Гляжу я на эту пантомиму "уйти, чтобы остаться" в исполнении Е. И. Наздратенко - и все думаю: что она мне напоминает? Наконец сообразил: прошлую весну в Санкт-Петербурге.
Тогда, если помните, предстояли выборы тамошнего губернатора - и все были твердо убеждены, что Владимиру Яковлеву не усидеть, поскольку Владимир Путин его очень сильно не любит. Общая уверенность в том, что претензии Кремля к Яковлеву доходят до решимости его сменить, базировалась не только на сентиментальных тезисах (мол, Путин никогда не простит Яковлеву судьбы своего любимого учителя, незадолго перед тем скончавшегося Анатолия Собчака), но и на данных нам в ощущении фактах. У нас ведь просто так, ни с того ни с сего, ни про кого из региональных боссов официозное телевидение не рассказывает ни что они пускают бюджетные деньги не по назначению (например, на организацию съезда оппозиционного политического движения), ни что расплодили уголовщину, сделав свою вотчину криминальной столицей России.
Но вдруг произошла встреча Путина с Яковлевым, и по длительности, и по неожиданности примерно такая же, как теперь с Наздратенко, - и серьезные претензии как испарились. О чем шел разговор, президентская сторона не сообщала, а Яковлев заявил, что "о хоккейном чемпионате", - но с этого момента Кремль ничего не имел против переизбрания Яковлева, которое вскорости и воспоследовало.
С Наздратенко президент говорил (по словам собеседника) не о хоккее, а о трудоустройстве, но все остальное - точь-в-точь. Только что, по многочисленным заявлениям полпреда президента Пуликовского, была масса претензий, вплоть до уголовных, - и вот их как бы и нет.
Да, у президента не только могут, но и должны быть соображения, не предназначенные для широкой публики. Но страна должна знать, на каких принципах основано принятие решений. Если было известно, что у Путина есть серьезные претензии к некоему лицу, а потом после разговора с ним на отвлеченные темы вдруг выясняется, что претензий нет, публика может сделать - и делает - только один вывод: решения принимаются на основе негласных договоренностей вокруг чьих-то скрытых интересов.
Как бы то ни было, но разговоры о том, что Наздратенко примет участие в назначенных на май выборах приморского губернатора, звучат все чаще. Из "осведомленных кругов" донесся слух, что это такая хитрая схема: Наздратенко выставляется на выборы, поскольку ему верит население. В нужный момент он снимает свою кандидатуру в пользу "человека Кремля" - и тот побеждает. А иначе ему никак не победить, ибо в Приморье москалей любят ровно так же, как на Украине.
Возможно, такая схема и вправду есть. Более того, возможно, она даже и сработает - мудреного нет; уж первая-то ее половина наверняка готова сработать. Беда лишь в том, что принципиальных перемен в жизни края в итоге не получится. Цель не оправдывает средства, как полагали и полагают многие мастера интриги, она определяется средствами.
Я ни на минуту не сомневаюсь, что в президентской администрации все это прекрасно понимают - чего тут не понять? По-видимому, дело - и в прошлогоднем, и в нынешнем случае - в жесточайшем кадровом голоде. Ну не было у Кремля под рукой человека, способного просто выиграть в Питере, а сейчас нет никого, кто бы просто выиграл в Приморье. Говорят, перед иными губернаторскими выборами люди из президентской администрации хватали за рукав чуть не первого встречного: не пойдешь ли, мол, баллотироваться в N-ск?
Оно бы и Бог с ним: в конце-то концов, и на федеральном уровне далеко не все вакансии заполнены идеально. Но от личности губернатора у нас критически зависит слишком многое. Что президент России имеет слишком много полномочий, при Ельцине не говорил только ленивый; иные и теперь повторяют. Но президент России по крайней мере у всех на виду. Губернатор на своем уровне имеет как бы не больше полномочий, чем президент на своем, и никто, кроме спорадических инспекций, не видит, что он там в своем углу творит. А инспекция что - посидела, написала доклад, да и уехала...
Но раздута не только роль губернатора в губернии, раздута роль самих губерний. Что, собственно, такое губернии? Для решения крупных вопросов они слишком малы, для решения малых - слишком велики. Это искусственные образования, без которых управление такой огромной страной, разумеется, совершенно невозможно, но роль которых чисто служебная. За двумя, кажется, исключениями (Сахалин и Калининград) границы наших субъектов федерации не имеют никакого смысла, кроме административного; поэтому в идеале их роль должна быть только ролью посредника между двумя реально, а не по начальственному указанию существующими слоями: страной в целом - и муниципиями, прежде всего городами. Правильный лозунг не "сильные регионы - сильная Россия", а "сильные муниципии - сильная Россия".
Но у нас дело обстоит не так. И движение-то происходит не в эту, а в обратную сторону: последний передел пирога еще уменьшил долю денег, а стало быть, и власти, приходящуюся на муниципальный уровень. А губернаторы в силе. Конечно, той воистину запорожской вольницы, какой они пользовались при позднем Ельцине, Путин им уже не даст, но каждый из них по-прежнему большой человек. Кремль еще с ними намается.
Не в последнюю очередь - в кадровом смысле.
