Мы уже свыклись с мыслью о том, что Россия - это налоговый ад. И без снижения налогового гнета невозможно нормальное развитие бизнеса - особенно малого и среднего, который формирует конкурентную среду и который в отличие от промышленных монстров не может каждый раз договариваться с правительством об индивидуальных условиях платежей в казну.
Однако вопреки стереотипам и бессмысленно высоким номинальным ставкам налогов, Россия в 90-е годы была одним гигантским офшором. Причина этого - неадекватная фискальная политика правительства в 90-е годы, породившая своеобразные формы налоговой конкуренции между регионами.
На Западе налоговая конкуренция разворачивается между национальными правительствами за привлечение транснациональных инвесторов. Результатом этой борьбы за капитал стало существенное снижение налоговых ставок - сначала в США и Англии, а затем во Франции, Германии и других развитых странах, которые в условиях глобального рынка были вынуждены следовать за лидерами. Такие же тенденции стали проявляться в рамках крупных федеративных государств.
В России же налоговая конкуренция между регионами развивалась на фоне массового уклонения от уплаты налогов. Первыми, уже в 1992-1993 годах, налоги перестали платить новые частные предприятия, используя технологии "черного нала". Затем в процесс включился бывший госсектор - посредством налоговых неплатежей и вывода "в тень" ликвидных активов.
Все это неизбежно вело к резкому сокращению доходов бюджета (включая его социальные статьи) и на первый взгляд должно было ударить по позициям местных властей - ведь они были гораздо ближе к недовольным избирателям. Поэтому можно было ожидать, что местные власти попытаются ограничить масштабы уклонения от налогов. Однако попытки давления на бизнес со стороны отдельно взятой местной администрации с целью собрать необходимые налоги приводили лишь к тому, что более мобильная часть бизнеса, представленная торговым и финансовым капиталом, просто перемещалась в другие регионы, где местные власти закрывали глаза на уход от налогов и тем самым обеспечивали более "мягкий" налоговый режим.
В результате налоговая конкуренция между регионами проявлялась не столько в снижении законодательно установленных ставок налогов и предоставлении иных официальных льгот по их уплате, сколько в изменениях неформального налогового режима. Бизнесу неявно разрешалось не платить все большую часть налогов - как региональных, так и федеральных. При этом речь шла не только о крупных промышленных предприятиях, но и о малом и среднем бизнесе.
Одно из последствий подобной налоговой конкуренции - исчезновение полностью легального бизнеса. Уход от налогов стал практически безальтернативной тактикой. Средняя фирма, уплачивающая все налоги, оказывалась неконкурентоспособной по издержкам в сравнении с ее конкурентами, фактически действующими в условиях льготного налогового режима. Соответственно, все фирмы, присутствующие на рынке, в той или иной мере были вынуждены нарушать законодательство. Но это означало одновременно, что к любому участнику рынка в любое время можно было обоснованно применить санкции за нарушение законодательства. Причем в силу массовости явления эти нарушения легко было уловить.
В итоге у местных властей появлялись новые и весьма эффективные рычаги неформального воздействия на частный бизнес. Ведь ни одна средняя фирма, будучи "запачканной", не рисковала ответить отказом на "просьбу" властей перечислить определенную сумму денег на внебюджетный счет какого-нибудь фонда при местной администрации для решения социальных проблем региона, для проведения очередного "дня города" или, например, для строительства храма. Жесткий контроль за целевым использованием таких "добровольных пожертвований" был практически невозможен, и здесь возникала масса возможностей для злоупотреблений.
Используя подобный механизм неформального изъятия у предприятий части их экономии на неуплате налогов, местные власти на деле могли полностью компенсировать потери регионального бюджета или даже увеличить общую сумму доходов, поступающих в их распоряжение. Причем в отличие от ситуации с нормальной налоговой конкуренцией верхний предел подобных изъятий был неочевиден - поскольку система "черного офшора" оказывалась непрозрачной для стороннего наблюдателя. Тем самым ограничивалась и мобильность капитала, правда, с единственной поправкой: ликвидные активы можно было просто вывести из страны, что российский бизнес успешно и делал в 90-е годы.
Основная проблема заключается в том, что при всей ее глобальной неэффективности подобная система долгое время устраивала основных действующих лиц - как во власти, так и в бизнесе. Причем для нормального губернатора, заботящегося о нуждах своего региона, это было рациональное поведение. И если нынешняя политика правительства будет строиться без учета объективных интересов реальных участников процесса, новый этап реформ может закончиться повторением печального опыта начала 90-х годов, когда мы пришли совсем не туда, куда обещали либеральные реформаторы.
