Бодрый рейд тигровой акулы (Генпрокуратура) с рыбой-лоцманом (Счетная палата) по разжиревшим чиновничьим косякам вызывает весьма смешанные чувства. С одной стороны, как говорил Ю. И. Деточкин, "ведь воруют же, граждане судьи! много воруют!" - поэтому хорошо, что хоть кого-то хоть иногда берут за хобот. С другой же стороны, не только комментаторы, но и широкая публика как-то упорно отказываются видеть в новом потоке уголовных разоблачений чистое правоохранительство. Оно и понятно. Когда тот же незабвенный Юрий Иваныч наказывал не всех жуликов, а только некоторых, в этом невозможно было усмотреть заднюю мысль: кто в его поле зрения попадал, тех и наказывал. Но Генпрокуратура все-таки не Деточкин, ее поле зрения несопоставимо шире, а потому подозреваемая большинством наблюдателей выборочность ее действий тревожит: немного есть на свете худших видов произвола, чем избирательное применение закона.
И еще одно соображение "с другой стороны". Если человеку, о котором известно, что он изо дня в день ворочает миллиардами, предъявляются претензии по поводу трояка, то у самого доверчивого зрителя возникает необоримое ощущение какого-то надувательства. Теоретически, конечно, возможно, чтобы многотонный грузовик проехал налево несколько микронов, но на практике подобные чудеса едва ли особенно часты. Мне могут напомнить, как непобедимого гангстера Капоне "закрыли" за несопоставимую с его оборотами сумму недоплаченных налогов - какая разница? Его же остановили! Но эта аналогия обманчива: на место Капоне не нужно было тут же назначать нового человека. Посадив воротилу-гангстера за грош, ты его останавливаешь. Посадив воротилу-чиновника за грош, ты поощряешь к воровству его преемника.
Оба эти тревожные соображения вновь приводят к той же самой мысли: львиная доля воровства осуществляется в России по закону. Закон устанавливает для чиновника, официальная зарплата которого по давней российской традиции составляет два алтына с деньгой, не только возможность, но прямую обязанность распоряжаться разного рода активами, стоимостью эти самые алтыны неизмеримо превосходящими. Поэтому с абсолютной неизбежностью находится некий процент чиновников, при рулежке чужими активами не забывающих и себя. Пока наши законы именно таковы, сажать нечистого на руку чиновника может быть полезно с очень многих точек зрения (в том числе, как непрерывно намекают все без исключения СМИ, для того, чтобы новый человек на его месте делился не с теми, с кем не надо, а с теми, с кем надо), но заведомо почти бесполезно с точки зрения борьбы с коррупцией. Многовековая история этой национальной российской борьбы - ведь и головы секли! и расстреливали! - и неизменно плачевных оной борьбы результатов должна была бы, кажется, давно это доказать.
История не доказывает - присмотритесь хоть к нынешнему случаю. Я, как и подавляющее большинство наших сограждан, не знаю, в чем действительно виноват и виноват ли вообще министр Аксененко. Но в массе появившихся за две недели комментариев сказано, в чем он вроде бы может оказаться виноват. Так, вроде бы попахивает чем-то от эксклюзивного отношения МПС к тем или иным экспедиторским фирмам, а также к отдельным строительным компаниям; вроде бы не слишком прозрачны отношения МПС с приближенным банком; вроде бы по очень уж странным условиям брало министерство кредиты у частных структур - и т. д. (см., например, в прошлом номере "Эксперта" статью "Дорога в никуда"). Не кажется ли вам, что все это - очевидные до хрестоматийности примеры того, о чем только что шла речь? Чиновникам МПС законы и должностные инструкции повелевают заниматься бизнесом, распоряжаться огромными средствами - и дают широкий простор для маневра. Какого черта негодовать, что они не так и не у тех, кого надо, взяли кредит, что они сыновьям и племянникам предоставили немыслимые скидки с тарифов, если закон дает им право и даже вменяет в обязанность кредитоваться и делать скидки - и не содержит ясно прописанной автоматической процедуры принятия решений по таким случаям? Можно, конечно, рассчитывать на то, что мудрая кадровая политика приведет наконец в кресло министра путей сообщения ангела, который и в этих условиях не соблазнится безостановочно идущими в руки деньгами. Но только одного-то ангела мало: такое же твердокаменное нестяжание требуется ведь и от замов, и от руководителей департаментов - словом, от десятков и сотен людей; такого количества ангелов просто нет в дольнем мире. А ведь помимо МПС у нас есть и другие министерства и ведомства...
Новый этап борьбы с коррупцией имеет, таким образом, практически стопроцентные шансы оказаться очередным. Что нужно было бы сделать, чтобы он стал решающим? Всего-навсего два дела. Во-первых, столь широковещательно заявленные уголовные дела следует довести до открытого суда. (Кстати, неужели вы верите, что громких коррупционных дел не видно в судах только потому, что их "заминают"? А не потому ли еще, что воровство идет "по закону"?) Во-вторых, если ни у кого руки не доходят исправлять нормативную базу в штатном режиме, то хоть, глядя на эти процессы, обратить наконец внимание на законодательные нормы, подпускающие чиновника к рулежке активами, и либо убрать их, либо переформулировать их в автоматические.
Ясно, что автоматизм законной процедуры чиновничьего управления активами не означает ни ее оптимальности, ни даже разумности, - но он хоть избавляет от неизбежности воровства. Что же до разумности, так у нас четыре с половиной сотни народных избранников в Думе сидят. Пусть подумают, с людьми посоветуются - пусть поработают!
