Югославия спустя полтора года после натовской "воздушной кампании" вновь в центре внимания. И хотя бомбы на Белград уже не падают, ставка по сути все та же - судьба президента Союзной Республики Слободана Милошевича. Слобо, как утверждают представители оппозиции и западные лидеры, уже в первом туре проиграл президентские выборы своему главному противнику, лидеру демократической коалиции Воиславу Коштунице.
По данным оппозиции, на состоявшихся 24 сентября выборах Милошевич получил 35% голосов, тогда как Коштуница - более 54%. Югославский ЦИК хотя и не настаивает на победе ныне действующего президента (согласно официальной информации, у Милошевича 40% против 48% у Коштуницы), однако заявляет о необходимости второго тура, предусмотренного в том случае, когда никто из кандидатов не набирает более половины голосов. Оппозиция, естественно, и слышать не хочет о новом голосовании, призывая жителей Белграда выходить на улицу. Демократы рассчитывают на гражданскую сознательность соотечественников и помощь Запада, возможно, не только моральную. Министр обороны Турции Сабахатдин Какмакоглу уже пригрозил Югославии вторжением сил НАТО, если Милошевич не "подчинится воле народа" (накануне выборов корабли шестого флота в ходе совместных с Хорватией учений США вошли в Адриатическое море). В более мягкой форме подобные пожелания высказало и большинство западных лидеров.
Весь этот сценарий вполне можно было предсказать задолго до финала президентской избирательной кампании. Фактически, Милошевич сознательно шел на обострение ситуации, изменив в июле законодательство для проведения досрочных да еще всеобщих выборов этой осенью (в 1997 году на пост президента СРЮ его назначил парламент). Особой поддержки Слобо среди населения тогда не наблюдалось, в то время как популярность разрозненных оппозиционных сил, совершенно легально получавших финансовую помощь с Запада, неуклонно росла. В этом, как и во многих других эпизодах новейшей югославской истории, поведение Слободана Милошевича трудно поддается рациональному объяснению. Впрочем, как и его поразительная политическая выживаемость, сопоставимая разве что с непотопляемостью иракского лидера Саддама Хусейна.
Формула власти
Пребывая более десяти лет у власти, Милошевич совершил немало "славных" деяний. Ликвидировав в 1989 году автономию Косово, Слобо фактически подтолкнул к выходу из федеральной Югославии Словению, увидевшую в нажиме на косовских албанцев проявление "великосербского шовинизма". Примеру Словении последовала Хорватия, чуть позднее - Босния с Герцеговиной и Македония. Разрушив своими неуклюжими действиями югославскую федерацию, Милошевич оказался единоличным правителем "великой Сербии".
Повоевав практически со всеми бывшими братскими республиками ради расширения сербских границ, Милошевич создал устойчивый демонизированный образ Югославии как агрессивной, неадекватной страны, преступный режим которой просто необходимо задавить международными санкциями. В конце 90-х годов, словно для того чтобы дать Западу повод для вмешательства во внутренние югославские дела, Милошевич активизировал репрессивную активность в Косово. Понятно, что "десятков тысяч убитых косоваров", как сообщала об этом западная пропаганда, в природе никогда не существовало. Однако факты притеснения албанского населения (различного рода культурные ограничения) вполне реальны. В итоге после вмешательства НАТО над Косово установили международный протекторат. Кроме того, для Белграда фактически потеряна ставшая резко оппозиционной Черногория, а вместе с ней и стратегически важный выход к морю.
Милошевич сумел благополучно пережить все эти катаклизмы. Более того, каждая очередная трагедия сплачивала нацию, и Слобо прощали старые грехи, предоставляя новый "кредит доверия". Страна же тем временем деградировала: теряла территории, переживала деиндустриализацию, на международной арене превращалась в маргинальное "государство-изгой". В "нерациональном поведении" Милошевича, таким образом, есть логика: кризисы позволяли ему оставаться у власти. Правда, плата была высокой, но вряд ли это волновало Слобо.
С поразительной легкостью он жертвовал людьми и идеалами в тех случаях, когда речь шла о сохранении его персональной власти. Несмотря на великосербскую риторику, лидер Сербии, а позднее и Югославии, не раз "подставлял" своих соотечественников. В 1994 году, помогая Западу разобраться с непримиримыми боснийскими сербами, Милошевич объявил им экономическую блокаду. Через год Слобо подписал Дейтоновские соглашения, закреплявшие крайне невыгодный с точки зрения Сербии раздел боснийской территории между сербами, хорватами и мусульманами. Даже в ходе последнего столкновения с НАТО югославский лидер вел себя довольно странно - располагая мощной и неплохо вооруженной армией, он терпеливо сносил уничтожающие его страну авианалеты и не предпринял никаких шагов для того, чтобы нанести чувствительный удар противнику на земле. По всей видимости, Милошевич просто побоялся бросить столь решительный вызов Западу, и соображения личной безопасности оказались важнее национальных интересов.
Как ни странно, но стиль поведения Слобо во многом подыгрывал его заклятым врагам - странам Запада. С одной стороны, Германии, которая использовала развал Югославии в своих интересах, установив близкие связи со Словенией и Хорватией и закрепившись таким образом на Балканах. А немного позднее тактика Милошевича пришлась очень кстати американцам - имея очаг постоянного напряжения в Европе, они могли при необходимости влиять на ситуацию в Евросоюзе, начавшем постепенно выходить из-под американской опеки. Возможно, что прошлогодняя военная операция в Косово не случайно совпала по времени с появлением единой европейской валюты. Причем Евросоюз пострадал не только экономически - для урегулирования конфликта в Косово опять пришлось прибегать к помощи претендующих на роль "старшего брата" США. "Для европейцев очень опасен любой конфликт на Балканах, тем более что разрешить его путем военного вмешательства самостоятельно они не могут: попросту нет необходимых для этого технических средств", - считает замдиректора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко.
Поэтому Милошевич - как постоянный потенциальный дестабилизатор - превратился в одну из ключевых проблем безопасности для Евросоюза (не случайно ЕС пообещал простить Югославии долги и предоставить существенную экономическую помощь в случае ухода Слобо). Вдобавок ситуация в странах Евросоюза сегодня не отличается особой стабильностью. Любой новый серьезный кризис вокруг Югославии может повлечь за собой сильные потрясения в европейских странах.
Миссия Шредера
На следующий день после югославских выборов в Москву на четыре часа прилетел канцлер Германии Герхард Шредер. Все это время глава германского правительства посвятил встрече с российским президентом Владимиром Путиным. Российского президента он призывал очень осторожно подойти к сегодняшней ситуации на Балканах, не делая серьезных заявлений в поддержку Милошевича. Любой одобрительный жест со стороны Москвы может вдохновить югославского президента на радикальные меры в отношении оппозиции, что в свою очередь станет причиной следующего внутреннего конфликта.
Шредер, как и главы большинства других европейских государств, сейчас в очень сложном положении. По континенту только что прокатились "бензиновые бунты", показавшие, что довольный жизнью обыватель, почувствовав даже незначительно снижение уровня жизни, готов строить баррикады и блокировать нефтеперерабатывающие заводы. Одновременно падение единой евровалюты, подешевевшей за полтора года на 30 процентов, все чаще заставляет европейцев задаваться вопросом о целесообразности валютно-экономического союза. Конфликт вокруг Югославии - если он возникнет - наверняка спровоцирует мощный отток капитала из Европы, дальнейшее ослабление евро и, естественно, рост цен на нефтяном рынке. Последствием этого, по меньшей мере, станет замедление экономического роста в еврозоне, которая рассчитывала по данному показателю обогнать в следующем году США.
Вот почему европейцы крайне осторожны в югославском вопросе. С одной стороны, в течение последнего года они тщательно взращивали югославскую оппозицию, разработав, например, программу "Энергия для демократии" - поставки нефтепродуктов в города СРЮ, где у власти находятся оппозиционные Милошевичу силы. С другой стороны, в отличие от американцев, финансово тоже помогавшим раскрутке югославских демократов, Евросоюз отнюдь не выступает под лозунгом "Слободана в Гаагу!" (под международный трибунал, где ему предъявят обвинения в убийстве 340 косоваров), предоставляя Милошевичу возможность маневра - уйти в обмен на определенные гарантии или даже заключить "мировое соглашение" с ЕС.
Хотя ситуация с победителем пока неясна, ряд европейских стран уже призвал по факту демократических выборов отменить все международные санкции против Югославии, превратив ее таким образом из "больного человека Европы" в "нормальную европейскую страну". Генсек Совета Европы Вальтер Швиммер уточнил в начале прошлой недели эту позицию: санкции должны быть сняты даже в "худшем случае" - если состоится второй тур выборов и в нем победит Слободан Милошевич. "Ведь санкции бьют в первую очередь по сербскому народу, а не по Милошевичу", - заявил он. Впрочем, понятно, что при стабилизации ситуации в Югославии по сценарию ЕС "конфликтный" лидер Милошевич долго у власти не продержится и будет совершенно естественно замещен кем-то другим.
Сброс балласта
Уход Слободана Милошевича, как это ни прозвучит вызывающе для уха некоторых российских патриотов, в равной степени необходим и России. Тезис о том, что Милошевич "защищает на Балканах интересы Москвы", не выдерживает никакой критики. Партнер, имеющий главной целью сохранение собственной власти и готовый ради этого на любые комбинации, непредсказуем. Скорее его стратегия - столкновение пытающихся закрепиться на Балканах держав (США, Германии, Россия), а не защита интересов одной из них. Кроме того, постоянная опасность обострения ситуации в Югославии и режим международных санкций не позволяют России реализовать ни одного из многочисленных экономических проектов, обсуждавшихся в период "славянского братания" с СРЮ, а также получить с Белграда сотни миллионов долларов долгов за поставки энергоносителей.
С другой стороны, тот же Коштуница (который, кстати, в последние месяцы часто бывал в Москве) представляется гораздо более приемлемой фигурой, даже если не принимать во внимание его националистическую, приятную для слуха великодержавника риторику (трибунал по бывшей Югославии в Гааге, например, он называет "чудовищным институтом, больше американским, чем международным"). Хотя бы уже потому, что появление более-менее предсказуемого человека во главе Югославии позволит Москве разработать рациональную схему своего поведения на Балканах.
С уходом Милошевича Россия вряд ли что-то потеряет - за исключением планов создания "славянского союза", в сегодняшней ситуации абсолютно умозрительных, и ненужного раздражителя в отношениях с Западом. Трудно согласиться с утверждением, что Москва вообще когда-то имела серьезное влияние на югославского президента. Похоже, что едва ли не единственной силой, влиявшей на Слобо в последние годы, было стремление к единоличной власти и к сохранению личной безопасности. Возможно, что именно гарантии безопасности Милошевичу - в случае добровольного ухода от дел - могли бы стать реальным вкладом Росcии в дело балканского урегулирования.
