Вы заметили, как буднично началось у нас тысячелетие? Если не смотреть на календари, вообще не заметишь ничего нового. События первых недель 2001 года, даже самые яркие, настолько явно суть вариации на прошлогодние темы, что поневоле воспринимаются как запоздавшие: не успели, например, в прошлом году окончательно влипнуть в скандал с швейцарской прокуратурой - приходится вдогонку позориться в этом году, специально посылая П. П. Бородина для заключения в нью-йоркскую кутузку.
Поэтому спокойствия в атмосфере нет, но и особого интереса нет. Коротко говоря, исчерпана повестка дня. Говорить, стало быть, в сущности, не о чем. Основные мотивы политической жизни страны, занимавшие публику в прошлом году, приелись: все, что можно было сказать по поводу "вертикали власти", сказано не одну тысячу раз. Все, что можно было заявить по поводу наличия/отсутствия угрозы свободе слова и ее (угрозы - впрочем, и свободы тоже) необходимости, заявлено столь многократно, что тошнит уже и самих говорящих. Но во внутренней политике помимо разговоров хоть что-то происходило. С экономикой вышло еще смешнее: все, что можно было сказать за и против "программы Грефа", набило жуткую оскомину при почти полном отсутствии реальных действий. Обсуждать даже самые насущные потребности уже всем невмоготу. Надоело. Обсуждают, словно во сне веревки вьют.
Конечно, нехватка общественных дискуссий не означает нехватки общепризнанно нужных дел. Хотя бы с той же самой "вертикалью власти" - дел еще невпроворот. Так, широкая коррумпированность и сомнительная компетентность правоохранительных органов плохо соответствуют не только идее "вертикали", но и более скромной идее "управляемости" и представляют огромное поле для работы, но едва ли пригодны для всенародных споров - тут не о чем и незачем высказываться непрофессионалам.
Но отсутствие не просто актуальных тем (их, разумеется, более чем достаточно), а таких, которые активная часть общества признает достойными публичной дискуссии, само по себе, я думаю, важнейшая сегодняшняя проблема. Если нам нечего обсуждать друг с другом - и с властью - значит, мы не готовы искать и находить общие интересы. Результаты налицо: разговоры о том, что Россия должна и будет отстаивать свои национальные интересы, ведутся настойчиво, но что это за интересы, пока как-то неведомо.
Насколько это скверно с внешнеполитической точки зрения, сегодня очевидно, как никогда. В мире активно идет новая утряска взаимных весов, влияний и требований - и в связи с приходом нового президента США, и в связи с экономическим кризисом. И только полным сумбуром в вопросе о перечне и иерархии национальных интересов России можно объяснить нашу блестяще удавшуюся попытку именно в такое время и так быстро ухудшить отношения с Европой (долги) - и поддержать мнение новой американской администрации о России как о вместилище коррупции и неэффективности (Бородин). Если кто раньше не понимал, как Россия намерена использовать расхождения между европейцами и американцами, теперь увидел это воочию.
Однако еще более явно неготовность к формулированию национальных интересов сказывается во внутрироссийских делах. Президент Путин прав: консолидация для России сегодня важнее всего остального - но ведь нельзя консолидироваться "вообще". Нужен стержень, вокруг которого общество захочет объединиться, нужны общие цели. Они нужны не потому, что "так принято", а потому, что их наличие действительно умножает силы общества. Личное благополучие - достаточная мотивация для спокойных времен, но в обстоятельствах кризисных ее мало. Чудеса на одном этом топливе не делаются. Знаменитое немецкое чудо совершилось не только потому, что бюргеры хотели жить достойно, но и потому, что Людвиг Эрхард сотни и тысячи раз повторял: "Все думают о себе и никто - об общем деле", - и потому, что было известно, о каком "общем деле" речь, и Эрхарда услышали. А можно и не ходить так далеко. На днях при мне один блестящий предприниматель с искренней тоской вспоминал, как работали в начале 90-х: "Мы же были тогда уверены, что не просто делаем свой бизнес, а поднимаем Россию...". Без такой сверхличной цели можно работать усердно, но нельзя включить "аварийный запас" сил.
"Великая", "процветающая", "уважаемая" Россия - все это замечательно, но никакое прилагательное не займет места общей цели, пока не обсуждено и не решено, что именно оно в нашем случае означает. Так все и будет получаться, как с недавно объявленным походом российской эскадры в Индийский океан: для одних это шаг к возрождению величия державы, для других - бессмысленное транжирство, причем ни те, ни другие не способны слушать оппонента без крайнего раздражения.
Изобретать национальную идею уже пробовали. Ни черта не получилось, что естественно. Национальные интересы не надо изобретать: они уже есть в наших головах. Их надо оттуда извлечь, обсудить и выучить, как таблицу умножения. Если повестка нового дня (года, века,..) не будет сформирована из общепризнанных национальных интересов, то все ее пункты сведутся к одному: к деградации.
