День независимости России - 12 июня - восходит как праздник к двум датам. В 1990 году съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о суверенитете республики, что, как считают многие, инициировало распад СССР. И в этот же день год спустя президентом России стал Борис Ельцин, который, опять-таки если верить народной молве, этот распад довершил. Воды с тех пор утекло немало, но споры о том, кого следует винить в потере Союза и надо ли вообще об этом скорбеть, до сих пор ни к какой ясности не привели.
Мифология
Когда на табло появились цифры: "за" - 907, "против" - 13, воздержались - 9, зал взревел и, поднявшись, буквально со слезами на глазах, устроил десятиминутную овацию сам себе. Эмоциональный всплеск был так силен, что несколько человек из тех тринадцати "отщепенцев" не выдержали и, обвинив в нечеткости электронную систему голосования, спешно присоединились к большинству. В этот исторический момент народные депутаты РСФСР - и демократы, и коммунисты - чувствовали себя спасителями родины. А меньше чем через два года, когда родина - СССР - приказала долго жить, именно их, российских депутатов, обвинили в том, что они нанесли ей первый и смертельный удар.
То, что на Союз первой замахнулась именно Россия, неправда. Точнее - миф. Вообще вся история с распадом СССР сильно мифологизирована. На самом деле первыми были прибалты, чьи депутаты приехали весной 1989 года на съезд народных депутатов СССР с одной-единственной и вполне очевидной целью - выйти из состава Союза. Главным вопросом, который прибалты там подняли и дотошно в нем копались, был пакт Молотова-Риббентропа и особенно секретные протоколы к нему. После этой артподготовки Литва, Латвия и Эстония первыми заявили о своей независимости - еще весной 1990 года. Тогда же это сделала и Грузия.
Так что Россия даже формально была пятой. Но то, что она была пятой, а не последней из пятнадцати, тоже симптоматично: много ли вы видели империй, где метрополия добровольно стремится освободиться от бремени колоний и живет беднее них? Уж если в империи даже "оккупант" чувствует себя неуютно, то она обречена. Равенство в бедности, которое не устраивало больше никого, - это объективная и потому главная причина распада СССР. Разваливающийся базис неизбежно разрушал и надстройку.
Проблемы экономики стали фатальными - народное хозяйство потеряло управляемость. И прежде рули централизованной плановой системы уже поворачивались с немыслимым скрипом, но перестроечные новации перерубили и их. Роковую роль сыграл безумно прогрессивный, как и все выдумки тех лет, Закон о социалистическом предприятии, суть которого сводилась к полной отмене каких бы то ни было административных воздействий на предприятие. Еще будучи проектом, закон широко обсуждался, но простого вывода, что это не начало, а, наоборот, конец конца, никто не сформулировал. Между тем беды, которые принято связывать с последствиями Беловежья, - и распад хозяйственных связей, и безудержное директорское воровство ("прихватизация") - взяли старт именно здесь.
Параллельно дала трещину, а там и вовсе посыпалась стена, разделявшая в советской экономике наличный и безналичный рубль. В лучшие годы она была абсолютно непроницаемой: за рубли, которые "на пиво и мороженое", никаким чудом нельзя было купить портальный кран - и наоборот: рубли, циркулирующие в сфере портальных кранов, в рубли "на пиво" если и конвертировались, то с невероятным трудом и ощутимым риском уголовного преследования. На этой разделенности и базировались все завидные черты советской денежной системы - от весьма умеренной инфляции до твердой репутации первоклассного заемщика на мировых рынках. Рухнула эта плотина (вместе с Законом о кооперации) - рухнула и вся финансово-бюджетная система страны. "Деревянный" обратился в опилки.
По этим поводам странно было бы проливать слезы: что административный контроль над компаниями, что жесткая разделенность "нального" и "безнального" оборота - это же заведомое мракобесие. Но его не заменили ничем более эффективным - и получили полный хаос.
Для довершения картины нельзя не упомянуть, что в то же самое время, в 1990-1991 годах, на экономику негативно влияла еще и непристойная драка за власть между союзным центром и РСФСР; переход предприятий то под союзную юрисдикцию, то под российскую, связанные с этим налоговые попущения и неплатежи приняли гомерический характер.
Но во внешней политике то, что огромная страна неслась без руля и без ветрил, было виднее всего: вспомните, как поспешно и бездарно мы выкатились из Восточной Европы - присмотрись мы тогда повнимательнее к "выводу Западной группы войск", поняли бы, что Союз нерушимый уже остался только в михалковском гимне.
За что боролись
Субъективные факторы лишь дополняли картину всеобщего хаоса. Взять хотя бы еще один миф на эту тему: народ не хотел терять советскую родину, во всем виноваты национальные элиты, развалившие Союз из корыстных соображений. Главным доводом в его пользу служат результаты всесоюзного референдума, проведенного в марте 1991 года, где за сохранение Союза было подано 87% голосов (прибалтийские республики в референдуме не участвовали, Москва проголосовала против). Возражать трудно - цифра убедительная. Но как в таком случае объяснить результаты украинского референдума о независимости, проведенного спустя всего восемь месяцев после всесоюзного (за неделю до подписания Беловежских соглашений), где 90% граждан включая и пророссийски настроенный Крым, уже тогда готовый отделиться от Украины, поддержали малороссийскую самостийность?
Одно из двух: либо результаты обоих референдумов были тотально сфальсифицированы и мы никогда не узнаем правды - либо надо признать народное волеизъявление абсолютно неадекватным, а субъект этого волеизъявления невменяемым. Но тогда и оперировать в споре таким фактором, как мнение народа, будет некорректно.
Однако и элита - плоть от плоти народной - тоже недалеко ушла с точки зрения нравственности и вменяемости, что видно даже на примере голосования 12 июня. Демократы, что интересно, выглядят здесь предпочтительнее - они хотя бы не лицемерят. Тезис "хватит делать из России дойную корову" откровенно начертан на их знаменах. Логика Бурбулиса и Гайдара была такова: выйдя из СССР, Россия реформируется быстрее других, поскольку у нее больше ресурсов. А остальные и так никуда не денутся. Схожим образом, видимо, рассуждала и демократическая Москва, голосуя на референдуме 17 марта.
Коммунисты тоже поддержали российский суверенитет, но по причинам куда более шкурным. Во всяком случае, экономические и прочие реформы, как показывают дальнейшие события, их не интересовали ни в малейшей степени. Зато падение ненавистного Горбачева вместе со всей союзной надстройкой открывало хорошие перспективы с точки зрения отстраивания на руинах КПСС новой партии, которая как правопреемница получила в наследство ностальгирующий красный электорат в количестве 50 млн человек. Наследство, конечно, богатое, и здесь зюгановцев по-человечески можно было бы понять, если бы они молчали в тряпочку. Однако не прошло и двух лет, как именно левые обвинили Ельцина и демократов в развале Союза, справедливо рассчитывая на короткую память избирателей.
Напомним тем не менее, что в июне 1990 года такие высоко стоящие в иерархии левых люди, как член президиума ЦК КПРФ Виктор Зоркальцев, красный губернатор Брянщины Юрий Лодкин, бессменный фигурант партсписков КПРФ на всех выборах, кемеровский глава Аман Тулеев и знатный аграрий Николай Харитонов (не считая огромного количества рядовых коммунистов), голосовали не только за Декларацию о суверенитете, но и за ее 5-й пункт (который не поддержала почти треть съезда), ставящий законы России выше союзных и фактически разрушающий Союз. Эпоха коммунистического вранья и цинизма, канувшая в Лету, увлекая за собой советскую державу, была завершена компартией стилистически безупречно.
В этом смысле трудно отрицать, что появление Декларации о суверенитете России вписалось в логику развала страны, хотя тогда казалось лишь сильным ходом в борьбе за власть в Союзе. То, что в итоге декларация объективно оказалась правильным шагом, - не заслуга "российской" команды, а вина команды "союзной": она вела дело к еще менее осмысленному концу. Ведь "центр" решил бить "Россию" ее же оружием: Новоогаревский договор, подписание которого так удачно сорвал августовский путч, уравнял бы автономные республики, входящие в состав РСФСР, с союзными... Последствия нетрудно вообразить.
Что получили
Как бы то ни было, "российская" команда в итоге получила всю полноту власти. Если сравнить ее с "центральной", то позитивные отличия налицо. Во-первых, она отряхнула со своих ног прах коммунистического догматизма, безнадежно сковывавшего центр. Во-вторых, была решительнее и не чуралась брать на себя ответственность. Не важно, что Ельцин по какому-то поводу не лег на рельсы, - важно, что он это публично обещал, беря ответственность лично на себя. В изнемогающей от пустой болтовни стране это очень много значило.
Главным же негативом была беспросветная кадровая второсортность. Министерства и комитеты РСФСР, в советское время лишенные серьезной власти, стали отстойником для завистливых чиновных неудачников - и другого госаппарата у Ельцина не было. В сущности, 12 июня 1990 года мы были даже менее готовы к принятию реального суверенитета, чем любая другая союзная республика: государства Россия на тот момент в природе не было.
Было очерченное необорудованными административными границами пространство с идущей вразнос экономикой, коллапсирующей денежной системой и разнородными обломками системы управления, сделанной некогда для другой страны. То, что это пространство не рассыпалось в первые же годы, - во многом результат гениальной формулы Ельцина, сказавшего региональным вождям: берите столько суверенитета, сколько можете. И они стали брать себе суверенитет, и набирали его больше, чем подсказывала самая разнузданная фантазия, - и упустили время, когда еще можно было сделать от России ноги. Сегодня - поздно.
Сейчас на наших глазах переходный период заканчивается. Его завершением, извините, и является знаменитое "построение властной вертикали". В той мере, в которой оно удается, можно говорить о появлении российской государственности (а та манера, в которой оно проводится, дает представление о виде возобновляемой государственности - но это отдельная тема).
Концепции модернизации России по-прежнему нет, но хотя бы вновь появляется структурированное место, где она могла бы возникнуть. И уже по одному этому 12 июня, день, когда суверенитет России был провозглашен, - праздник.
