27 апреля, за несколько часов до прибытия в Москву главы внешнеполитического ведомства Китая Тан Цзясюаня, ИТАР-ТАСС со ссылкой на "информированные источники в российской столице" сообщил, что межгосударственный договор между Россией и Китаем "может быть в ходе этого визита парафирован". Однако пятью часами позже, когда самолет Тана уже подлетал к Москве, ИТАР-ТАСС распространил "надиктовку", в которой содержалось существенное уточнение: "Договор будет парафирован (надо полагать, главами МИД. - 'Эксперт') непосредственно перед подписанием документа Владимиром Путиным и Цзян Цзэминем в ходе намеченного на июль нынешнего года визита в Россию председателя КНР".
Как выяснилось в последний момент, "некоторые отдельные положения и статьи" документа (его полное название "Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве") еще нуждались в "окончательной доработке и согласовании".
Это обстоятельство сильно заинтриговало наблюдателей, отслеживающих развитие процесса выстраивания стратегических отношений между Москвой и Пекином. Закономерно возник вопрос: не произошел ли в последний момент какой-то принципиальный сбой, и если да, то в чем он заключается?
Додумывание закавык
Никаких внешних признаков осложнений как-будто не наблюдается. Министр иностранных дел России Игорь Иванов по завершении переговоров сообщил журналистам, что вместо парафирования он подписал с китайским коллегой некий протокол, в котором фиксируется намерение сторон заключить в июле искомый договор и констатируется, что в результате нескольких раундов переговоров его текст "в основном согласован".
Источники и с той и с другой стороны уверяют, что подготовка к российско-китайскому саммиту развивается по плану и серьезных антагонизмов не наблюдается. "Беса" - который, как водится, кроется в деталях, - идентифицировать за майские праздники не удалось, что, вероятно, и к лучшему. Уж больно непрочна ткань российско-китайских отношений, и ее надобно беречь, а не концентрироваться на деталях, относящихся к категории "закавык, которые сторонами сейчас додумываются" (формулировка одного из осведомленных собеседников).
Ни текста протокола, ни дорабатываемого проекта документа ни тот, ни другой МИД, понятное дело, не публикуют. Очевидно, что на пути к саммиту сторонам придется преодолеть немалые трудности. Аналитики же продолжают дискутировать по поводу того, что вообще даст нам и китайцам новый уровень отношений, который в договоре должен быть охарактеризован как "стратегическое партнерство".
По завершении переговоров с Таном Игорь Иванов заявил, что будущий документ "должен зафиксировать все достигнутое и наметить перспективы развития дальнейшего экономического сотрудничества". Зафиксирует он не только стандартный набор нашего общего видения развития международного обстановки, но и решимость Москвы и Пекина "обеспечить вечную российско-китайскую дружбу, навсегда стать добрыми друзьями, соседями и партнерами" (формулировка официозного китайского журнала "Ляован").
Важнейшим элементом готовящегося документа станет провозглашение нерушимости границ. На Смоленской площади включение соответствующей статьи называют вопросом решенным. Это особенно важно на фоне разглагольствований ряда китайских ученых и публицистов-"патриотов" (не получающих должной официальной оценки) на предмет "отторгнутых царской Россией исторических китайских земель".
На московской пресс-конференции Тан Цзясюань уклонился от ответа на лобовой вопрос российского корреспондента, правы китайские историки или нет, и лишь заметил, что "сегодняшняя позиция и основной подход китайской стороны в решении пограничного вопроса с Россией последовательно отражены в позиции нашего правительства" (надо понимать, что "патриотичные" писатели отражают лишь собственную точку зрения). Данная позиция, пояснил министр, состоит в том, что на сегодняшний день "некоторые унаследованные от истории вопросы в значительной степени получили разрешение благодаря совместным конструктивным усилиям обеих сторон".
По словам китайского министра, речь идет о завершении пограничного размежевания (с оформлением в 1997 году двустороннего соглашения о демаркации. - "Эксперт") на "подавляющей части" совместной границы. А точнее - более чем на 98 процентах ее протяженности. То есть пока не согласовано менее двух процентов границы.
И хотя, по словам Тана, его правительство намерено "общими усилиями с российской стороной скорейшим образом разрешить унаследованные от истории вопросы, дабы превратить совместную границу в полосу мира, дружбы и сотрудничества", тем не менее к июльскому саммиту этого, судя по всему, достигнуто не будет. Хотя бы потому, что в оставшиеся два месяца, как нам сообщили сведущие люди, проведение новых консультаций по "двум процентам" не планируется.
Намытые вопросы
Несогласованные участки (которые "выведены за рамки" соглашения 1997 года о демаркации) - это остров Большой на реке Аргунь близ Забайкальска, а также острова Большой Уссурийский и Тарабаров при слиянии Амура и Уссури близ Хабаровска. Согласно подписанным ранее соглашениям, граница по водным артериям должна проходить по "основному судовому ходу". В случае с островом Большой судовой ход несколько лет назад сместился к северному берегу, что произошло в результате возведения дамбы на китайском берегу. Построена она была в нарушение вступившего в силу в мае 1995 года "Соглашения о режиме в районе российско-китайской границы", запрещающего проведение любых работ, ведущих к изменению режима рек.
Два других острова вообще лежат в глубине российской территории, и передача их китайской стороне привела бы к образованию некоего китайского анклава прямо под Хабаровском. То есть между этим анклавом и собственно территорией КНР в этом случае останется материковая часть российской территории, на которую китайцы не претендуют.
По данной позиции у российской стороны, как считают наши дипломаты, неоспоримые аргументы, основанные на соответствующих положениях международного права и реальной конфигурации рукавов Уссури, впадающих в Амур. Острова эти давно нами освоены: на них располагаются дачи хабаровчан (в том числе военных чинов), а также армейское подсобное хозяйство.
Москва настроена отложить решение данного вопроса до лучших времен (как это, кстати, сделали китайцы при урегулировании своего нерешенного пограничного спора с Вьетнамом), однако Пекин упорно настаивает на продолжении дискуссии.
Вот почему нюансы формулировки статьи будущего договора о нерушимости границы приобретают особое значение. Будет ли это называться нерушимостью границы в пределах согласованной ее части или как-то иначе, пока неясно.
Пять "нет"
Несмотря на то что стопроцентного закрытия пограничного вопроса к саммиту достичь не удастся, стороны, похоже, в целом согласовали прочие "закавыки". Наиболее щекотливая из них - тайваньский вопрос. Пекину очень хотелось бы, чтобы в будущем договоре с российской стороны был зафиксирован по отношению к Тайваню принцип "пяти 'нет'" (не развивать официальные отношения; не продавать оружие; не поддерживать независимость; не поддерживать тезис "один Китай, один Тайвань"; не поддерживать вступление Тайваня в международные организации). Москва же считает, что ее неизменная позиция по этому вопросу уже отражена в ряде совместных деклараций последних лет и нет нужды вновь детально прописывать ее в договоре.
Возникает предположение, что в случае нашего согласия на включение "тайваньской статьи" китайцы могли бы пойти нам навстречу в "двух процентах" пограничного вопроса. Пекину (китайцы признают это в частных беседах) договор нужен в большей степени и "быстрее", чем нам. Актуальность его подписания для китайской стороны диктуется прежде всего неуклонным ухудшением китайско-американских отношений. Развертывание американской национальной ПРО будет иметь для Пекина гораздо более тяжелые стратегические последствия, чем для Москвы. Ведь у китайцев не более двух десятков межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками, способных достичь территории США, и НПРО "накроет" их со стопроцентной гарантией. Не случайно вопрос о подготовке договора был поставлен Пекином в практическую плоскость в декабре, сразу же после объявления Джорджа Буша победителем президентских выборов.
Уходящий в будущем году с высших постов в партии и государстве Цзян Цзэминь, как говорится, по определению должен оставить после себя нечто эпохальное во внешнеполитическом плане. Лавры по поводу возвращения Гонконга и Макао принадлежат покойному Дэн Сяопину, а реальной возможности вернуть Тайвань в обозримом будущем не просматривается. Остается лишь, как и 50 лет назад, "опереться на Север", то есть превратить Россию в главного стратегического партнера со всеми вытекающими последствиями.
При всем при этом с обеих сторон наблюдается растущее понимание, что на одной военно-политической ноте долгосрочного фундамента не построить. А значит, следует прикладывать более энергичные усилия по развитию сотрудничества в торгово-экономической и культурной областях. Смешно сказать, прошлогодний объем российско-китайской торговли составил всего лишь 8 млрд долларов (во многом увеличившись за счет роста мировых цен на энергоносители и сырьевую группу), что в десять раз меньше, чем положительное сальдо, достигнутое Китаем в торговле с США. И хотя темпы роста российско-китайского товарооборота значительно повысились, однако в целом модель нашего экономического взаимодействия пока не изменилась. Россия растет как сырьевой придаток КНР, а инвестиционное сотрудничество измеряется мизерными величинами.
Будущий договор с Китаем, несомненно, обречен быть эпохальным. Заключаемый на 20 лет, он определит основы стратегических взаимоотношений двух мировых гигантов в сложную эпоху перехода от двухполюсного к какому-то другому миру, конфигурация которого представляется на Западе и на Востоке по-разному. Несомненно, что противоречия между США и Китаем будут нарастать. Вашингтон не сможет мириться с неуклонным усилением Китая и повышением его веса в Азиатско-Тихоокеанском регионе и будет, похоже, делать все возможное (в том числе используя "тайваньский рычаг"), чтобы затормозить этот процесс. По крайней мере, пока Китай не превратится в более предсказуемую, исповедующую те же ценности, что и Запад, державу (чего, пожалуй, в ближайшие десятилетия не произойдет).
В этой ситуации России придется тщательно формулировать и фиксировать баланс своих отношений с могучим азиатским соседом, что и достигается подписанием договора. Этот баланс, видимо, предусматривает и осмотрительный подход к дальнейшим поставкам Пекину вооружений, и разумную позицию в случае возможного конфронтационного развития ситуации в Тайваньском проливе, и вообще, исключение превращения нашей страны в младшего партнера коммунистического Китая.
В этом смысле достигнутое с Пекином общее понимание, что будущий межгосударственный договор будет носить не союзнический, а партнерский характер и что он не направлен против какой-либо третьей стороны, как нельзя лучше отражает реалии сегодняшнего дня.
Стоит отметить, что Москва и Пекин готовят уже четвертый "брачный союз" за последние 70 лет. Все предыдущие шаги такого рода предпринимались под явным воздействием внешних факторов (японская или американская угроза). Первые два договора были заключены с генералиссимусом Чан Кайши, при этом второй из них (о дружбе и союзе), заключенный в 1945 году на 30 лет, умер уже четыре года спустя, а фактически еще раньше (Сталин сделал ставку на китайских коммунистов). В феврале 1950 года Сталин и Мао Цзэдун заключили Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, который задолго до окончания срока действия также превратился, по словам пекинских лидеров времен "культурной революции", в простой клочок бумаги.
Возможно новому договору уготована лучшая судьба.
