-Шарифе, в нескольких десятках километров от узбекской границы. Здесь сконцентрировано до двух тысяч бандитов. "Исламское движение Узбекистана", которое возглавляет Намангани, имеет свое представительство и в Кабуле.
Кроме того, в Кандагаре ведется подготовка боевиков из уйгурских группировок, ставящих своей целью создание независимого уйгурского государства на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Талибы поддерживают связи и с действующими в Узбекистане таджикскими сепаратистами. В планах Талибана - создание ряда "братских стран" в регионе. Существует уже, к примеру, проект создания исламского государства в Ферганской долине. Боевики Джумы Намангани, которые осенью прошлого года вторглись в Киргизию, направлялись именно в Фергану, где они вполне могли найти поддержку среди населения. Однако экспорт "ценностей шариата" осуществляется очень избирательно. Ничего не слышно, к примеру, о поддержке талибами антиниязовской оппозиции. Дело прежде всего в том, что туркменбаши занял нейтральную позицию по отношению к движению Талибан, в то время как остальные республики региона выступили против новой афганской власти.
Еще один рычаг влияния талибов - поток наркотиков, идущий из Афганистана через центральноазиатские республики в Россию и Западную Европу. Хотя наркоэкспорт обслуживает в первую очередь экономические интересы Исламского Эмирата Афганистан, талибы используют его и как дополнительное средство давления на своих политических противников. Экспорт наркотиков поддерживает постоянную напряженность на афганской границе и кормит организованную преступность в государствах региона. Не случайно, что основные маршруты транспортировки наркотиков проходят через территории государств Центральной Азии, поддерживающих Северный альянс - объединение лидеров моджахедов во главе с Ахмад Шахом Масудом и Бурхануддином Раббани.
Неуязвимые талибы
Эта "внешняя политика" вполне может принести желаемые результаты в виде международного признания государства талибов. Ведь никаких реальных механизмов воздействия на Исламский Эмират у крупных держав или ООН нет. Экономические санкции, способные воздействовать на легальную экономику, не работают в современной ситуации. Немногие сохранившиеся от Демократической Республики Афганистан промышленные предприятия играют в афганской экономике маргинальную роль. Небольшие торговые фирмы и кустарные мастерские, которые служат талибам в качестве "лица" режима на международной арене, также не делают погоды. Что же касается производства наркотиков и контрабандной торговли, оборот которой только между Афганистаном и Пакистаном, по оценкам Всемирного банка, достиг 2,5 млрд долларов, никакие экономические санкции на этот "товарообмен" повлиять не в состоянии.
Реально на афганский режим можно подействовать только военным путем. Но сделать это очень непросто. Пуштунские племена, представители которых составляют основу движения Талибан, традиционно отличались воинственностью. Они успешно отразили три британских агрессии и достаточно эффективно противостояли советским войскам. Очевидно, что ракетными ударами - вроде тех, что нанесли по Афганистану США, - сейчас не обойдешься. Для эффективной борьбы с Исламским Эмиратом необходима крупная сухопутная операция. Советские военные эксперты перед вводом войск в Афганистан подсчитали, что для быстрой (в течение двух-трех лет) ликвидации вооруженной оппозиции потребуется 30-35 дивизий. Тогда политическое руководство страны предпочло ограничиться одной армией, которая, несмотря на поддержку правительства страны, физически не могла перекрыть все границы и удерживала под своим контролем лишь важнейшие коммуникации и города.
Сейчас ни одно из соседних государств организовать и провести такую операцию не в состоянии. Для России это невозможно в первую очередь в связи с легко предсказуемой общественной реакцией, а также потому, что российская экономика просто не выдержит такого давления. Для Китая центральноазиатское направление внешней политики явно не самое приоритетное. О республиках Центральной Азии речь вообще не идет, поскольку их вооруженные силы оказались не в состоянии противостоять даже небольшому отряду Джумы Намангани.
Сухопутную операцию усложнило бы и то, что талибы пользуются серьезной поддержкой большинства афганского населения, особенно на юге. Эту поддержку им обеспечивает политика по наведению "внутреннего порядка", которую они последовательно проводят с момента захвата власти. Сейчас, после многолетней гражданской войны, на большей части территории страны установилась политическая стабильность. Талибы явно выигрывают по сравнению с лидерами Пешаварской семерки, которые, взяв в 1992 году Кабул и объявив о свержении "неверного" правительства, так и не смогли поделить между собой власть. Тогда ее попросту узурпировал Бурхануддин Раббани (ныне глава признанного правительства Афганистана), отказавшись уступить, согласно прежней договоренности, пост президента лидеру моджахедов. Вслед за этим полевые командиры поделили всю страну на воюющие между собой феодальные вотчины. На дорогах появились многочисленные контрольно-пропускные пункты, охранявшиеся боевиками того или иного полевого командира. За проезд, разумеется, бралась мзда. Даже Кабул в период господства лидеров исламской оппозиции разделили на кварталы, в каждом был свой полевой командир, который зачастую вел ожесточенные боевые действия с соседями.
Лидеры движения Талибан, напротив, изначально заявляли, что их выступление направлено на то, чтобы прекратить анархию в Афганистане и вновь сделать его единым государством. Примечательно, что соратники муллы Мухаммеда Омара, запретившие в соответствии с канонами ислама изображения людей, все же разрешили публиковать одно - портрет основателя афганского государства Ахмад Шаха Дуррани. Талибы уничтожили все бандитские КПП на афганских дорогах. За счет бюджета Исламского Эмирата ведутся работы по восстановлению оросительных каналов, разрушенных в ходе войны. Новой властью доволен самый многочисленный социальный слой Афганистана - крестьянство. С развитием прибыльного производства наркотиков крестьяне получили возможность покупать удобрения и сельскохозяйственную технику в Пакистане.
Кроме того, у талибского правительства есть еще одно преимущество по сравнению с моджахедами. Талибский режим вполне может привлечь в страну иностранные инвестиции. Этому способствует постепенная ликвидация анархии в Афганистане и установление относительной политической стабильности на всей его территории. Еще при Бабраке Кармале и Наджибулле усилиями советских геологов здесь были открыты довольно крупные месторождения полезных ископаемых, разработка которых привлекает западные фирмы. Так, греческая компания Consolidated Construction уже начала разработку нефти и газа в северо-западных районах страны.
Диалог с Талибаном
Не исключено, что талибы уже очень скоро установят полный контроль над территорией Афганистана. Очередное наступление, которое они начали этой весной против Северного альянса, развивается вполне успешно. В конце мая отряды Талибана захватили район у северного входа в туннель Саланг (туннель под перевалом Саланг у входа в Панджшерскую долину). В результате под контролем талибов оказалось все шоссе Саланг-Баглан, соединяющее столицу с северными районами.
А сам Северный альянс постепенно ослабевает: на сторону талибов недавно перешел один из полевых командиров Северного альянса Абдулла Джан Науман, который увел с собой около 2,5 тысячи бойцов. Конечно, Ахмад Шах Масуд предпринимает попытки укрепить коалицию. Например, он провел переговоры с генералом Абдуррашидом Дустомом, лидером этнических узбеков Афганистана, и главой "Национальной партии борцов" Шахом Бадшахом Ширвани. Однако Ширвани и Дустом вряд ли окажут Ахмад Шаху эффективную военную помощь. Оба они сейчас находятся вне Афганистана и не располагают собственными вооруженными отрядами на его территории. У Северного альянса мало шансов на победу в гражданской войне еще и в связи с этническим фактором. Ахмад Шах и Раббани - таджики, и под их контролем сейчас находится только та часть страны, где проживают их соплеменники. Если Масуду и удастся достаточно долго удерживать эту территорию, то говорить том, что он сможет отбить у талибов весь Афганистан, не приходится, поскольку едва ли пуштуны в центральных и южных районах страны поддержат лидера-таджика.
Таким образом, вопрос о том, что делать с Афганистаном, становится для его соседей крайне актуальным. Придерживаться прежней жесткой линии, несмотря на "нехорошесть" талибов, все более непродуктивно. Говоря о необходимости внутриафганского диалога, Россия, страны СНГ и Китай на деле фактически втягивались в конфликт на стороне Северного альянса. Заявления российских официальных лиц о возможности нанесения ударов по базам террористов в Афганистане - наиболее рельефный пример такой политики. Конечно, Талибан поддерживает чеченских сепаратистов. Но данная поддержка имеет скорее всего чисто тактический характер. Талибы делают это не столько из исламской солидарности, сколько из желания заставить Россию отказаться от поддержки Северного альянса. Так что "чеченский вопрос" с талибами вполне можно обсуждать.
Пока же чисто конфронтационная политика по отношению к режиму муллы Мухаммеда Омара привела к тому, что инициатива афганского урегулирования постепенно переходит к мусульманским странам. Недавно в саудовском порте Джидда завершились непрямые переговоры между представителями талибов и Северного альянса. Они происходили под патронажем организации "Исламская конференция" при посредничестве заместителя министра иностранных дел Ирана Джавада Зарифа. Министр образования непризнанного талибского правительства Амир Хан Мутаки и министр иностранных дел правительства Бурхануддина Раббани Абдалла договорились о обмене военнопленными и выразили свое принципиальное согласие на начало прямых переговоров.
Содействие афганскому урегулированию - не просто гуманитарная акция. Государства, которые активно ему поспособствуют, приобретут особое влияние на будущее правительство Афганистана. Это, в свою очередь, обеспечит им ряд стратегических и экономических преимуществ. И прежде всего "миротворцы" получат мощный рычаг влияния на Центральную Азию. Логично предположить, что именно их позиция будет иметь принципиальное значение при реализации всех обсуждаемых сегодня масштабных экономических проектов в этом регионе - добычи и экспорта нефти и газа, а также строительства трансконтинентальных магистралей, связывающих Азию с Европой.
