Решение экстренного заседания Совета НАТО о готовности членов альянса - в соответствии со статьей 5 Североатлантического договора - оказать военную поддержку США в нанесении ударов возмездия по базам террористов и территориям, на которых они укрываются, ставит Россию перед сложным выбором.
С одной стороны, наш политический истеблишмент почти единодушно высказался за то, чтобы войти в этот "единый антитеррористический фронт". А Владимир Путин в ходе телефонного разговора с канцлером ФРГ Герхардом Шредером заявил о необходимости действовать в рамках этого фронта еще более последовательно и жестко.
С другой стороны, Москва не является членом НАТО, а посему ее участие скорее всего будет опосредованным, фрагментарным и обусловленным степенью согласия по конкретным объектам борьбы. То есть если западные союзники открывают "второй фронт" в форме специальных или даже военных операций в отношении стран - источников терроризма, то наиболее вероятным реальным нашим вкладом будет продолжение действий на "первом фронте" (Чечня и Центральная Азия).
Лишь в том случае, если оба "фронта" сомкнутся в Афганистане, у России и Запада появится более широкое общее поле для взаимодействия. Но если, допустим, антиджихад США и НАТО накроет Ирак и/или Иран, тогда Москва окажется перед мучительным выбором: с кем ей блокироваться - с режимами-"изгоями" или все же с той Европой, куда мы вроде бы так стремимся интегрироваться. Ситуация в корне меняется. "Обмен" Чечни на Иран или Ирак (как, например, это произошло у нас с Пекином, за которым мы признали право "замочить" в случае чего Тайвань в обмен на китайскую поддержку по Чечне) здесь вряд ли возможен.
В такой обстановке Москве остается уповать на то, чтобы все пока сошлось на бен Ладене, и именно его и его покровителей в Афганистане на Западе избрали в качестве объектов для спецопераций. А пока все не устаканится, нам лучше особо не высовываться в развитии отношений с прочими недругами Запада.
Перенос на другие сроки визитов в Москву министра обороны Ирана, а вслед за этим - совершенно неожиданно - одного из главных в мире поборников антиглобализма премьер-министра Малайзии Махатхира Мохаммада свидетельствует о том, что президент Путин взял дипломатическую паузу, некий тайм-аут для размышлений. Но это вовсе не означает начала политического дрейфа нашей страны в сторону западного лагеря. Противоречия и недоверие между нами не исчезли после взрывов в Москве, не исчезнут и после взрывов в Америке. На новом, экстренном, саммите "восьмерки", созываемом по нашему предложению, Владимиру Путину, видимо, не придется продвигать идеи многополярного мира и "переустройства международного порядка на справедливых, рациональных основах". Эта тема на неопределенное время уходит на второй план, хотя всем ясно, что именно безнадежная нищета мирового Юга, исторические обиды и зависть к процветающему Северу является базовой питательной почвой терроризма.
Практическая идентификация и подавление источников происхождения и спонсирования терроризма обернется, скорее всего, не разовыми бомбометаниями, а затяжной войной Севера с Югом, когда авианосцы и экспедиционные корпуса союзников будут постоянно находиться вблизи или на территориях тех стран, откуда исходит угроза, когда разные формы санкций в отношении "стран-изгоев" будут носить долговременный, перманентный характер.
И тогда на первый план выдвигается проблема разных подходов к идентификации источников террористической угрозы. Москва пока в качестве таких источников четко определила три: бен Ладен, талибы, чеченские сепаратисты и стоящие за ними силы (тот же бен Ладен), а также албанские экстремисты в бывшей Югославии.
За пределами этого круга наши призывы больше сводятся к борьбе с абстрактным международным терроризмом. Москва пока официально не называет террористическими такие организации, как "Хамас", "Исламский джихад", "Хезболла" и проч. И уж тем более не причисляет к источникам терроризма такие страны, как Ирак, Иран, Ливия. Между тем вышеназванные страны, по мнению Запада, не только дают прибежище на своей территории соответствующим организациям, но и генерируют своим ярым антиамериканизмом и антизападничеством вообще соответствующие мотивационные установки и стандарты поведения (смертники!) в борьбе с мировым Севером.
Единый фронт с Западом в борьбе с терроризмом будет носить ситуативный и ограниченный во времени и пространстве характер. Тем более если политика Запада приобретет откровенно антиисламский окрас или будет объективно направлена против мирового Юга. Россия не может позволить себе прямое участие в таком фронте хотя бы потому, что в нашей стране живут многие миллионы мусульман. Что же касается мирового Юга, то мы и здесь не можем откровенно позиционироваться против него, учитывая, что с этой половиной мира Россия очень плотно связана через такие его составные, как все наше азиатское СНГ, наш стратегический партнер Китай, Индия и т. д. Да и большая часть потребителей российского оружия - на Юге.
Политика "ограниченного" - рамками совместной борьбы с общим врагом в лице некоего абстрактного международного терроризма - союза с Западом становится, пожалуй, единственно возможным и рациональным выбором Москвы на ближайшую перспективу.
