Чтение нижеследующего текста потребует от вас напряженного внимания, и наверняка он вызовет бурю критики. Но напряжение это имеет смысл. Мы хотим представить вам план реконструкции финансовой системы России, разработанный финансистом Андреем Годзинским.
Андрею Годзинскому 39 лет. Профессиональный финансист. Возглавляет Восточную инвестиционную компанию. С 1995-го по 1997 год работал финансовым консультантом РАО "ЕЭС России". С тех пор, уж долгих пять лет, пытается донести до общества свои идеи. Суть их коротко сводится к следующему. В течение всего пореформенного периода Россия устойчиво теряет свою капитализацию. Ни одно из уже многих правительств страны не предлагало никаких мер борьбы с этим, прежде всего потому, что никто не формулировал эту проблему таким образом. Между тем, во-первых, страна с малой капитализацией - это маленькая и беззащитная страна и хорошо бы уже начать свои активы наращивать, а во-вторых, на самом росте капитализации можно привлечь в рублевую зону немало денег, поскольку финансисты всего мира предпочитают играть на масштабных приращениях. Однако для организации процесса роста капитализации требуются централизованные и мощные усилия. Необходим принятый на уровне закона финансовый план сроком на пятнадцать-двадцать лет. В этом плане будут указаны уровень чистых активов страны и уровень совокупного общественного продукта, к которому обязано привести страну правительство за назначенный срок. Если правительство громогласно заявит о своих обязательствах и в течение каждого отдельного интервала времени будет их исполнять, это приведет к небывалому притоку в Россию и своих, и чужих капиталов.
Подробности читайте ниже.
- Итак, Андрей, с чего мы начнем?
- Я думаю, надо начать с главного. Мы должны осознать одну парадоксальную вещь: государство должно всем нам огромную сумму денег. Мы все уже много лет оглядываемся по сторонам в поисках необходимого для развития хозяйства России капитала. Так вот, надо понять, что этот капитал уже есть - это долг Федерации перед всеми хозяйствующими субъектами страны.
- Подождите-подождите. Давайте помедленнее. Причем здесь долги? Вот есть наше хозяйство. Оно после 1998 года вполне себе хорошо развивается. ВНП растет, рубль тверд (и некоторые говорят, что даже слишком), сальдо торгового баланса положительно. Все же нормально?
- Абсолютно ненормально. Как можно считать нормальной ситуацию, когда правительство само готово подрубить основу своего процветания? Только рубль стал тверже, как тут же раздаются возгласы: давайте его уже девальвировать.
- Но в этом же есть простая логика: слишком крепкий рубль - снижение эффективности экспорта.
- Вот-вот. Все заботы только об экспортной части хозяйства. А кто вам сказал, что она значительна? Почему никто не задумается о второй стороне: снижая рубль, мы автоматически снижаем активы тех компаний, которые работают в рублевой зоне. Почему же мы проблемы одних так уверенно и грубо решаем за счет других?
Да и вообще в последнее время в связи с ростом ВВП и реальных доходов населения многие заговорили о том, что якобы произошли качественные изменения, слом тенденции хозяйственного развития России. Я утверждаю, что никаких качественных изменений нет. Темпы падения могли измениться, но это по-прежнему падение, а не рост.
- Падение чего?
- Совокупного национального продукта, капитализации - как хотите назовите. С чего начинается экономика любой хозяйственной единицы - ларька, компании, государства? Оно начинается с подведения баланса. Говоря только о ВВП, нас заставляют обсуждать лишь одну из статей этого баланса. Она действительно может расти, и пусть, примем это, она сейчас растет. Но это вовсе не значит, что чистые активы "корпорации Россия" растут. На самом деле этого никто не знает, потому что никто не считал. Но я утверждаю, что капитализация России как падала, так и продолжает падать, хотя, может быть, и более низкими темпами, чем раньше. И даже если замедление темпов произошло, то вовсе не в результате государственной политики, а просто потому, что экономическая материя сама стремится к восполнению.
- А с чего вы взяли, что общая капитализация уменьшилась?
- Давайте начнем c самого начала. Был СССР, и был один баланс. В этом балансе было все: люди, фонды, недра - и мы четко знали, сколько чего у нас есть. Потом с нами произошло несколько событий: во-первых, развалился Советский Союз, во-вторых, мы и внутри России потеряли колоссальное количество активов.
- Как вы это докажете?
- Очень просто. Общий баланс государства сводится как суперпозиция балансов (чистых активов) всех субъектов экономики. Это просто сумма всех чистых активов: РАО ЕЭС, "ЛУКойла", "Газпрома", Пупкина, Сидорова, Петрова и так далее. Разберем по составляющим. Компания РАО ЕЭС на момент своего образования (если грубо брать) должна была стоить 425 миллиардов долларов. Минус старение фондов, плохое управление... Если все это убрать, все равно получится, что стоить она должна около 200 миллиардов. В момент, когда Гайдар обвалил рубль, ее оценивали всего в 102. Сегодня она сколько стоит?
- Четыре-шесть.
- Четыре-шесть. (Годзинский удовлетворенно откидывается на спинку дивана.) Значит, по РАО ЕЭС я доказал.
Берем "Газпром". Компания должна стоить по крайней мере в диапазоне от 150 до 300 миллиардов. Сколько она сегодня стоит?
- По-моему, восемь.
- А "ЛУКойл"? Ну, допустим, десять. Может быть, возьмем АвтоВАЗ? Я беру все статистически. Я все субъекты экономики собираю в группы. Первая - естественные монополии, вторая - крупные сталелитейные. И так далее. А здесь все физические лица. Таким образом получается математический ряд, слагаемыми которого являются чистые активы всех субъектов экономики. Если я доказываю, что каждое слагаемое стало меньше, - суперпозиция меньше? Меньше. И она продолжает худеть.
- Черт его знает. А почему продолжает худеть? Появляются новые компании...
- Я хочу огорчить всех: мы этого даже не знаем. Никто этого не сосчитал. А почему не сосчитали? Потому что не понимают, для чего это нужно. А это вещь убойной экономической силы, потому что все понесенные потери - это долги государства всем нам.
- В каком смысле долги?
- А откуда потери? Отчего это вдруг РАО ЕЭС подешевела в сто раз? Ее что, стерли с лица земли? Нет. Просто государство не позаботилось о том, чтобы сохранить ее капитализацию.
Ведь смотрите, что произошло. Представим себе мощность (или капитализацию) экономики СССР до распада как емкость аккумуляторной батареи. С начала восьмидесятых и до их конца у нас в этом смысле была стагнация. То есть емкость аккумуляторной батареи не увеличивалась, но и не падала. Вот на таком уровне у нас была емкость аккумуляторной батареи. (Рисует картинку 1.)
- Это что, чистые активы?
- Да, чистые активы государства. Размер капитала, выраженный в условных единицах, который находился на экономической территории, называвшейся СССР.
Экономическая территория СССР совпадала с географическими границами. На границе этого хозяйства стоял инвалютный рубль, клиринговый, сэвовский. (Рисует картинку 2.) Много было заборов для того, чтобы исключить любой вывоз капитала отсюда и любое вторжение капитала сюда. То есть мы прирастали за счет внутреннего продукта, и никакие внешние факторы на нас не влияли. Экономические кризисы были там, на Западе. Здесь внутри все было тихо, потому что стоял тройной шлюз. Пришел господин Гайдар и говорит: "Так. Вот это все не надо". (Энергично зачеркивает тройной шлюз.) Что мы получили? Да, мы получили другое качество - конвертируемость рубля. Но смогли ли мы этим воспользоваться? Когда мы открыли границу, мы вышли один на один с профессионалами - долларом, дойчемаркой, фунтом. Представьте себе: мы - перворазрядники, а против нас мастера спорта международного класса. Доллар, марка, фунт долгие годы бились на биржах, закалялись в конкурентной борьбе. Но мы были смелыми, мы вышли, и пошел некий процесс. Для нас, увы, - процесс быстрого и сокрушительного падения нашей капитализации. (Рисует на картинке 1 резкое падение емкости аккумуляторной батареи, она же капитализация.)
Мы можем спорить об абсолютных цифрах, но о тенденции спорить бесполезно, она вот такая. Сегодня мы находимся в некоторой точке, вот здесь. (Отмечает точку минимума A на картинке.) По моему мнению, за эти годы мы потеряли от одного до полутора триллионов долларов.
- Ну потеряли и потеряли. Будем потихоньку восстанавливать, набирать капитализацию.
- Ничего у вас не получится потихоньку. Вас будут пожирать каждый раз, как только вы будете поднимать голову. Стоимость любой, даже самой лучшей, российской компании в десятки раз ниже справедливой, и чем больше компания интегрирована в российскую экономику, тем больше этот разрыв. Почему? Потому что на российском рынке нулевая ликвидность. Как только вы приподнимаетесь и становитесь серьезным оппонентом для иностранных интересов в России, к вам подкатывает инвестор с мешком денег. И если вы перед соблазном устоите, все равно игра закончится не в вашу пользу. У вас нет конкурентного капитала, который позволит выиграть в этой борьбе. Где ваши капиталы, подо что вам брать кредиты? Вы думаете, вам их не дают из-за непрозрачной отчетности. Чушь! Вы ничего не стоите, потому что вас не оценил ваш родной рынок, которого нет.
- Нет, подождите. Есть же РТС. Можно на Нью-Йоркскую биржу выйти, в конце концов.
- Можно. Но кому? Это может сделать один из сотни, а то и тысячи. "ЛУКойл" может, МТС может, а вот какой-нибудь парфюмерный заводик с Урала, ему пахать и пахать, прежде чем он дорастет до их бирж. Так почему, я вас спрашиваю, государство не позаботится о том, чтобы создать ему ликвидность?
- Но государство-то чем может ему помочь? Нету денег на рынке.
- А как рушило ликвидность, так пусть и восстанавливает.
Вот смотрите. Финансово-кредитная система любого государства - это пирамида, вот такая. (Рисует картинку 3а.) Возьмем американскую модель. Основание пирамиды - активы ликвидности класса A. Вот ликвидность класса AAA. Вот ликвидность класса AAB, вот ликвидность класса AAC, ну и так далее. Такие пропорции созданы рынком, но государство за этим тщательнейшим образом следит. То есть государство при помощи своих регулирующих функций всегда следит: а) за этим объемом (площадь треугольника) и б) за его пропорциями. Для того чтобы система была устойчивой, больше всего ликвидности должно быть в основании пирамиды. Следующей должно быть меньше, следующей еще меньше. Все это задается регулирующими функциями государства, его влиянием на экономику (процентные ставки, таможенные пошлины, налоги, нормативы). Что это дает?
(Рисует перевернутую пирамиду, картинка 3б.) Первая система более устойчивая, чем вот эта система. Верно? А что произошло у нас?
У нас была вот такая очень, чрезмерно устойчивая система - пирамида с огромным основанием. (Рисует картинку 3в.) Когда мы свалились в рынок, она, естественно, начала реформироваться. И самое страшное - началась эрозия основания пирамиды. А это что? Этот сектор состоит из трех частей: сберегательные вклады населения; пенсионные накопления; резервы государства плюс те ликвидные государственные активы, которые включены в оборот. Вот этот пласт разрушился. За ним стал разрушаться вот этот, вот этот, вот этот. (Показывает по восходящей на картинке 3а.) Какую систему мы получили, скажем, в 1998 году? Мы получили перевернутую пирамиду. Наверху был самый широкий рынок долгов по ГКО, а под ним размещались пласты единичных выпусков акций, валюты и так далее. (Это описание соответствует картинке 3б.)
Теперь вопрос: что мы получили после краха ГКО? Какой-то разбросанный горох - абсолютно не структурированную систему. (Рисует картинку 3г.) Можно сказать, системы нет, ее разбомбили. И поскольку мы сейчас находимся вот в этом состоянии, нас легко обирать - сопротивляемость системы нулевая. Каждый из нас со своими активами - объект, висящий в безвоздушном пространстве. Его может взять под контроль кто угодно.
- И что же делать при таком неприятном раскладе?
- Признать долги государства. Есть вещи, о которых должно заботиться государство. И прежде всего о сохранности капитала страны. И если государство не делало этого должным образом: недоинвестировало, недоиндексировало, недозащищало - значит, это его федеральный долг. Если этот долг выделить и признать, произойдет удивительная вещь. Потому что выделенный государственный долг - это уже не долг. Это средство создания ликвидности на финансовом рынке России, а значит, и роста ее капитализации.
- Непонятная связь. Ну признает оно долг, отчего ж вдруг повысится ликвидность?
- Вот смотрите. Например, я вам должен, но у меня нет денег. До тех пор пока мы с вами даже не знаем, сколько я должен, и пока я свой долг не признал, вы эти деньги в своем капитале учитывать не можете. Однако если мы напишем эту сумму на бумажке, уже одно это очень сильно повлияет на наши материальные отношения, а точнее, на ликвидность наших материальных отношений. Вы сможете этот долг продавать, закладывать. То есть это уже будет инвестиция. Ровно то же самое произойдет и с государственным долгом. Если государство признает, что за годы его несовершенного правления мы потеряли кучу денег, это будет мощнейшая госинвестиция. Это будет та самая база, то самое основание пирамиды, та самая ликвидность, которой сейчас как раз недостает для обеспечения роста экономики.
Государство отвечает за огород. Я - помидор. Я должен расти, верно? Но если государство засрало (извините) почву, не подготовило ее, что с меня, помидора, спросить? Нечего. То есть я могу расти либо как физическое лицо, либо как ООО, либо как ЗАО, только если мне создали условия, если возделали грядку. И сейчас нет другой возможности создать эту грядку, кроме как признать этот долг.
- И каков же этот долг?
- По моим оценкам, это порядка одного-полутора триллионов долларов. Но это надо серьезно считать. Первое, что надо сделать, - оценить объем очага поражения. Он такой (показывает общую потерю капитализации на первой картинке). Второе - надо оценить, какой размер инвестиций необходим, чтобы сменить тенденцию на положительную. Эта величина может быть меньше объема поражения, потому что нам нужно не рассчитаться по долгам, а переломить тенденцию, сдвинуть капитализацию за область, близкую к равновесному минимуму. Короче говоря, нужно сильное и не растянутое во времени финансовое воздействие, которое позволит развиваться и уверенно сломать тенденцию. Сейчас эту цифру точно никто не знает. Ни Минфин, ни Госкомстат. Но порядок цифры должен быть равен примерно триллиону.
- А нельзя рассчитать эту сумму исходя из потребности верхушки пирамиды, то есть из потребности российских компаний в обеспечении ликвидности своих бумаг?
- Конечно, можно. Есть много способов оценки. Всеми ими надо воспользоваться и рассчитать среднее. Опосредованно через потери чистых активов, опосредованно через задолженность и так далее. Но в конце концов все равно выделяется сумма и возникает вопрос: что с этим делать? Где ее занять и куда впрыскивать? Ясно, что нет такого источника, который сегодня мог бы нам дать столько денег централизованно, - правительство или МВФ какой-нибудь. Это утопия. Никто не даст. Значит, надо занимать на рынке неполитизированном, и этот рынок есть. Ребятам в тапочках и пенсне, у которых по три-четыре миллиарда в кармане, им вообще все равно, кто такой Буш или Путин. Глубоко им начхать, скажут им идти в Россию или не скажут. Они идут туда, где возврат на вложенный капитал выше. Вот у них и надо брать деньги. А для этого надо создать машинку, которая обеспечит колоссальную эффективность работы в рубле, - провести демпинг рубля на своей территории против нерезидентных и резидентных (эмиссионных суррогатов) валют.
- Подождите, вы же говорили, что, признав долг, мы весь его вложим в основание пирамиды, создав таким образом ликвидность. Я полагала, что весь долг будет эмитирован в бумагах, которые будут обращаться на свободном рынке и в которые будут вкладываться эти самые парни в пенсне и тапочках.
- Вы все слишком сильно упрощаете. До бумаг я еще доберусь. Пока надо обсудить точки впрыска. Итак, мы сосчитали некую сумму долга. Допустим, это триллион. Надо расписать, как мы этот триллион потратим. Из него около половины мы должны потратить на демпинг.
- Что такое демпинг?
- А как нам обеспечить эффективность работы в рубле? Ставку ЦБ, скажем, надо держать на уровне пяти процентов, чтобы деньги легко брать было? Надо. Но чтобы ее такую держать, при том что реально на рынке она сегодня в разы выше, мне же нужны деньги. Так вот, часть из заявленного триллиона я пущу на бюджетные инвестиции в низкую ставку ЦБ.
Потом налоги. Их надо снизить. Как делает компания, у которой издержки поджимают доходы? Она начинает расширяться. Она переходит на более низкую маржу, но пытается захватить больше рынка. То есть уйти за счет оборота. Я должен уйти сейчас в рост рублевой экономики за счет оборота. Значит, я должен снизить налоги. Но раз я снижаю налоги, у меня дефицит бюджета появится, верно? Его я чем буду закрывать? Опять из этих же долговых денег. То есть первый, второй, третий, четвертый год я эту программу буду дотировать. Я буду дотировать ЦБ, я буду дотировать ценные бумаги. Я буду дотировать федеральный бюджет.
- Но откуда возьмется этот триллион?
- Из расширения рублевой зоны и ускорения оборота в ней. Из промышленности, из торговли, которые будут у меня расти. Вот смотрите. Налоговая ставка снизится, и первые три года я не смогу прожить, не дотируя федеральный бюджет. Потому что денег не соберу. Но по мере втягивания в этот процесс я уже на четвертый год буду перебирать, потому что программа должна быть рассчитана так, чтобы приращение займа было все время меньше приращения поступлений. Но сначала мне потребуется бюджет в несколько раз больший, чем сейчас, и значительная часть его будет финансироваться в счет долга.
- То есть поначалу вы деньги будете просто эмитировать?
- Нет. Не деньги. Это будут федеральные обязательства. Обязательства правительства вернуть долг, встроенные в определенный финансовый план. Все должно быть расписано на пятнадцать лет. Какая ставка, какие налоги, какие выплаты по госбумагам. Я приму некую программу. Объявлю рынку, что я буду делать. И как только я это сделаю, у меня сразу пойдет возврат капитализации.
- Да почему ж сразу?
- Я же объявил, что ставка ЦБ будет пять процентов. Я же объявил, что совокупные налоги будут семь процентов. Значит, рубль у меня начнут из рук рвать. Скажите, я на этом буду зарабатывать?
- Через какое-то время, возможно, и будете.
- Да, у меня будет некий процесс, и на первом этапе мои заработки будут отставать от трат, но потом все обратится.
- Но если вы не собираетесь выпускать никаких бумаг, то зачем вообще все эти сложности? Увеличьте бюджет в пять раз, снизьте ставку, уменьшите налоги.
- Ну почему, почему вы так безбожно обращаетесь с хорошим продуктом, которого еще даже до конца не поняли? Я же сказал, что надо создать машинку, механизм, инструмент, а вы предлагаете выдернуть из него один элемент... Да, может, он и поработает какое-то время, но куда эффективнее будет увязать все в систему продажи федеральных обязательств.
- То есть вы собираетесь продавать бумаги под названием "федеральные обязательства" на триллион долларов.
- Я не называю их бумагами, потому что они выражены в разных формах. Давайте не будем говорить "бумаги".
- Почему?
- Если честно, я вообще продаю этот график. (Возвращается к рисунку 1.) Вот смотрите, я рисую кривую роста чистых активов "корпорации Россия" и соответствующую ей кривую роста стоимости федеральных обязательств. В первые два-три года уровни и того и другого еще низки, но доходности (или темпы роста) колоссальны. В последующие годы темпы роста и доходности снижаются. Весь процесс растянут на пятнадцать-двадцать лет. Под этот график я пишу финансовый план - когда и какая ставка ЦБ, когда и какая налоговая ставка, когда и какие нужны бюджетные инвестиции. Этот план принимается на законодательном уровне. Его реализация не зависит от смены кабинетов, наоборот, кабинет меняется, если не может следовать по плану. Это крайне важный момент - принятие плана на уровне закона. Почему? Потому что моя задача - привлечь под гарантии этого плана деньги (это и деньги в госбумаги, и вложения в рубль, и инвестиции в основной капитал страны), а для этого ликвидность федерального обязательства должна быть близкой к единице, то есть каждый вошедший в долг должен иметь возможность продать его, заработав на этой операции приличные деньги.
- Но как вы докажете эти ликвидность и доходность? Должны же быть бумаги, которые инвестор может купить и продать?
- Бумаги - это частный случай обязательств.
- А все остальные случаи это что?
- Ну я еще раз говорю: учетная ставка ЦБ - это тоже в конечном итоге обязательство. Я буду его держать. Я и говорю: "Ребята, учетная ставка - это мое обязательство. Сколько я за это денег отдам, вас не интересует. Я буду держать ее. По моим расчетам, я потрачу на это сто миллиардов долларов за первый год, но я буду ее держать".
- А они говорят: "Мы тебе не верим". Что вы делаете?
- Печатаем индексы федеральных обязательств. Каждый день.
- Индексы? Это что такое?
- Индексы обязательств федерального правительства. Ну вот, допустим, сегодня рынок ориентируется на Доу-Джонс. Вот вы знаете, как Доу-Джонс считается?
- Приблизительно.
- А я вам скажу, что брокеру на рынке даже не надо знать, как он считается. Почему? Потому что он оперирует относительными величинами, ему не надо знать природу этого события, ему надо знать его динамику. Природу этого события надо знать только тогда, когда его выносят на рынок. И мы вынесем на рынок федеральные обязательства. Будут аудиторы, которые посмотрят нашу программу и вынесут на рынок новый продукт. Скажут: "Вот индекс федеральных обязательств. Он зависит от того и от того. Мы за ним будем следить". Будет точно так же, как это было с евро. Ведь что такое было евро? Это обязательство Европейского банка и правительства.
- Нет, евро - это бумажка, с которой через какое-то время можно будет совершать торговые операции.
- Но когда выносили на рынок - это было обязательство.
- Но вы говорите об обязательствах как о чистом индикаторе. А евро - это бумажка, которую можно будет приобрести и что-то на нее купить. В вашем случае вроде тоже должна появиться некая бумага, за котировками которой мы будем тщательно следить. Пусть в ней отражается весь комплекс мероприятий, и если кредитная ставка вышла из коридора пять-семь процентов и стала десять процентов...
- Хорошо. Под это обязательство будет выпущена транзитная бумага, которую можно будет пощупать на рынке.
- Ну слава Богу.
- Но я еще раз говорю, я оперирую сейчас более общим понятием. Потому что бумага - это частность. Да, под это обязательство я выпускаю бумаги и буду приторговывать. Можно будет по торгам этой бумаги определить, как ведет себя капитализация и ликвиден ли я как правительство или нет.
- И все-таки, что будет происходить конкретно?
- Некие аудиторы вынесут на рынок индекс федеральных обязательств и скажут: "Ребята, на финансовом рынке появился новый товар. Он очень ликвидный, у него хорошая форма". Но торговаться обязательства сначала не будут. Сначала идет знакомство рынка с этим товаром, так же, как это было с евро. А дальше по мере разворачивания программы, по мере того, как выяснится объем необходимых внешних заимствований, на рынок будет выпущен некоторый объем бумаг. Конечно, речь не идет о триллионе, но какой-то первоначальный (тестовый) объем будет выпущен.
- Каковы будут функции этих бумаг?
- Во-первых, обратная связь. Это будет датчик того, что происходит со всем объемом федеральных обязательств и их ликвидностью. Во-вторых, привлечение денег. Вот правительство выпустило обязательства. А вы говорите: "Я не доверяю правительству. Я хочу видеть, как эта штука будет себя вести при той игре, которую предложило правительство. И в соответствии с этим я буду думать, как себя вести". По этим бумагам будут измеряться два параметра: ликвидность и доходность федеральных обязательств - и, соответственно, можно будет сделать вывод о том, выдерживает ли правительство заявленные параметры, есть тенденция к ухудшению или нет.
- А что значит "буду себя вести"? Где вы будете "себя вести"?
- Да во всей рублевой зоне. Сейчас какой индикатор? Динамика индексов РТС. Но это же чепуха полная, ничего мне РТС не сообщает, никаких выводов о России я сделать по нему не могу.
- И все-таки какой объем будет выпущен на рынок? Процент, два?
- Какое-то количество, по которому аудиторы скажут, что динамика котировок этих бумаг четко отражает изменения остального пакета. То есть на это можно ориентироваться на 99,9 или на 99,7 процента. Для тех, кто будет работать с бумагами, этого будет достаточно. Но вообще мы сейчас уходим в детали.
- А почему вас не устраивает медленное течение событий? Рост рублевого обращения, появление облигаций отдельных компаний?
- Я постараюсь объяснить. Есть точка, когда субъекты России становятся независимыми от самого государства. Такая точка есть в политическом смысле, есть в административном. Но в экономике тоже есть. Например, если "Газпром" или "ЛУКойл" будут по своим размерам несопоставимо больше государства, то они государством смогут пренебречь. Если мне, человеку, работающему на фондовом рынке, не надо с утра смотреть, как ведут себя госбумаги, то для меня государство в экономическом смысле - не субъект. Мы тогда все становимся как бы американцами. Пришел с утра на работу, позвонил в "Кока-колу", посмотрел на индекс Доу-Джонс и вперед. В этой ситуации административно управлять страной будет очень трудно.
- И вы считаете, этот момент близок?
- Не знаю, но я пока не вижу такой тенденции, чтобы чувствовать себя спокойно. Ведь когда можно успокоиться? Когда наметилась положительная тенденция. Когда ты здесь. (Показывает точки на рисунке существенно выше ложбинки оврага B.) Вот здесь ты можешь расслабиться. И можешь считать, что все спокойно. А здесь (показывает точку на ниспадающем участке C) ты не можешь быть спокойным. Потому что это заканчивается семнадцатым августа. А на этом участке (возвращается к точке выше ложбинки) семнадцатое августа произойти не может.
- Естественно, если тенденция повышательная...
- Да. А что такое повышательная тенденция? (Годзинский приподнимается.) С точки зрения чистых активов это значит, что ликвидность все время растет, но в бумагах она еще занижена. То есть у вас ликвидность по факту, по мгновенной фотографии всегда больше, чем рынок о ней знает. И это очень устойчивое соотношение. Ну, например, "Майкрософт" на хай-теке идет вперед. Рынок его постоянно недооценивает, потому что не понимает, что он делает. Но поскольку по ликвидности тот все время забегает вперед, у него очень устойчивая компания.
- И все-таки кому это все нужно?
- Да практически любому сектору бизнеса в России.
- Но ведь и само собой все медленно развивается. Вот, например, рядовые компании начинают снимать деньги с рынка, выпуская облигации...
- При сегодняшних условиях их займы или вовсе неэффективны, или на грани эффективности. Ведь смотрите. Цена на бумаги определяется относительным образом - от базы. А базой является цена на госбумагу. Если нет рынка госбумаги, то бумагу, вообще говоря, очень сложно позиционировать.
- Но они же, тем не менее, позиционируют.
- Позиционируют. Но точка отсчета у них сверху - у нас же перевернутая пирамида. Вот сегодня, например, идет размещение: трехлетняя облигация "Газпрома". Продается она с дисконтом сорок процентов. А "Газпром" работает на какой рентабельности? Десять.
- Но почему же они не могут размещать под те же семь процентов?
- Так никто не купит. Нет же рынка госбумаг с приемлемой доходностью. Даже "Газпром" задавлен завышенными процентами, и, с другой стороны, он своим демпингом задавливает весь рынок. Какой уж тут бизнес.
Вот если будет база пять процентов годовых, например, как в Америке, то это значит, что на пике пирамиды у меня будет максимум пятнадцать. Весь рынок встанет от пяти до пятнадцати. А сейчас он торчит от тридцати до шестидесяти.
- Потому что у нас перевернутая пирамида?
- Да. Любая компания, чьи менеджеры хотят скупить акции, может сломать рынок. Легко. Крупная компания ведет размещение на несколько миллиардов под сорок пять процентов годовых. Кто с этим может конкурировать? Никто. А как я со своим свечным заводиком могу разместиться, когда крупняк весь рынок накрыл? Ни один лавочник не может конкурировать с этим предложением.
В общем, вопрос стоит так: надо как минимум остановиться, а как максимум начинать отгребать обратно. И как только мы начнем отгребать, даже чуть-чуть, год от года, все изменится. Появится отношение к нам как к людям, которые сопротивляются, к людям, у которых есть своя страна. Не важно, с какого уровня начинать. Главное - куда двигаться и каким темпом.
- И вы не видите никаких рисков?
- Только один. Что меня сочтут сумасшедшим.
.
