Хотя до последнего момента арт-директор "Ле Клуба" Игорь Бутман не был уверен, что гастроли пианиста Монти Александера состоятся, тот не только приехал, но и пять вечеров играл в Москве - больше, чем какой-либо другой популярный джазмен.
Монти Александер, которому сейчас 57 лет, вырос на Ямайке и 17-летним юношей переехал в США. Там он необыкновенно быстро привлек внимание музыкантов из трио Оскара Питерсона, с которым его принято сравнивать. Но концерты в Москве показали, что ему ближе - и как автору, и как исполнителю - манера Дэйва Брубека. За 40 лет Александер выпустил полсотни пластинок как лидер джаз-ансамблей (в основном, трио) и еще больше - как участник разнообразных популярно-джазовых проектов: Квинси Джоунса, Диззи Гиллеспи, Кларка Терри. В отличие от других латиноамериканцев в США пианист сотрудничал с испаноязычной диаспорой скорее в виде исключения, например записывался с недавно умершим основателем афро-кубинского стиля "салса" Тито Пуэнте. Но с конца 80-х он все чаще обращается к ямайской музыке, причем с джазменами играет песни Боба Марли, а с музыкантами Ямайки - джазовую классику, хотя и в стиле рэгги. У нас Монти Александера знают по "закадровой работе" с певицей Нэтэли Коул, дочерью пианиста и певца Нэта Кинг Коула. Рояль Александера звучит в альбоме певицы Unforgettable и одноименном видеоклипе, где поет виртуальный дуэт, полученный путем компьютерного совмещения голоса давно умершего отца с голосом дочери, через 30 лет поющей ту же песню. В 1991 году вместе с певицей Монти Александер получил за этот альбом премию "Грэмми". В "Ле Клуб" пианист привез чисто джазовое трио - он играл с европейскими музыкантами, увы, явно уступавшими по классу и ему самому, и его многочисленным звездным партнерам. В паре номеров с ним пела его молодая жена, итальянка Катарина, чей голос оказался совсем не большим и не джазовым. Однако все выглядело по-европейски культурно и по-семейному уютно, а после концерта выяснилось, что Монти Александер - контактный и доброжелательный собеседник.
- Вы переехали в США совсем молодым человеком. Русские музыканты-эмигранты жалуются, что в профессиональном отношении адаптироваться не так уж просто, особенно по части репертуара - требуются разные застольные песни, шуточные, детские, особенно в период праздников, Рождества...
- У меня этой проблемы не было. У нас на Ямайке благодаря североамериканскому радио все знали, как Бинг Кросби поет "Белое рождество" (автор слов и музыки Эрвин Берлин - выходец из России. - Д. У.). Да и на гастроли к нам многие ездили. Я решил, что буду джазменом, когда еще в 50-е попал на концерт Луи Армстронга.
- Вы играете много разной музыки - даже, говорят, "Рапсодию в блюзовых тонах" Джорджа Гершвина.
- Ну, это было только один раз, со Швейцарским молодежным оркестром. Пришлось учить все наизусть и практически на слух. Я ведь учился играть по нотам всего года четыре в раннем детстве.
- Никогда бы не поверил. Ваша фортепианная техника скорее академическая.
- Да, мне многие это говорят. Может быть, это от того, что я все-таки люблю классику. Регулярно смотрю на видео документальный фильм, который снят дома у Владимира Горовица. Вы знаете, в Нью-Йорке я начинал с клуба Jilly`s. А потом в том же помещении открылся русский ресторан "Самовар". Это в самом центре Нью-Йорка. Я живу по соседству и иногда по привычке туда захожу, а значит, знаю в лицо ваших знаменитостей, как тот лауреат Нобелевской премии...
- Иосиф Бродский. Раз уж зашла речь о России, как наша публика - она адекватно реагирует на вашу музыку?
- Да, во всяком случае, здесь, в "Ле Клубе". Конечно, всякое случается. Это ведь, насколько я понимаю, очень дорогой ресторан, куда приходят не только ради музыки. Но это уже пятое выступление, а в зале, как и в первый вечер, много людей, которые не только тонко чувствуют мою музыку, но и явно ее знают. Поверьте, таких мест в мире немного. Даже в Америке. А в Европе, например, я лично знаю только одно - клуб Ронни Скотта в Лондоне. Я как раз сейчас еду туда. И - честное слово - мне кажется, увожу с собой ощущение вашего города, в котором почти за неделю успел "увязнуть по колено".
- Недавно здесь был Майкл Бреккер и на вопрос, является ли студийная работа творческой, довольно определенно ответил: "Далеко не всякая". Вы много работали с певцами и певицами. Такой вот практически анонимный аккомпанемент - это творчество в том же смысле, что и джазовая импровизация?
- Это зависит от вокалистов. Хотя я работал с вокалистами не так много, как Майкл Бреккер, мне всегда везло на людей творческих.
- А как вам работалось с артистом совсем другого жанра, известным французским шансонье Бернаром Лавильером?
- Это интересная история. Лавильер собирался гастролировать по Ямайке и в качестве аккомпаниаторов выбрал меня и другого ямайского джазмена - гитариста Эрнста Рэнглина. Но Лавильеру все-таки больше был нужен местный колорит, характерный ямайский ритм. Хотя, раз уж вы знаете это имя, то знаете и то, что Лавильер всегда использовал в качестве аккомпанимента джаз, блюз и африканские ритмы - задолго до моды на музыку народов мира.
- А Эрнест Рэнглин? Если вы самый известный джазмен с Ямайки, то Рэнглин, бесспорно - второй. И вы встречаетесь так редко!
- Да что вы! Это только в студиях звукозаписи мы встречаемся не так часто, как нам хотелось бы. А вообще я приглашаю его при любой возможности. Он ведь на двенадцать лет старше меня. Я был еще совсем мальчишкой, когда его первый раз услышал, и сразу понял, что он - не только виртуоз, но большой музыкант, и я рад, что его теперь оценили по достоинству.
- И последнее: задайте сами себе тот вопрос, на который вы бы хотели ответить.
- Любите ли вы то, чем занимаетесь? Ответ однозначный - да!
