О сути неприятной истории, начавшейся на прошлой неделе вокруг министра путей сообщения Н. Е. Аксененко, "Эксперт" в этом номере пишет достаточно подробно (см. "Дорога в никуда") - я же хотел бы, совершенно от этой самой сути отвлекшись, обратить внимание читателя на тон, в котором вся история с первой секунды освещалась. Всех газет я, конечно, не читал и всех телепрограмм не видел, но попавшиеся на глаза были вполне единодушны именно в тональности. Кто-то знал - или полагал, что знает, - подробности заведенного на министра уголовного дела, кто-то не знал и знать не хотел, довольствуясь краткими официальными заявлениями сторон; кто-то горячо сочувствовал жертве прокурорского наезда, кто-то наоборот. Так что слова говорились очень разные, но тон у всех был един: наконец-то попался! Особенно мило выходили комментарии у людей продвинутых, знающих модный термин презумпция невиновности. Тут последовательность сообщаемых публике эмоций получалась такова: сначала "наконец попался", а уж потом - "но, разумеется, презумпция...".
(Характерно, что едва ли не большую степень убежденности в том, что рыльце у министра в пуху, выказали как раз его сторонники. Скажем, газета, объявившая главу МПС очередной жертвой проамериканских реформаторов, стремящихся расчленить российское государство, описывает кухню события так: "Пакет первичной информации был собран в течение трех месяцев по личному заказу Чубайса одним из заместителей Аксененко, который и передал эти документы 'работодателю'". Иными словами, для того чтобы предать министра суду, достаточно иметь своего человека в министерстве: собираемая внутри руководства МПС "первичная" информация автоматически - в первые же три месяца - оказывается инкриминирующей. Сама прокуратура до сих пор ничего столь зловещего не заявляла.)
Журналисты, конечно, и в этой истории, и в других подобных случаях знают о лице и изнанке происходящего больше основной части своих аудиторий, но тональность и эмоциональная окраска их реакции, мне кажется, совершенно точно совпадают с "мнением народным". Российский обыватель дорассудочно, до начала рассмотрения любого конкретного дела убежден, что и это дело идет непременно о воровстве, что все вокруг (за исключением, может быть, его самого) только и делают, что воруют. Читать и слушать комментарии в унисон с этим убеждением ему чрезвычайно приятно.
Да что там обыватель - такая же мысль, или, если угодно, такое же ощущение очень даже проглядывают и совсем наверху. Взять хотя бы недавнее заявление вице-премьера А. Л. Кудрина о том, что Россия готова досрочно возвращать долги уже не только МВФ, но и Парижскому клубу, о чем вскоре и направит клубу формальное предложение. Идея в известном смысле привлекательная: попытаться, пока есть деньги, сгладить знаменитые пики выплат 2003 года; зарекомендовать себя супераккуратным заемщиком, чтобы, если все-таки придется, полегче было договариваться о реструктуризации, и т. п. Беда только в том, что на все такие доводы легко сыскиваются возражения: а нет ли способов использовать эти "лишние" деньги для развития экономики - ведь оно тоже облегчило бы трудности 2003 года? а не достаточно ли будет для блеска нашей репутации досрочных выплат задолженности перед МВФ? - и, опять же, т. п. А вот если вообразить невообразимое - что вице-премьер скажет вслух, что всякие не позарез необходимые деньги лучше не держать в стране, дабы их не растащили, - все возражения умрут, не родившись. Поэтому трудно избавиться от подозрения, что г-н Кудрин нечто подобное и думает, только молча; ведь и основания для такой мысли есть - не поспоришь.
Но осведомленный человек, если что подобное думает, то думает конкретно. А "мнение народное" делает глобальные выводы - и напрасно оно их делает. Да, поводы для утверждения все воруют имеются - в количестве, далеко превосходящем любые разумные потребности, - и все-таки утверждение это не только донельзя неприятное, но и ложное. Достаточно спокойно оглядеться вокруг, чтобы с радостным удивлением убедиться, что воруют далеко не все.
Это бы еще не беда - мало ли на свете ложных общих мест, - но обсуждаемое утверждение еще и прямо вредоносно. Общая привычка думать, что воруют все и всегда, да вот только не всех и не всегда ловят за руку (потому, конечно, что сами ловящие воруют), страшно мешает делать два очень нужных дела.
Первое очевидно - планомерный поиск действительно ворующих. Если "все одним миром мазаны", то воры избавлены и от пристального внимания, и - что еще хуже - от общественного осуждения. Второе пока менее очевидно, но, на мой взгляд, более существенно: планомерное искоренение конкретных механизмов воровства (о важнейшем из них "Эксперт" только что писал - см. "Худший закон России" в прошлом номере). Только предельная конкретность способна включить этические критерии. Если, например, я считаю, что все чиновники всегда воруют, то от меня вообще ничего не требуется: так, стало быть, мир устроен - и мне совершенно не стыдно вести с каким угодно чиновником какие угодно дела. Если же я знаю, что такие-то чиновники имеют возможность греть руки вот таким-то способом, то мне становится трудно объяснить себе и окружающим, чем мое сотрудничество именно с ними и именно в таких способах отличается от скупки заведомо краденого.
