Балканы сегодня в моде. Горан Брегович считает, что за это жители региона должны быть благодарны войне.
- Война создала Балканам рекламу, о которой можно только мечтать, - говорит он. - Так много людей пострадало от войны, и справедливо, что хоть кто-нибудь что-то за ее счет получает. И нет ничего удивительного в том, что выигравшими оказались культурные деятели. Иностранцам надоел образ кровожадных балканцев, постоянно убивающих друг друга, который они ежедневно наблюдают в новостях. Они хотят наконец увидеть этих людей в более правдивом освещении, хотят увидеть их более сложными и поэтому обращаются к балканской культуре.
...По большому счету, современная балканская культура, к которой обращаются иностранцы, чтобы узнать правду о уже который год воюющем народе, описывается двумя именами: Эмир Кустурица и Горан Брегович (конечно, есть еще Павич, но он для куда более узкого круга).
В далеком и относительно мирном 1989-м эти двое, популярный тогда рокер Брегович и панкующий Кустурица, слились в экстазе, чтобы сделать "Время цыган" - длиннейшую и необыкновенно красивую сагу о цыганском счастье и одиночестве. Плод их совместных усилий принес Кустурице приз за лучшую режиссуру в Канне, а Бреговичу - его первый золотой диск. Дальше дело пошло еще лучше: и о "Снах Аризоны", и тем более о прославленном "Подполье" прямо-таки принято говорить как о совместном успехе Кустурицы и Бреговича, чья музыка уж никак не меньше, чем кинообразы, обнажила перед миром истерзанную мятущуюся душу народа бывшей Югославии. Но ничто не вечно под луной, и после "Подполья" два гения разошлись. Причем разошлись с взаимными оскорблениями и обвинениями. Брегович утверждал, что ничуть не удивлен ходом событий, ведь "чего можно ожидать от парня, который в пятьдесят лет учится играть на гитаре?" (в феврале Москва как раз-таки была свидетельницей музыкального неофитства режиссера). Из кругов, близких к Кустурице, доносилось: режиссеру надоело, что Брегович берет народные мелодии и продает их как свои. Но к обвинениям такого рода композитор относится на удивление легко:
- Я, как любой другой художник, не продаю ничего, кроме себя самого. Культура, к которой я принадлежу, совсем не великая. В ней практически нечего продавать. Если вы взглянете на историю искусства, то найдете там совсем немного моих соотечественников. Наш писатель Иво Андрич получил Нобелевскую премию, и мы этим очень гордимся, так как сознаем, что за ним практически ничего нет. Так что должен признаться, что я продаю миру эту небольшую культуру и небольшую традицию с величайшей охотой и гордостью.
- Вам приходится обрабатывать народную музыку, чтобы сделать ее более продаваемой, более приемлемой для западного уха?
- Я не играю традиционную музыку. Я играю свою. А я люблю кич. Если вам нравится мой кич - покупайте его. Не нравится - покупайте другой.
- А ваши соотечественники ваш кич покупают?
- Я когда-то был главной югославской рок-звездой и думаю, что и сейчас трудно найти дом, будь он сербский, хорватский или македонский, где не было бы моих дисков. Я давно уже не живу на родине и не пишу на своем родном языке, но недавно дал концерты в Сараево, откуда я родом, и в Загребе. Я хотел доказать самому себе, что война кончилась. Ведь моя музыка во многом опирается на сербские военные мотивы. И то, что на мои концерты пришли толпы народа и слушали ее, доказывает, что они уже могут воспринимать это как музыку, а не как идеологию, не как нечто, символизирующее враждебную армию.
- Из-за войны и распада Югославии многие ваши соотечественники пережили кризис самоидентификации. Кустурица показал это в "Подполье" - в конце фильма его герои не только не знают, где они, но и кто они такие. Вы пережили что-нибудь подобное?
- За пять лет до начала войны я познакомился с одним югославским генералом. Он пришел ко мне в студию послушать, как я записываю одну старую военную песню. Мы разговорились и затронули вопрос, который вы только что задали. Он сказал, что в кризисный момент ни у кого не бывает проблем с самоидентификацией. В минуты испытаний мы сразу понимаем, кто мы такие: сербы или хорваты, русские или чеченцы. Скорее всего, он прав. Но, наверное, я никогда не переживал настоящего кризиса. И не знаю, кем бы я себя осознал в такую минуту. Может быть, я просто православный. У моей музыки куда больше православных корней, чем католических или мусульманских. Когда я говорю "православный", то не имею в виду ритуалы. Я не хожу в церковь, меня не так воспитывали: мои родители были коммунистами, мой отец - полковник. Но я чувствую себя православным. Это мое единственное самосознание.
В ближайшем будущем Брегович собирается выпустить новый диск. Он будет основан на программе, которую композитор и его "Свадебный и похоронный оркестр" исполняли на концертах, в том числе в Москве. А потом он хочет снимать документальное кино. Истории со свадеб и похорон. Потому что, по его мнению, свадьба и похороны - два главных человеческих праздника. В этом проекте композитор собирается не только заниматься музыкальным оформлением и продюсированием. Он будет еще и режиссером. На этот раз, говорит Брегович, за все свои глупости он хочет отвечать сам.
