Вернись время лет на двадцать назад, мы бы сейчас читали и смотрели упоительные репортажи наших отечественных пропагандистов о том, как "весь прогрессивный мир гневно клеймит сионистский режим Израиля" на Всемирной конференции по борьбе против расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости. Ныне, когда мероприятие с таким названием в течение первой недели сентября проходило в бывшей цитадели апартеида - ЮАР, ни правые, ни левые, ни тем более прокремлевские СМИ не проявили даже толики прежней солидарности с некогда считавшимися "прогрессивными" арабскими режимами и прочими странами мирового "Юга".
Ибо Россия теперь больше относится к мировому "Северу". Хотя и блокируется иногда с "южанами", пытаясь, когда ей надо, внести раскол в ряды "северян", особенно если речь идет о переделе "несправедливого" мироустройства к нашей пользе.
Двойственность эта видна невооруженным глазом. На конференции в Дурбане в типично ооновском духе обсуждались все проявления современного расизма, из которых мировой "Юг" особо выделил "израильский апартеид". "Юг" был представлен в основном главами государств, "Север" - в лучшем случае высшими дипломатами. Заместитель главы российского МИД, он же глава нашей делегации Иосиф Орджоникидзе, как и следовало ожидать, дал обтекаемые, универсальные характеристики обсуждаемым явлениям. При этом он признал, что и в России "встречаются еще факты дискриминации, порой проявляют себя и организованные группы с явной агрессивной националистической окраской...". И публично озаботился положением русскоязычных граждан в ряде государств СНГ (конкретно упомянув лишь Эстонию и Латвию), пройдясь попутно по албанским экстремистам в Косово и Македонии. Что касается израильско-палестинского противостояния, то здесь Орджоникидзе опять прибег к обтекаемому дипломатическому лексикону: "Одна из причин кровопролития - нетерпимость между проживающими там народами".
Но на таком представительном форуме надо для приличия к чему-то мировое сообщество призывать. И наш замминистра призвал "...сосредоточиться на современных формах расизма и нетерпимости, выработать реальные, а не декларативные, совместные пути их преодоления".
Однако "южная" часть мирового сообщества "сосредоточилась" вовсе не на прибалтийских националистах и даже не на албанских экстремистах, а на весьма нежелательном для нас в нынешней ситуации объекте - Израиле.
Почти единодушно, как в старые добрые времена всемирной борьбы с империализмом и его союзниками, "Юг" в Дурбане выступил за публичную порку и маргинализацию Израиля. А столь дорогую каждому еврею идеологию общенационального возрождения - сионизм - попытался классифицировать как главную "современную форму расизма", ставшую государственной политикой Израиля.
Фактически "южане" предприняли в Дурбане попытку реанимировать соответствующую резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 1975 года, энергично поддержанную тогда Москвой, а затем, во времена Горбачева, при нашем же содействии аннулированную. Теперь в ситуации, когда демонстративный уход с конференции США и Израиля символизировал, по мнению итальянской "Стампы", начало фактической холодной войны между "Севером" и "Югом", Россия оказалась в весьма сложной ситуации.
В итоге в Дурбане нам ничего не оставалось делать, кроме как пассивно наблюдать за лихорадочными попытками делегатов Евросоюза найти компромиссные формулировки резолюции конференции, при которой и волки ("южане"), и овцы (Израиль и США) остались бы сыты и невредимы.
Пикантность дипломатического расклада усугублялась тем, что в те же дни Москва как раз принимала главную "паршивую овцу", из-за которой и разгорелся весь вселенский сыр-бор.
Зона жизненных интересов
Как и ожидалось, президент Владимир Путин объяснил премьер-министру Ариэлю Шарону, что по объективным причинам россиянам дороги и евреи (ведь там проживает множество наших соотечественников), и арабы (уж столько лет дружим). А посему выбор в пользу какой-то одной стороны невозможен. Ни правых, ни виноватых - за исключением одиночек или групп террористов - Москва в зашедшем в полный тупик кровавом противостоянии не называет.
Да и как может назвать, когда с одной стороны в конфликте участвует наш главный союзник в борьбе с мировым терроризмом - Израиль. А по другую сторону баррикад стоит весь арабско-мусульманский мир, в котором наряду с "плохими" (талибами), есть и такие наши новоявленные стратегические партнеры, как Иран.
С последним, правда, случилась явная накладка. По чьему-то протокольному ляпу визит Шарона не развели по времени с прибытием министра обороны Ирана. Уже согласованный визит последнего (в рамках реализации соглашения о масштабной и долгосрочной программе закупок Ираном российского оружия) Тегеран в итоге отложил на неделю.
Сделано это было по вполне понятным причинам. Израиль не только враг Ирана (один "Хамас" чего стоит!), но и та страна, которая активно противодействует - и в этом вопросе Шарон попытался найти понимание у Путина - военному усилению иранцев, всячески доказывая, что Тегеран в ближайшие годы обзаведется собственным ядерным оружием. Так что главе оборонного ведомства ИРИ контр-адмиралу Али Шамхани ничего не оставалось, как отложить поездку в Москву и тем самым, как пояснило агентство ИРНА, "сгладить негативный эффект от сионистской пропаганды, акцентировавшей внимание на совпадении сроков этого визита и приезда в Москву сионистского премьер-министра".
Конечно, в Тегеране, как и в Багдаде, нервно следили за визитом Шарона, опасаясь, что Россия уступит американо-израильскому давлению и застопорит военное сотрудничество с ближневосточными "изгоями". Однако стало ясно, что это вряд ли произойдет в той степени, в которой хотелось бы Шарону. О чем последнему и было сказано; правда, Путин успокоил гостя в том плане, что Москва в данном вопросе жестко придерживается всех параметров режима нераспространения.
Итак, вроде бы получается в духе "и вашим, и нашим". Возникает вопрос, насколько такая позиция беспринципна и насколько оправданна.
"А мы и не должны открыто становиться на чью-то сторону - как в израильско-палестинском споре, так и в коллизиях между Тель-Авивом и тем же Тегераном, - сказал 'Эксперту' президент Института изучения Израиля и Ближнего Востока Евгений Сатановский. - Это вообще категорически противоречит роли и калибру любой сколько-нибудь значимой страны. Ведь и американцы сейчас - в отличие от времен холодной войны - не берут чью-то сторону в открытую. Даже с палестинцами, по словам последних, Штаты достигли в восьмидесятых годах адекватного уровня 'латентности'. Нельзя державе безапелляционно брать чью-то сторону, если всерьез претендуешь на роль арбитра. И тут даже речь не о соизмеримости наших интересов в арабском мире или в Израиле. Как государство мирового калибра, мы просто обязаны объективно оценивать ситуацию. Но этого можно добиться, лишь слушая обе стороны конфликта и воздействуя на них".
Такую позицию Москвы Шарон в ходе переговоров с Путиным прекрасно уяснил и, хоть и скрепя сердце, принял. В интервью "Известиям" он сказал: "Россия имеет отношения с арабскими странами и палестинцами. Сам по себе этот факт нас не волнует. Я много раз говорил с Путиным. Я уверен, что он против воссоздания прежнего, характерного для Советского Союза начиная с середины пятидесятых годов, подхода, когда СССР поддерживал только арабские страны и в политической, и в военной сфере. Я думаю, эти времена прошли".
Эти слова старого "ястреба" подтверждают важный сдвиг, зафиксированный российско-израильским саммитом: общность интересов, о которой давно писали журналисты и прочие наблюдатели, теперь признается на высшем уровне. Впервые официальная Москва обозначила Израиль как зону наших жизненных интересов, имея в виду наряду с прочим тот факт, что там проживает свыше миллиона русскоязычных граждан, которых вовсе не хотелось бы превращать в жертвы терактов.
Другой важный результат саммита - впервые четко заявлено о тождественности позиций сторон в проблеме борьбы с терроризмом и экстремизмом.
Конечно, Шарон, упирая на общую "антитеррористическую" судьбу двух государств, пытался вывести российское руководство на осознание опасности иракского и иранского режимов как главных источников терроризма и вообще нестабильности в регионе. И конечно, Шарон уговаривал Путина держать в определенных рамках военно-техническое сотрудничество с ними. Однако делалось это мягче, чем в случае, например, с Украиной (под давлением израильтян украинцы все-таки ушли с иранского рынка вооружений).
Почему мягче, понятно. Ведь, как заявил в Москве Ариэль Шарон, Россия де-факто остается сверхдержавой, и с этим следует считаться всем.
Общность и ревность
Израильский премьер был как никогда словоохотлив в излиянии своих чувств к принимавшей стороне. Он вспомнил и о роли Советской армии в победе над фашизмом, что спасло евреев от окончательного истребления, и о российских корнях своих родителей, и о своем владении русским языком. Не говоря уже о том, что, по примеру Буша, пригласил Путина на свое израильское "ранчо" (то есть на семейную ферму).
И конечно, в каждом своем интервью и выступлении Шарон делал главный упор на общем "антитеррористическом" профиле, объединяющем две страны. "Побрататься" на этой почве Тель-Авив предлагает давно. Авансы им розданы. Помимо израильской поддержки Москвы в чеченской проблеме можно, к примеру, вспомнить, что тот же Шарон в свою бытность министром иностранных дел высказался по косовскому конфликту с позиций, аналогичных российским. Израиль тогда стал единственной страной из западного лагеря, которая однозначно осудила албанских боевиков.
Эти элементы общности и взаимопонимания, считает Евгений Сатановский, на самом деле гораздо важнее, нежели формальное заключение каких-то политических соглашений. Тем более что квазисоюзническое партнерство с Израилем мы вряд ли в обозримом будущем оформим в договорном виде: против однозначно выступят США.
Кстати, "ревность" со стороны Вашингтона ощущается при любых контактах, достигающих серьезного уровня.
Все помнят, как Израилю выкрутила руки дружественная нам администрация Клинтона. Мадлен Олбрайт сделала все возможное, чтобы сорвать намечавшуюся в конце 90-х годов сделку по совместной с Израилем доводке российских истребителей для китайских ВВС. Уж больно любопытный тандем намечался: российские военные "железки" и технологии, с одной стороны, израильская электроника и маркетинг - с другой. Этот тандем мог в перспективе перейти и на другие области ВТС, чего, понятно, очень не хотят американцы, занимающие ведущее положение на израильском рынке вооружений.
Так что до сих пор более всего препятствовала нашему сближению с Тель-Авивом вовсе не наша историческая связь с арабским миром, а слишком большая зависимость Израиля от США - зависимость, которую ныне с сожалением констатируют и в Тель-Авиве.
Эффект "русской улицы"
Говоря о потенциале российского воздействия на ближневосточную ситуацию, нельзя забывать о ее главном рычаге - "русской улице" Израиля, насчитывающей свыше миллиона бывших наших соотечественников. Подобной "улицы" ни у какой другой страны в Израиле больше нет (следом идет марокканская община, но она уступает нашей многократно). И, что характерно, Шарон в ходе своего визита прямо заявил, что всячески приветствует дальнейший прирост населения "русской улицы".
Между тем в руках Москвы оказался, по сути, прямой канал воздействия на общественное мнение и позицию электората в Израиле. По выражению одного политолога, сегодня российские телеканалы влияют на исход израильских выборов с точностью до щелчка тумблера на телевизорах "русских" израильтян, принимающих российские программы. Их рейтинг в Израиле, кстати, выше, чем у CNN и даже местных каналов.
Парадоксально, но Россия, таким образом, влияет на исход каждых новых выборов в Земле обетованной в большей степени, чем американцы, - при всей внешней несопоставимости их и нашего влияния, как политического, так и в сфере военной помощи и инвестиций. Не зря в последние годы израильские политики - от Барака до Нетаньяху - днюют и ночуют в Москве, откровенно занимаясь здесь личным политическим пиаром и используя российские контакты как своего рода ноу-хау воздействия на решающий сектор электората.
"Американская улица" в Израиле, насчитывающая несколько десятков тысяч человек, представляет собой мизерную часть избирателей, хотя и достаточно серьезно влияет на принятие решений в секторах промышленности и финансов.
Но если на электоральном уровне ситуацию, условно говоря, контролирует Москва, то в повседневной политике Израиль до сих пор почти всецело зависит от США и ориентируется на них. Это, однако, вызывает растущее раздражение у израильского истеблишмента, политического руководства и генералитета. Им надоело жить и действовать в условиях монопольной зависимости от США. Ведь во всей истории израильско-американских отношений, в том числе в сложных для Тель-Авива ситуациях, американцы преследовали в первую очередь свои интересы, а вовсе не израильские. Так что и Шарон, и его сподвижники (а равно и их политические оппоненты) прекрасно понимают, что это большая иллюзия - считать Америку неким "глобальным защитником" Израиля, который в случае, скажем, изменения геополитической ситуации всегда и любой ценой будет стоять за него.
Многие наблюдатели сходятся в том, что пересмотр некоторых основных базовых постулатов в политике Тель-Авива уже происходит, израильтяне ищут некий новый баланс. И Россия в новом своем качестве в ближневосточной политике - одна из потенциальных опор, составная такого баланса сил, на котором могут быть выстроены более независимый курс и более надежная безопасность Израиля.
Российский интерес
Свое давнее политическое и экономическое влияние в арабском мире Россия может использовать для остановки насилия на Ближнем Востоке. Такое мнение высказал встречавшийся с Шароном главный раввин России Берл Лазар.
Между строк этого утверждения читается: может, да вот только не очень-то активно использует. Вот и король Иордании, посетивший Москву за неделю до Шарона, ждал от российской стороны то ли новых идей, то ли, как сообщали информированные источники, более энергичных усилий по разблокированию зашедшего в тупик кризиса.
Москва вроде бы и занимается этим. Только уехал Шарон, как к нам прибыл Махмуд Аббас, заместитель Ясира Арафата. Накануне же глава нашего МИДа Игорь Иванов при посредничестве срочно прибывшего в Москву своего итальянского коллеги Ренато Руджеро энергично готовил переговоры лидера Палестинской автономии с Шимоном Пересом. "Мы должны выстроить широкую коалицию за мир, и мы делаем это, в том числе и при участии России", - заявил Руджеро после встречи с Ивановым. Ну и конечно, сохранял взятый темп Владимир Путин: переговорив с Шароном, сразу созвонился с Арафатом и получил от него привычную высокую оценку предпринимаемых Москвой усилий.
Таким образом, со всей очевидностью с опорой на Москву выстраивается общеевропейский фронт борьбы за мирное урегулирование обострившегося донельзя конфликта. И хотя все его участники присягают на верность "плану Митчелла" (что сделал и Путин на встрече с Шароном), американское посредничество объективно начинает играть менее осязаемую роль.
В пользу такого поворота работают многие факторы. Европа, к примеру, больше всех заинтересована в стабильности ситуации на Ближнем Востоке, следствием чего будут и стабильные (возможно, более низкие) цены на нефть, а также возможности расширения экспансии европейского бизнеса в арабском мире. Политика же США на Ближнем Востоке часто буксует, ибо всегда плотно привязана к внутриполитической конъюнктуре Вашингтона. К примеру, Клинтон очень хотел "приурочить" мирное урегулирование к президентским выборам (но при этом явно переоценил способность американского воздействия на противостоящие стороны). Россия же, как и Европа, не ставит процесс примирения в зависимость от внутриполитических событий.
Правда, наш интерес в скором и долгосрочном урегулировании конфликта все-таки не столь велик, как у европейцев. "Тлеющая" ситуация на Ближнем Востоке не сильно бьет по интересам России. Да, это плохо для Европы, но, в общем-то, как ни цинично признавать, хорошо для нас. Цены на нефть при перманентной нестабильности поддерживаются на стабильно более высоком уровне, чем в мирные времена. К тому же такая ситуация повышает заинтересованность арабских стран в приобретении российского оружия.
Как говорят американцы, "деньги хороши в своем кармане". И этот принцип все больше руководит российской политикой, оттесняя на второй план идеологические сантименты и соображения чисто морального свойства. Да, мы не будем дружить с той или иной из противостоящих сторон на Ближнем Востоке "до победного конца". Но и не видим смысла прикладывать сверхусилия для достижения скорейшего и прочного мира в этом регионе. Хотя, как считают сведущие люди, обладаем колоссальной базой для воздействия на внутренние дела ряда ближневосточных стран включая Израиль.
В Москве прекрасно осознают, что примирение израильтян и палестинцев может произойти либо на руинах, либо никогда. Но, как подчеркнул Шарон в Москве, руководство Израиля не допустит, чтобы страну превратили в руины. Как не собирается оно признать палестинцев полноправными гражданами Израиля, отдать им половину Иерусалима, допустить возвращение миллионов беженцев и т. д.
Никакого мира не бывает по принуждению. И в этой почти безнадежной ситуации Москве остается лишь продолжать свою внешне энергичную, но на деле больше прагматичную политику арбитра и посредника в бесконечном процессе умиротворения вечных врагов.
