Бывший народный депутат РСФСР Евгений Кожокин:

- Декларация была самым серьезным шагом на пути к исчезновению СССР. Какие у Союза были шансы выжить, я сказать не могу - нужны серьезные аналитические исследования. Эмоциональный ответ дать легко: кажется, были и другие сценарии развития. Если бы во главе страны стояли люди, нацеленные на реформы и понимающие, какой страной они руководят... Горбачев и его окружение страну не понимали. А Ельцин преследовал цель стать главой независимого государства, и СССР его не интересовал, потому что возглавить Союз он не мог. У депутатов были разные мотивации. Я лично полагал, что необходимо было менять Конституцию, и сама Декларация как политический документ казалась мне менее важной и юридически значимой, чем Основной закон. Сегодня я думаю, что ошибался. У многих депутатов был комплекс неполноценности по отношению к коллегам союзного уровня, то есть речь шла о реальной борьбе за власть. Была и еще одна серьезная мотивация, о которой сегодня как-то забыли. И в провинции, и особенно в столице, где избирался я, у людей было ощущение, что мы станем жить намного лучше, если освободимся от груза союзных республик. Но сейчас ясно, что и это было ошибкой.

Запад встретил принятие Декларации со смешанным чувством. Там была сильная ориентация на Горбачева, а начавший заслонять его Ельцин казался им человеком опасным и малопредсказуемым. В то же время в Польше, например, сразу поняли значение суверенизации России и отнеслись к ней сугубо положительно. Так же, как и в республиках Прибалтики. Они были первыми, кто стал добиваться официальных межгосударственных отношений с Россией. Очень обрадовались такому повороту событий и националисты из Молдавии и Украины. Обе страны быстро подписали с Россией основополагающие межгосударственные договоры.

Бывший народный депутат РСФСР Владимир Лысенко:

- Это был не первый удар по СССР, но один из самых сильных, после чего советская держава развалилась как карточный домик. Я голосовал "за": многие тогда были убеждены, что Россию надо защитить этим суверенитетом, что республики ее "объедают". Но при этом намерения разрушить Союз не было: просто хотелось, чтобы наша республика получила все государственные атрибуты, какими располагали остальные. И поскольку Россия - самая большая и сильная, то казалось, что она и впредь останется ведущей в СССР. Ведь не забывайте, что по уровню жизни Россия отставала почти от всех союзных республик. В нас взыграла, если угодно, гордость великороссов: сколько мы будет кормить их, сидящих на нашей шее?

В РСФСР не было своей компартии, а ведь практически все госструктуры строились на партийной основе и без этого стержня были чисто формальными. Правительство и ВС РСФСР, к примеру, являлись придатками соответствующих союзных структур и никакой самостоятельной роли не играли. Госсекретарь времен раннего Ельцина Геннадий Бурбулис считал своей главной заслугой то, что удалось быстро создать все атрибуты российской государственности. Причем фактически впервые в истории страны: раньше была империя, потом коммунистическое правление, и вот теперь наконец - демократическое государство. Позицию Бурбулиса разделяли депутаты демократического крыла, которых было много. Коммунисты же голосовали за суверенитет из националистических соображений. Кстати, позже они первыми обвинили демократов и Ельцина в развале Союза, хотя поддержали не только суверенитет, но и Беловежские соглашения.

Кроме того, не надо забывать, что к суверенитету подталкивали и национальные республики в ее составе: вот они видели дальше всех, понимая, что, как только будет провозглашен суверенитет России, они получат моральное право сами говорить о выходе из нее. Татария объявила о своем суверенитете чуть ли не на следующий день после России.

Побудительным мотивом к суверенизации стала и позиция союзного руководства, в частности Горбачева, который, по сути дела, боролся с Ельциным за власть. Речь шла о том, кто же будет фактически руководить тем, что раньше называлось Советским Союзом, ведь Россия и Союз существовали на одной площадке. Что будет потом, мало кого волновало.

Запад, я думаю, приветствовал развал империи, хотя опасался эксцессов, поскольку речь шла все-таки о ядерной державе. Там не верили, что можно демократическим путем перестроить такое государство. Тем более что западные политологи - Бжезинский, Шапиро - считали советскую империю искусственным образованием. Я как историк отчасти согласен: Петр, Екатерина и Александр I, увеличивая размеры государства, должны были остановиться на Кавказе - и не лезть в Закавказье и Среднюю Азию, которые нам абсолютно не нужны. Не надо было трогать Польшу и Финляндию - эти народы от нас слишком далеки. Жадность нас сгубила: за Среднюю Азию, к примеру, жестко соперничали с Англией. А зачем? Тогда и заложили бомбу под государство.

Бывший народный депутат СССР Николай Травкин:

- От этого голосования мало что зависело, республики уже заявили о своем желании уйти, сохранить Советский Союз было невозможно. Ситуация шла вразнос: республиканские элиты почувствовали запах свободы - их было не остановить. Наверное, были возможны некие упреждающие действия, чтобы смягчить удар, но пророков в своем отечестве, как известно, нет.

То, что Союз существовал за счет России, - это чистая правда: если в какой-то республике возникало социальное напряжение, чтобы смягчить ситуацию, брали у России. Это было видно невооруженным глазом: российские города ветшали, союзные республики отстраивались. Уровень жизни рядового москвича не шел ни в какое сравнение с достатком выходцев с Кавказа. И так далее. Отсюда и соответствующие настроения.

Рассматривать ли развал Союза как победу или поражение - это как взглянуть. Государство выиграло, да. Хотя бы потому, что раньше такого государства просто не существовало: Россией за границей называли СССР. Если говорить о гражданах, то тут ответ неоднозначный. Собственно, развал СССР был спровоцирован развалом его экономической системы. Я бы даже сказал, что система была обречена психологически, потому что была основана на уравниловке. Вот два инженера. Один учился на тройки, другой - отличник. Последнего взяли на работу, потому что золотая голова, первого -. потому что надо кому-то ходить на овощную базу. Разница в зарплате у них - десять рублей. Два рабочих. У одного - золотые руки, другой в девять утра уже лыка не вяжет. Разница в зарплате - двадцать рублей. Чтобы жить лучше, человек был вынужден выходить за рамки государственной системы, в теневой сектор. Работать хорошо на государство не было никакого смысла. Будет такая система жить и развиваться? Нет, не будет.

Можно ли восстановить кое-что из разрушенного? Это зависит от России. Если она обеспечит хороший уровень жизни своих граждан, чтобы они могли нормально жить на свою зарплату, тогда, уверяю вас, к нам будут проситься. Причем это будет не союз, который мы пытаемся создать с Белоруссией, и никто не понимает, что же мы создаем. К нам можно будет присоединиться в качестве новых крупных субъектов РФ, новых областей - это нормальный путь, ни для кого не обидный, если Россия будет сильна и богата. Мы не будем никого просить объединиться с нами, а пойдем на это исходя из собственных интересов: выгодно продвинуться в сторону Европы, расширить рынки и так далее. Этот путь нам не заказан, но по нему нельзя продвинуться только голосованием в парламенте.

Бывший народный депутат РСФСР Владимир Исаков:

- Декларация о суверенитете долго готовилась - вокруг нее шла серьезная борьба. В целом документ получился нормальный, но с пятой статьей я так и не согласился - она провозглашала верховенство республиканских законов над союзными и тем самым входила в противоречие с Конституцией. То есть провоцировала войну законов между Союзом и Россией, тогда как в Декларации говорилось, что Россия остается членом обновленного СССР. Как подрывающую Союз эту Декларацию никто не воспринимал - она была направлена против союзной бюрократии, тормозившей преобразования в стране, в том числе и принятие экономической программы. Уже тогда было ясно, что перестройка на союзном уровне зашла в тупик, и голосование двенадцатого июня означало, что Россия намерена проводить реформы, как считает нужным.

Сейчас, по прошествии одиннадцати лет, я не считаю, что это мы погубили СССР. Да, шла борьба между Россией и союзной бюрократией, но я не уверен, что исход мог быть только таким. Были возможности нормального конституционного реформирования государства: до распада СССР по беловежской модели оставалось полтора года. Вполне реальным сценарием я считаю избрание Ельцина президентом СССР: если бы Горбачев пошел на всенародные выборы, его конкурентом мог стать Борис Ельцин. И поскольку популярность Горбачева падала, у Ельцина был бы серьезный шанс. Зная его огромную волю к власти, верится, что он сумел бы сохранить Союз, если бы был в этом заинтересован. Оба политика не сумели подняться над личной неприязнью в интересах государства. Предпосылки к развалу создал Горбачев, а довершил его Ельцин - его вина самая большая.

В отношении СССР он проводил политику "чем хуже - тем лучше", сознательно обостряя политические противоречия, идя на ухудшение экономической ситуации в ущерб интересам населения. Лично я разошелся с Ельциным именно поэтому. Перевод межбюджетных отношений на одноканальную систему, перевод промышленных предприятий в юрисдикцию России - яркие примеры из этого ряда. Одноканальная схема резко сокращала выплаты республик центру, но даже этих ничтожных "алиментов" они не платили. Единственной республикой, полностью выполнившей в девяносто первом году свои обязательства перед Союзом, была, кстати сказать, Белоруссия. Поэтому центр был вынужден финансировать оборону, космос, армию за счет печатного станка - с известными последствиями. Смена юрисдикции освобождала от гнета союзного центра, что устраивало многих - впереди маячила приватизация. Кроме того, снималась ответственность за плохое хозяйствование. Результатом стал развал, на волне которого Ельцин пришел к власти и затем продолжил его на президентском посту. На последнем этапе уже не намеренно - я считаю, он просто не справился с ситуацией.

Выиграла от исчезновения Союза только российская бюрократия - больше никто. Девяносто процентов населения проиграло. То, что у России не было каких-то атрибутов государственности, - это интеллигентские стенания. Не более того. На самом деле российская и союзная государственность - это было одно и то же. Союз - это и есть большая Россия. Сейчас от нее осталось чуть больше половины, и я не думаю, что это можно назвать созданием государства. Что касается Запада, то он всегда поддерживал все, что вело к нашему ослаблению. Суверенизацию России встретили там с удовлетворением, так же как и Беловежские соглашения.

Бывший народный депутат РСФСР Павел Медведев:

- Я голосовал за принятие Декларации, хотя было большое желание голосовать против. Против не для того, чтобы сохранить Союз, а потому, что я считал его столь стремительное исчезновение пагубным. Было бы разумно притормозить крах, чтобы смягчить последствия. Трое экономистов - Игорь Нит, Виктор Белкин и я - выдвинули тогда идею так называемых параллельных денег, в те времена довольно известную. Предлагалось медленное "склеивание" двух параллельных валют, имевших хождение в СССР, - наличной и безналичной. Мы боялись, что, когда жесткие союзные законы перестанут исполняться, деньги из безналичной зоны хлынут в наличную. Нал можно было использовать свободно, а безнал - нет: требовалось специальное разрешение. Мы ощутили угрозу, когда начал действовать Закон о кооперативах, огромное количество которых создавалось лишь для того, чтобы перекачивать безнал в свободную зону наличных денег. Реализовать идею времени так и не хватило, хотя нас поддержали и Горбачев, и Ельцин. Последствия испытали на себе почти все наши граждане - стремительное обесценение денег, один из самых тяжелых итогов разрушения СССР и его экономической системы. Плотину начало прорывать еще в восемьдесят девятом году, а когда российские депутаты проголосовали за верховенство своих законов над союзными, крах был предрешен. Хотя центральная власть упустила рычаги еще раньше. Уже ясно было, что Прибалтика уходит, что Украина захочет самостийности, что не удержать и Среднюю Азию.

Когда вышла известная книга диссидента Амальрика "Доживет ли Советский Союз до 1984 года", меня попросили посчитать, верен ли этот прогноз. По нашим прогнозам вышло, что доживет даже до восемьдесят девятого. Ошиблись, как видите, совсем чуть-чуть. В момент голосования по Декларации о суверенитете наступил момент настоящей эйфории: событие воспринималось как историческое, этапное. Что, конечно, иллюзия. В истории события, представляющиеся этапными, - это обычно итог предыдущего развития: СССР шел к развалу, он и развалился. Это было неизбежно.