В Выставочном зале МОСХа на Кузнецком мосту открылась ежегодная выставка молодых художников. Все они - недавние выпускники, а то и просто студенты столичных художественных вузов. Работы разбрелись по большому залу, как в избе, по четырем углам: в одном созерцают "сурики", в другом "строгают" строгановцы, в третьем страдают мархишники, из последнего пялятся на зрителя замученные графикой "дети Полиграфа". Это - четыре всегда противостоящих друг другу московских школы живописи и рисунка, сходящихся только на ристалищах летних выставок.
Схватки командные - бьются не личности молодых художников, не их индивидуальные взгляды, а техники или приемы, принятые в каждой из школ. Однако зрителю, к борениям внутри живописного круга равнодушному, интересно скорее "про что" картина, а не "как" она написана. Посторонний воспринимает вещь целиком, на уровне "нравится-не нравится", не углубляясь в технические моменты. Вот тут-то и начинаются проблемы.
Оказывается, что школа дает не только определенное и строгое понятие о технике работы, но и о том, "про что" можно писать, что рисовать. Обнаруживается, что говорить на языке живописи можно только на определенные темы. Темы - формальные, и не только потому, что работы учебные. Сельский этюд, городской пейзаж, портрет - все это уже настолько "проверено временем", что хочется проветрить. А запах нафталина почти неистребим. Дело и в самих художниках - они воспринимают тему формально, как требование школы, не чувствуют под ней почвы реальности. Происходит нечто вроде короткого замыкания - художник герметизируется в собственном ученичестве, начинает разговаривать сам с собой. Художественный аутизм, результат которого - недоступность зрителю и его непонимание. От маяковского "послушайте!" не осталось ничего. А художники остались без зрителей - зал ежедневно пуст. И - самое жуткое - по этим работам нельзя сказать, когда они написаны, - сейчас, десять или двадцать лет назад. Они родом из того безвременья, где отечественная живопись пребывает последние лет пятнадцать.
Уже авангард в России успел поплясать на косточках старевшей академической школы живописи и рисунка. Еще больший вред нанес соцреализм - в его рамках осуществилась подмена памяти и даже теперь все стареющие академики живописи (пусть только по чину) - бывшие или настоящие соцреалисты. Единых критериев оценки нет - старая "социальная значимость" ушла - новая не наступила. А концептуализм попросту отобрал у живописи право голоса, заявив: чтобы быть великим художником недостаточно быть гениальным живописцем или графиком.
Но это только миф общества потребления, что спрос рождает предложение. По крайней мере, в живописи все наоборот - человек сначала становится великим, а потом у него появляются заказчики. И живопись не станет популярной, пока не станет "разговаривать" со своим зрителем.
