Когда строят предположения о тех или иных раскладах геополитического будущего, политологи обычно говорят о возможной эволюции государств, их союзов и альянсов. Между тем в мировой экономической жизни и политике все большую роль играют так называемые мировые племена (global tribes) - наиболее многочисленные и влиятельные этнические диаспоры. Это рассредоточившиеся по всему миру народы, сохраняющие тесные транснациональные связи, высокий уровень экономического взаимодействия, приверженность общим культурным ценностям и языку. Верхушки "мировых племен" обладают огромными богатствами и нередко прямо влияют на принятие тех или иных решений правящими элитами стран проживания.
Крупнейшим по численности "глобальным племенем" в мире являются китайцы - их свыше 1 млрд 350 млн человек, что почти в полтора раза превышает индусское "племя", примерно вчетверо - англосаксонское и арабское и на несколько порядков - еврейское. По примерным подсчетам, суммарный годовой ВВП китайской диаспоры (включая КНР, Гонконг, Тайвань, Сингапур и частные компании этнических китайцев в различных странах) превышает 2 трлн долларов. Половина этой суммы приходится на 80 млн китайцев, проживающих за пределами собственно материкового Китая более чем в 140 странах мира.
Наиболее могущественным кланом "зарубежных китайцев", или хуацяо, является азиатская китайская диаспора (свыше 45 млн человек), составляющая наиболее могущественную и влиятельную часть деловой элиты региона. По данным аналитического отдела министерства иностранных дел и торговли Австралии, суммарные активы, которыми распоряжаются азиатские китайцы, составляют от полутора до двух триллионов долларов.
Политика Пекина по собиранию разбросанных по всему миру очагов китайской диаспоры в единую "бамбуковую сеть", работающую на далекую родину, стала необходимым элементом, без которого было бы невозможно пресловутое "китайское экономическое чудо". "Неграждане" и их капиталы вовсе не оказались навсегда потерянным для КНР ресурсом. Даже в самые сложные периоды существования КНР Пекин не прекращал работу с зарубежной диаспорой, невзирая на всю ее социальную, этническую и политическую неоднородность. При всех левацких загибах, свойственных в прошлом китайскому руководству, оно никогда не объявляло поголовно всех соотечественников, покинувших родину после (а тем более до) 1949 года, предателями или врагами. Для беспрецедентной трансформации Китая потенциал зарубежных китайцев оказался в итоге не менее важным, чем человеческие и экономические ресурсы, расположенные в государственных границах КНР.
Бамбуковая сеть
Чтобы понять, какую роль играет азиатская китайская диаспора в экономическом развитии Китая, важно уяснить, что представляют собой "деловые сети зарубежных китайцев" (OCBN - Overseas Chinese business networks). Этот термин (его сокращенный вариант - "бамбуковая сеть") наиболее приемлем, если учесть высокую степень переплетения деловых связей между десятками тысяч китайских компаний.
Даже в тех случаях, когда речь идет о действительно большой китайской корпорации, ее функционирование - если абстрагироваться от внешней атрибутики - подчиняется законам семейного клана. Неотъемлемые атрибуты китайской клановой организации - институт гуаньси (связей), перекрестное владение акциями, тесные межсемейные взаимоотношения, а также практика неочевидных, не всегда логически просчитываемых корпоративных приемов, направленная на достижение экономии и делающая упор на взаимодействии с другими китайскими компаниями.
В результате проведенных опросов и изучения статистических материалов недавно был подтвержден известный факт: основная масса китайских фирм в странах Восточной Азии - это небольшие и средние семейные компании с высокой концентрацией власти и менеджерских функций в руках их хозяев. Они опираются на низкий уровень прибыльности (компенсируя это высокими темпами оборота), предпочитают иметь дело с другими китайскими компаниями, строят свой бизнес в основном на торговле, сфере обслуживания, а также операциях с землей и недвижимостью.
Согласно исследованию, большинство хозяев этих фирм главными слагаемого своего успеха считают "нацеленность на упорный труд, хорошие связи и способность сохранять расходы на низком уровне". К прочим необходимым составляющим достижения успеха опрошенные отнесли высокий уровень образованности, умение планировать на долгосрочную перспективу и предпринимательские способности. Типичная модель расширения бизнеса для зарубежной китайской компании предполагает следующие стадии: рост и экспансия на местном рынке; открытие офиса в Гонконге; прямое инвестирование в Китае (или, как альтернатива, прямое инвестирование в других восточноазиатских странах с дешевой рабочей силой).
Оценивая потенциал функционирующей в масштабах всего мирового хозяйства сино-экономики, следует сказать, что она в целом превосходит экономическое хозяйство собственно Китая как по своему технологическому уровню, так и по степени интеграции. Последняя выстраивается чаще всего по принципу "коротких цепочек": материковый производитель - гонконгский (тайваньский) партнер, он же зачастую инвестор - зарубежный заказчик или покупатель. Свыше 90% производственного потенциала прославленных свободных экономических зон так или иначе "пристегнуто" к мировому рынку, в то время как внутренний товарооборот КНР крайне неразвит, уступая, например, объему внешнеторгового оборота между странами ЕС. Статистические данные показывают, что в последние годы на внешнюю торговлю приходилась почти половина ВВП Китая, при этом предприятия с иностранными инвестициями к 1998 году вышли по объемам экспорта на уровень 42% от общего объема экспорта КНР. При нынешних темпах прироста этот показатель уже в ближайшие годы может превысить отметку 50%.
Резко возросшая за годы реформ составляющая внешней торговли в национальном ВВП, по мнению Государственного статистического управления КНР, свидетельствует о том, что иностранные (а значит, "зарубежнокитайские") инвестиции стали "главными контрибьютерами" устойчивого экономического роста. Таким образом, можно с полным основанием утверждать, что усилиями гонконгцев, тайваньцев и отчасти зарубежных китайских общин создается до четверти ВВП КНР.
Некитайские китайцы
Тенденция академических исследований последних лет, спонсируемых самыми китайцами, - по возможности не выпячивать тот факт, что китайское этническое меньшинство во многих странах Юго-Восточной Азии занимает командные высоты в экономике и банковском секторе. Всячески обходит эту тему и официальный Пекин, не желая нагнетать ненужные страсти.
Стоит напомнить, что в целом ряде азиатских и африканских стран, таких как Вьетнам, Мадагаскар, в колониальные времена китайцы часто становились на ступень выше коренного населения. Так, при французах и американцах во Вьетнаме этнические китайцы выступали в роли посредников - "компрадоров" - между оккупантами и местным населением, сосредоточив в своих руках оптовую торговлю и другие отрасли, причем настолько, что от них, например, напрямую зависело снабжение иностранных войск. Так вьетнамские хуацяо сделали многомиллиардные состояния.
Неудивительно, что в глазах местного населения, особенно в странах Юго-Восточной Азии, диаспорные китайцы часто предстают как "изворотливые" и "неискренние" по отношению к принявшей их стране, вынашивающие какие-то стратегические цели, расходящиеся с интересами большинства коренного населения. Например, в головах многих индонезийцев не может уложиться тот факт, что "средний" коренной гражданин страны глупее и ленивее "среднего" китайца настолько, чтобы это оправдывало стократное превосходство последнего в имущественном отношении.
В последние десятилетия мотив "китайского присутствия" в Азии неоднократно использовался для разжигания антикитайских настроений. Это не раз приводило к массовым погромам и убийствам этнических китайцев. Последний пример такого рода явила два года назад Индонезия (китайцы, составляющие 4% населения, контролируют здесь порядка 70-80% экономики), где в результате погромов погибли десятки китайских предпринимателей.
Способность выжить в подобной враждебной среде как раз и является отличительной особенностью китайского этноса. Например, в довоенный период переселявшимся в США этническим китайцам фактически приходилось проходить через процесс "самоотрицания", дабы вытравить из себя все, что ассоциировало их с "китайскостью". Обычно этого добивались путем смены имен на английские, преодоления китайского акцента, переселения из "чайна-таунов" в "белые" или хотя бы этнически смешанные кварталы. Наиболее радикальные из них пытались это сделать путем отбеливания волос, косметических операций и даже удлинения ног.
О приспособляемости свидетельствует и опыт баба - многомиллионного китайского нацменьшинства Малайзии. В Малайзии выросло уже не одно поколение баба (большинство из них утратили китайский язык), которые превратились в этаких этнических хамелеонов, - в зависимости от ситуации они то идентифицируют себя как отдельную этническую группу, то ассоциируются с новыми китайскими иммигрантами, а иногда - в отдельных районах страны - и с другими этническими группами.
Сильнее евреев
Если китайские общины успешно выживают вдали от дома, сохраняя на протяжении столетий свои культурные традиции, язык и этническую идентичность, то этого нельзя сказать об этносах, попадающих в китайскую среду. Китайцы успешно "переварили" завоевавших их или иммигрировавших в Китай в разные эпохи киданей, чжурчженей, монголов, славян (30 тысяч пленных, пригнанных из Руси и расселенных монголами в XIII веке на севере Китая), маньчжур и евреев. Последним за тысячу с лишним лет их адаптационных усилий так и не удалось отвоевать достаточно жизненного пространства в тех сферах бизнеса (торговле, ювелирном промысле, ростовщичестве), где китайцы "и сами с усами". Количество "китайских" евреев уменьшилось в местах их компактного проживания с 80 тысяч в 20-30-х годах до нескольких десятков человек к концу XX века. Да и то можно говорить лишь об этнических потомках евреев, только внешне напоминающих своих предков и почти полностью утративших их язык и культуру.
Однако гораздо чаще китайцы прибегают к более эффективному приему - симбиозу с местными властными группировками, способными оградить их от проявлений недружелюбия со стороны местного населения. В Таиланде, например, где китайцы составляют 10% населения, владея 60% банков и торговых компаний страны, китайский бизнес находится в очень тесных - и, как утверждают, не всегда бескорыстных - отношениях с правящей верхушкой. Хуацяо настолько плотно интегрировались в политическую и общественную жизнь Таиланда, что там уже ни у кого не вызывает удивления, когда во главе правительства страны становится этнический китаец, а кабинет более чем наполовину формируется из представителей китайского меньшинства.
По оценкам западных спецслужб, за последние два десятилетия Китай покинули - легально и нелегально - примерно миллион человек, половина из которых осела в США, а вторая половина рассредоточилась по другим странам и регионам, главным образом в ЮВА.
По информации официального агентства Синьхуа, властями КНР было раскрыто свыше 1300 дел, связанных с попытками нелегальной переброски граждан КНР за рубеж. В результате "счастливого билета" в светлое капиталистическое будущее лишились около 9 тысяч человек. Однако большинство эмигрантов составляют все-таки законопослушные китайцы, остающиеся за границей на вполне легальных основаниях. Это, например, лица, которые выехали на учебу и "задержались" за кордоном кто на пять, кто на десять лет, а кто и навсегда. По приблизительным расчетам, только в США остались почти 200 тысяч примерно из 270 тысяч граждан КНР, выехавших туда учиться в период с конца 70-х по конец 90-х годов.
Знаковым проявлением роста мощи Китая и сино-экономики в целом стала тенденция к сохранению национальной идентичности, все больше проявляющаяся в зарубежных китайских общинах. В ряде стран Азии это выражается, в частности, в том, что все больше родителей этнических китайцев предпочитают отдавать своих детей в китайские школы, полагая, что их благосостояние будет лучше обеспечено через принадлежность к "глобальному племени" китайцев. Теперь в моде восстанавливать на визитках свои китайские имена, а на вывесках - китайские названия, посещать Китай с целью поиска деловых партнеров или возобновления связей с родственниками.
Голова змеи
"Мафия бессмертна". Это понятие как нельзя лучше подходит для международной китайской мафии - триад, некоторые из которых как устойчивые организации уходят своими корнями в прошлые века. Сфера их деятельности обширна - производство нелицензионной продукции, нелегальная переброска иммигрантов, трансграничные операции с золотом, изготовление фальшивых денег, наркобизнес, содержание борделей, азартные игры, похищения людей...
С помощью гонконгских и азиатских триад во взаимодействии с их материковыми сообщниками за границу ежегодно перебрасываются десятки тысяч граждан КНР, алчущих "красивой жизни", но не имеющих шансов легально выехать за границу в качестве студентов, бизнесменов или в роли близких родственников хуацяо. Таких людей часто снаряжает семья или целый клан, собирая деньги для "cha wai" ("забросить якорь за бугром") с тем, чтобы годы, если не десятилетия, спустя перетащить туда же своих близких и более отдаленных родственников.
Эту особенность своих соотечественников, готовых пострадать ради будущего детей и внуков, прекрасно прочувствовали китайские мафиози. Созданная ими система шэтоу - "голова змеи" - работает на заброску нелегалов в развитые страны через буферные зоны: Латинскую Америку (где в ряде стран исторически сформировалась довольно мощная китайская диаспора), страны СНГ и Восточной Европы и, конечно, Россию.
В зависимости от "тарифа" варьируются и методы заброски клиентов за рубеж. За 20-30 тысяч долларов клиенту могут даже сделать вид на жительство или паспорт какого-нибудь латиноамериканского государства, предоставив далее возможность самому решать свои дела. В "дешевых" вариантах несчастных засовывают в трюмы сухогрузов или контейнеры и отправляют в истребованный пункт назначения. Иногда бывают трагические накладки "географического" или климатического характера. Говорили, что прошедшей зимой контейнер с каким-то китайским ширпотребом попал в Якутию. Получателя груза так и не нашлось. Каков же был шок у компетентной комиссии, когда при вскрытии контейнера там обнаружили несколько обледеневших трупов несчастных китайцев, видимо, не имевших ясного представления об особенностях российского МПС и нашего климата.
Еще одним весьма доходным "бизнесом" этнической китайской мафии является изготовление фальшивых юаневых купюр. Это глубоко законспирированное производство сосредоточено в Гонконге, несмотря на то, что основную массу "товара" приходится с большим трудом переправлять на материк. Причина проста: за подобные преступления в КНР однозначно светит "вышка", а в Гонконге - хоть и длительное, но достаточно комфортное по бытовым условиям тюремное заключение. Масштабы производства фальшивых юаней измеряются сотнями миллионов. Забрасываются они, как правило, в контейнерах с разным товаром, следующих в китайские порты.
Человеческий капитал
По китайским оценкам, на международный китайский капитал приходится порядка 60% всех иностранных инвестиций, привлеченных КНР за двадцать лет реформ. Западные оценки разнятся в диапазоне 70-80 и более процентов. Политика привлечения зарубежных китайцев в качестве внешних инвесторов, стартовавшая вместе с реформами Дэн Сяопина, с самого начала отличалась гибким и диверсифицированным подходом. При этом власти были готовы на многое ради того, чтобы в лице своих зарубежных соотечественников заполучить не просто инвесторов, но и важный человеческий капитал, необходимый для проведения политики открытости по отношению к внешнему миру.
Так, например, уже с конца 70-х годов, представители Пекина через различные каналы информировали преуспевающих хуацяо, иммигрировавших в разные страны из Китая, о том, что правительство КНР готово возместить им убытки, понесенные в результате революции 1949 года. Но при одном условии: они должны вернуться в континентальный Китай (не обязательно на постоянное место жительства, а как инвесторы), вложить возвращенные средства в создание новых предприятий, а также помочь китайским компаниям в налаживании за рубежом деловых связей и поиске каналов сбыта.
Для "возвращающихся" соотечественников сразу же начала создаваться разнообразная инфраструктура - от гостиниц и коттеджных поселков до... полного комплекса ритуальных услуг. В стремлении привлечь инвесторов Пекин учел важную специфическую черту детей Поднебесной: желание найти упокоение на земле предков. За две-три тысячи долларов любой престарелый хуацяо, к примеру из США, в состоянии заранее заказать фамильный склеп в родном приморском уезде Китая (сейчас это можно сделать по Интернету) и после того, как отойдет от дел, поселиться в облюбованном коттеджике (еще 20-30 тысяч), спокойно доживая свои дни на родине. Для бережливых китайцев такой маршрут "ухода в небытие" не только патриотичен, но и экономичен: в США похороны и место на кладбище с семейным склепом обходятся на несколько порядков дороже. К тому же в местном буддистском храме и в кругу даже дальних родственников за упокой умершего (за определенную мзду) будут молиться не одно десятилетие.
То ли это ушуист, то ли бес попутал...
Типичная история: китаец, ставший в годы "культурной революции" гражданином СССР и десятилетия спустя приехавший повидаться с родиной, стоит на высоком холме, любуясь всемирно известным храмом Шаолинь и проникаясь благодатью... Несколько мгновений расслабления - и российский паспорт, лежавший в заднем кармане гостя своей первой родины, исчезает. То ли дело рук неправедного ушуиста, то ли...
С подобными историями сотрудники российских консульств в КНР сталкиваются чуть ли не ежедневно. "Потери" паспортов - китайских граждан, находящихся в России, и российских граждан китайского происхождения, посещающих Китай, - весьма выгодный бизнес. В одних случаях паспорта "теряются" (продаются) по собственной воле, в других - выкрадываются сторонними лицами.
Загранпаспорт гражданина РФ стоит на китайском черном рынке до 5 тысяч долларов. Но с этим документом, чтобы его можно было использовать для заброски нелегалов в Россию, надо еще повозиться (переклейка фотографий и т. д.). Поэтому гораздо выше ценятся паспорта российских граждан китайского происхождения, в которых ни фотографии не надо переклеивать, ни фамилию менять. Возможный в данном сюжете вариант: в КНР въезжает повидать родственников один Ван, а выезжают два: настоящий по справке консульского отдела российского посольства возвращается обратно в Москву, а его "дубликат" из числа родственников - по паспорту РФ в ту страну, виза которой заблаговременно проставлена в паспорте. Далее, в случае неудачи с "укоренением" в вожделенном месте назначения, Ван-двойник также въезжает в Россию; для страховки это делается через "коридор" в одной из стран СНГ. В целях содействия своему родственнику в "укоренении" в России настоящий Ван опять "теряет" паспорт, на этот раз внутренний, после чего его "дубликат" пополняет редеющий контингент граждан РФ.
Кстати, при известной сложности со спеллингом китайских имен одного и того же китайца в разных РОВД могут записать по-разному: одно и то же лицо может в паспорте значиться, например, либо как Алексей Чжанович Ван, либо как Алексей Чанович Ванг. (Что и говорить, если в загранпаспортах наших граждан одного и того же человека в одном паспорте записывают на французский манер, а в следующем паспорте - на английский.) Такая же практика, как рассказывают бывалые китайцы, воспроизводится - в различных вариациях - и в других странах мирах.
Общее руководство и координацию по работе с соотечественниками за рубежом взяли на себя Канцелярия по делам хуацяо при Госсовете КНР (по правительственной линии) и Всекитайская ассоциация хуацяо (по общественной) с ее провинциальными филиалами и отделениями на местах. На центральном и провинциальном уровнях постоянно проводятся различные общественные форумы, научные конференции и бизнес-семинары с приглашением представителей хуацяо из различных стран мира. Их главная цель - налаживание контактов с зарубежными соотечественниками, ознакомление их с возможностями Китая в области инвестирования капиталов, выработка более благоприятных условий для инвесторов. В сентябре 1990 года китайский парламент принял специальный закон КНР о защите интересов возвращающихся в Китай хуацяо и членов их семей.
Реэмигрантам и их родственникам предоставлены значительные льготы и возможности по переводу, инвестированию и реинвестированию капиталов. При этом китайские власти, сохраняя жесткие лимиты на переводы денежных средств за рубеж, фактически сняли любые ограничения на перевод денег из-за рубежа в Китай. На практике это означает предоставление реальной возможности отмывать клановые капиталы за рубежом и вкладывать их обратно в Китай, покупая акции и паи в акционерных обществах, создавая СП путем "импортирования" денег на имя родственников в КНР либо непосредственно привозя их с собой "по возвращении на историческую родину". Вывезенные из Китая капиталы Пекином уже де-факто амнистированы.
Под воздействием разразившегося в 1997 году в Азии финансового кризиса возможности хуацяо осуществлять внешние инвестиции значительно сократились. Они начали инвестировать деньги в более надежные ниши - облигации Федерального казначейства США, акции ТНК и т. д. В результате в 1998-1999 годах произошло резкое сокращение притока инвестиций зарубежных китайцев в КНР, что и предопределило существенное (до 20%) сокращение иностранных капиталовложений в целом. В этой обстановке китайское правительство приняло целый ряд энергичных мер как по улучшению общего инвестиционного климата в стране, так и по созданию по сути дела преференциальных условий для зарубежных китайских капиталистов. Канцелярия по делам хуацяо при Госсовете КНР объявила 1999 год годом заботы о предприятиях с инвестициями хуацяо. К органам власти на местах был обращен пламенный призыв: "Все мы должны стать инвестиционной средой".
Вызов семейному бизнесу
В списке десяти богатейших людей мира за 1999 год, составленном журналом Forbes, одно из первых мест занимает гонконгский миллиардер Ли Кашин с состоянием в 12,7 млрд долларов. Правда, достигнув выдающихся результатов в этом всемирном пантеоне тщеславия, клан самого известного гонконгского магната пока не может похвастаться столь же высокими позициями в мировом корпоративном бизнесе. Суммарная капитализация компании Ли Кашина Hutchison Whampoa составляет "всего лишь" 57,3 млрд долларов (90-е место), а принадлежащей его сыну Ричарду Ли компании Pacific Century Cyberworks - 22 млрд долларов (261-е место).
Столь "скромный" - по сравнению с их личным богатством - корпоративный вес самых выдающихся в мировом бизнесе хуацяо наглядно отражает специфику делового профиля китайской диаспоры. До сих пор лишь малая часть их компаний котирует свои акции на бирже; большинство китайцев предпочитают держать все нити управления и принятия стратегических решений в руках "семьи", не приглашают на конкурсной основе топ-менеджеров, основывают бизнес на системе давних земляческих и родственных связей. И вообще, не любят афишировать свои состояния.
В отличие от отца и сына Ли, захвативших лидирующие позиции в интернет-бизнесе Гонконга и став тем самым ведущими игроками в региональной "новой экономике", другие китайские семейства Гонконга предпочитают по-прежнему заниматься недвижимостью. Сходная картина наблюдается и в других странах Юго-Восточной Азии. Помимо недвижимости это торговля и банковская деятельность, страхование и строительство, рестораны и гостиницы. Лишь на Тайване заметен крен в сторону реальной экономики: в первой пятерке две компании занимаются выпуском пластмасс, одна - электроникой и электробытовой техникой.
И тем не менее реалии глобализации, все более ожесточенная конкуренция на внешних рынках заставляют китайские компании подстраиваться к меняющимся правилам игры. Знаковый пример реформы семейного бизнеса показали владельцы одной из наиболее динамичных торговых компаний Гонконга Li & Fung. Она была основана в 1906 году в Гуанчжоу Фунь Пакли и Ли Томином и к 90-м годам превратилась в совместное достояние многочисленного (свыше 30 человек) клана их потомков. До недавнего времени ее профиль - импорт товаров на юг Китая и экспорт местной продукции за рубеж - почти не менялся.
Так бы оно, возможно, и продолжалось, если бы три года назад братья Виктор и Вильям Фунь не выкупили доли акций у совладельцев компании и полностью не приватизировали ее. К этому времени у братьев сложилась своя, более "продвинутая" концепция, что и как делать. И неудивительно: оба получили образование и докторские степени в самых престижных университетах США и накопили более чем десятилетний опыт работы по руководству Li & Fung. Опыт, который властно говорил им: хватит "работать на дядю" (тетю, сестер...) и зависеть от "семейного" совета директоров.
Сегодня братья зарабатывают приличные комиссионные (7-12%) на том, что помогают крупным международным корпорациям организовать производство того или иного брэнда в Китае или на предприятиях, контролируемых хуацяо, в других странах региона. В компанию приглашены высококлассные специалисты, способные стать "соединительным мостиком" между требовательными западными заказчиками, предлагаемыми ими технологиями и спецификой местных реалий и производителей. Главное, что сделали братья, - развернули фирму "лицом к миру", не стали замыкаться только на одном Китае, не стали ждать, когда их найдут заказчики. Поисками выгодных клиентов из числа компаний, желающих инвестировать в Азии, занимаются сейчас 45 офисов компании, размещенных в 29 странах мира. На очереди "экспансия" в Восточную Европу, Россию и СНГ.
Исповедуя в бизнесе американизированный управленческий стиль, братья Фунь в своей "семейно-клановой" жизни остаются все-таки китайцами. Живут в одном элитном многоэтажном доме со своими мамой и сестрами, постоянно общаются друг с другом, и не только по работе. Даже читают одно и то же: последней стала книга Била Гейтса "Бизнес со скоростью мысли".
Именно так, "со скоростью мысли", придется действовать теперь наиболее дальновидным этническим коллегам братьев Фунь, чтобы не остаться в хвосте "новой экономики". Они все больше осознают недостатки "внутрисемейного" построения управления компанией со всеми присущими ему атрибутами (непрозрачность, снижение кадрового потенциала фирмы и т. д.) в современных условиях. Все чаще даже самым великим и удачливым приходится переманивать к себе суперменеджеров со стороны, а не изыскивать их из числа своих ближайших родственников.
Именно от того, насколько скоро это осознание повлечет за собой качественную "модернизацию" бизнеса китайской мировой диаспоры в целом, будут зависеть ее дальнейшие позиции в мировом бизнесе.
Вместо эпилога
Мои хорошие китайские друзья - она в далеком прошлом чемпионка КНР по спринту, он член национальной команды прыгунов в высоту - вырастили трех сыновей, унаследовавших от родителей любовь к спорту и, видимо, чтобы никого из них не обижать, освоивших "гибридный" спорт - бег с барьерами. Лет десять назад старший из братьев Ли поехал в США на учебу, избрав один из тех американских "институтов культуры" (находящихся во второй или третьей тысяче рейтингового списка), которые берут за обучение символические по американским понятиям деньги. Родители смогли дать сыну с собой только 300 долларов. Грант на учебу - как спортсмену, сразу принятому в университетскую команду, - он получил от американского вуза, а все, что нужно было на жизнь сверх того, парень стал зарабатывать сам, получая бонусы за участие в спортивных соревнованиях и подрабатывая на кампусе.
В течение нескольких лет, последовавших за выбросом "первого десанта", в солнечную Калифорнию отправились два других брата Ли. К настоящему времени они уже отучились, открыли в Калифорнии весьма доходный, связанный со спортивными обменами бизнес, обзавелись приличным жильем, получили вид на жительство, женились (один на американке, другие на гражданках КНР). Недавно я узнал, что братья Ли помогли с въездной визой в США своей кузине.
