Последние несколько веков Польша попеременно играла роль форпоста России в Европе или, совсем наоборот, санитарного кордона, которым Запад пытался от России оградиться. Согласно знаменитому евразийскому раскладу Збигнева Бжезинского, в XXI веке Польша должна была стать центральным звеном в цепи восточноевропейских государств, блокирующих нашу страну на западном направлении. Начиная с эпохи "Солидарности" и Леха Валенсы череда правых, истово прозападных польских правительств пыталась соответствовать этому сценарию.
Сегодня ситуация меняется. С победой на сентябрьских парламентских выборах коалиции "Союза левых демократических сил" и "Трудового союза" ведущая страна Центральной и Восточной Европы получила социал-демократический тандем в лице премьера Лешека Миллера и вновь избранного годом ранее президента Александра Квасьневского. Все, с кем мне довелось встречаться в конце ноября в Варшаве и Кракове, единогласно считают, что новому польскому руководству легче найти общий язык с Москвой, чем предшественникам. Хотя бы потому, что в новом кабинете говорят по-русски и вообще интересуются Россией. Не два-три человека, как в предыдущем правительстве, а практически все. Не говоря уже о том, что в команде Миллера нет лиц, проявивших себя на антироссийской ниве в последние годы.
Как заявил новый премьер, в диалоге между Польшей и Россией уже зазвучал новый язык, способствующий установлению более благоприятного климата. И это уже отразилось на графике двусторонних контактов: вслед за президентом Александром Квасьневским Москву в ближайшие недели собираются посетить министр экономики Яцек Пехота и сам премьер. На середину января намечен полномасштабный официальный визит в Польшу президента Владимира Путина.
Впрочем, это вовсе не означает, что курс Варшавы на интеграцию в Большую Европу претерпел изменение. Просто в ближайшие годы он будет сочетаться с активной восточной политикой. Острая необходимость в российских рынках и энергоносителях на фоне трудного диалога с Евросоюзом побуждает польское руководство отойти от идеологических предрассудков.
Левые шагают правой
Незадолго до сентябрьских выборов лидеры четырех ведущих партий и объединений страны подписали "Интеграционное соглашение", в котором подтвердили курс на вхождение в Евросоюз. Однако правые партии, которые в 90-е годы формировали правительства ("Избирательная акция 'Солидарность'" и "Союз свободы"), потерпели на сентябрьских выборах сокрушительное поражение, не получив в Сейме ни одного мандата. Избиратели поставили правительству Ежи Бузека жирный "неуд", выразив недовольство экономической и социальной политикой, результатом которой стали 18-процентная безработица, возросший внешний долг и сокращение роста ВВП в этом году с прогнозировавшихся 4,5% до 1-1,5%. Из четырех же новых партийных группировок, появившихся в Сейме, две - крестьянский "Союз 'Самооборона'" и клерикально-националистическая "Лига польских семей" - активно выступают против вступления Польши в ЕС.
Теперь в Варшаве ломают голову над тем, как скорректировать курс реформ таким образом, чтобы, с одной стороны, удовлетворить взыскательных экзаменаторов из ЕС, а с другой - предотвратить дальнейший сдвиг общества "в сторону от Европы". Ведь половина населения, согласно опросам, настроена против "европеизации" страны.
В недавно опубликованном докладе Еврокомиссии о том, как страны-претенденты осуществляют реформы, необходимые для членства в ЕС, Польша отнесена к числу отстающих. Пытаясь удовлетворить требования евроначальников из Брюсселя, Польша сняла требование о введении моратория на покупку земли иностранцами. Новое правительство сняло также возражение против того, что европейский рынок рабочей силы будет открыт для поляков не сразу, а лишь по прошествии двух лет после вступления Польши в Евросоюз; при этом отдельные страны ЕС оставляют за собой право в одностороннем порядке ввести семилетний мораторий на открытие своих рынков для рабочей силы из стран-новичков.
Польше предложено ускорить темпы реформ почти во всех сферах: от административной и юридической до макроэкономической. Попутно указано на все еще высокий уровень коррупции, на неэффективное расходование бюджетных средств, недопустимость продолжения дальнейшего продления налоговых льгот для целого ряда отечественных производителей и т. д.
Все эти требования создают, по мнению руководства Польши, "драматическую ситуацию" для экономики и государства в целом. Она обостряется тем, что предыдущее правительство во главе с Ежи Бузеком оставило в наследство дефицит бюджета в размере 20 млрд долларов. Заявив, что "страна оказалась на грани банкротства", Миллер вознамерился выправить положение за счет увеличения налогов, не исключая при этом такую меру, как введение пятипроцентного налога на импортные товары. Как только пакет этих предложений направился на рассмотрение в Сейм, последовали резкие протесты со стороны Евросоюза. В специальном заявлении ЕС указывается, что пятипроцентный налог на импорт, как и повышение подоходного и других налогов, окажет отрицательное воздействие на экономическое сотрудничество Евросоюза и Польши, являясь к тому же прямым нарушением двусторонних соглашений.
Чтобы довести реформы до требуемых ЕС кондиций, польскому правительству левого большинства, видимо, придется стать правее самых правых в предыдущих правительствах. Последним, к примеру, так и не удалось что-нибудь сделать с ахиллесовой пятой национальной экономики - угольной промышленностью. В 90-х годах рассматривались полтора десятков методов реструктуризации и приватизации шахт, но все они были отвергнуты из-за мощной оппозиции со стороны менеджмента и профсоюзов отрасли. Левые с помощью ЕС намерены провести очередной такой план. Профсоюзы опять против.
Не легче обстоят дела и в аграрном секторе. По словам экс-министра сельского хозяйства Адама Таньского, возглавляющего ныне Агентство сельской собственности Госказны, вплоть до конца 90-х годов государство дотировало аграрный сектор на миллиард долларов ежегодно. С вступлением в ЕС польские фермеры, как это видится в Варшаве, должны получать порядка 7-8 млрд долларов (25% из отечественной казны, 75% из бюджета ЕС). Это дотации на мелиорацию и природоохранные мероприятия, а также непосредственно владельцам сельхозугодий. Пока переговоры об этом идут трудно: польская сторона хочет, чтобы дотации начали выплачиваться с первого же года членства страны в Евросоюзе. Брюссель настаивает на отсрочке в 7-8 лет.
Как убежден Адам Таньский, если Варшава добьется успеха в переговорах с Брюсселем по "аграрному досье", это способно кардинально изменить настроения в обществе в пользу вступления страны в Евросоюз. Такого же мнения придерживается и лидер "Унии свободы", бывший министр иностранных дел Бронислав Геремек. Евросубсидии, по его мнению, должны идти прежде всего на модернизацию агросектора страны, а не просто на дотирование экспорта сельхозпродукции в Россию и другие страны СНГ.
Плата за что?
Оппозиция интеграции страны в Евросоюз имеет самые многообразные оттенки, и они могут повлиять на результаты предстоящего в будущем году референдума по вопросу о вступлении в ЕС. Среди безработных, разорившихся крестьян и ряда категорий работников бюджетной сферы (это 40% электората) весьма распространено мнение, что модернизация народного хозяйства навязана Западной Европой и вовсе не является необходимой для страны.
В католических кругах весьма широко распространены настроения против унификации культуры в рамках единой Европы. Здесь необходимо учитывать, что Польша - единственная страна Европы, где наблюдается устойчивый прирост прихожан, и в этом смысле можно говорить об этой стране как о центре своего рода "католического фундаментализма", мало склонного к модернизации.
Многие поляки высказывают опасение, что вступление Польши в ЕС приведет к такой же тотальной зависимости от Брюсселя, как когда-то от Москвы. И по мере того, как исчезают страхи возврата коммунизма, уменьшаются и стимулы к интеграции в Европу.
"С чего бы это немцам платить за экономическое развитие Польши или Прибалтики? - говорит Геремек. - Они захотят это делать, только если у них появится чувство культурной общности с народами этих стран. А оно приказным образом не создается". Нынешняя ситуация, однако, характеризуется тем, что немцы и их коллеги по ЕС пока платить не готовы, и все уговоры Варшавы начать это делать авансом понимания пока не встречают.
Да и рекомендации Геремека вовсе не обязательно будут учитываться новым правительством. "Уния свободы" выборы с треском проиграла, а посему Геремека теперь в Варшаве больше воспринимают как "человека Европы" (имея в виду, в частности, его участие в комиссии ЕС по проблемам расширения), а не лидера польской политической мысли, как это было до недавних пор.
"Челноки" и "еврограждане"
Все мои польские собеседники подчеркивали, что проводившаяся полтора десятилетия политика дистанцирования от России на фоне некритического отношения к интеграции с Западом вступила в полное противоречие с экономическими реалиями. Преимущественно "закатные" технологии, которые передавались вместе с западными инвестициями, не вывели страну на ведущие позиции. Развивать собственные высокие технологии страна оказалась не в состоянии. Банки, не уверенные в том, что из этого что-то получится, отказывались вкладывать деньги в венчурный бизнес.
В итоге в ряде сегментов европейского рынка поляков с их "хорошими польскими брэндами" начали теснить конкуренты, пошивающие и собирающие западный брэнд руками более дешевых азиатских рабочих. К таким же последствиям привела и пассивная стратегия на восточном направлении.
Россия ежегодно поставляет Польше энергоносители на 4 млрд долларов, да еще на полмиллиарда долларов стали, цветных металлов, различного химического сырья и т. п. В прошлом году товарооборот достиг 5,5 млрд долларов. Но если российская сторона увеличила свой экспорт, то Польша, "провалив" 1999 год (в Варшаве ссылаются на последствия российского дефолта!), так и не смогла восстановить объемы своего экспорта в Россию. В итоге 500-миллионное отрицательное сальдо 1998 года превратилось в трехмиллиардное 2000-го. Которое может еще более возрасти в нынешнем году.
Предыдущее правительство не придумало ничего умнее, как ввести на ряд видов российской продукции, в частности сталь, антидемпинговые ограничения. Что нанесло ущерб польской экономике и вызвало соответствующую негативную реакцию Москвы.
Польская реальность последних лет с ее стабильно огромным (на уровне 15-18 млрд долларов) внешнеторговым дефицитом - иллюстрация того, насколько сложен и извилист бывает путь к достижению экономической эффективности. Даже при иностранных инвестициях, втрое превышающих полученное Россией, Польша не стала конкурентоспособной не только на западных рынках, но даже на рынках России и стран СНГ, где она вынуждена восполнять отрицательное сальдо за счет "челночной" торговли. Появление шенгенского барьера может привести к тому, что многие тысячи "челноков" с постсоветского пространства, оставляющие ежегодно на польских оптовых рынках до 4 млрд долларов, переориентируются на ту же Турцию (тем паче что ее в ЕС примут еще не скоро).
Какая Европа?
Правительство Бузека подчеркивало, что безопасность и стабильность Польши должны базироваться на триедином фундаменте - военно-политическом (членство в НАТО), экономическом (интеграция в ЕС) и энергетическом. Минувшим летом, когда все опросы показывали, что дни его правительства сочтены, Бузек благословляет соглашение с Данией о сооружении нового трубопровода, который должен доставлять в Польшу газ, добываемый в Северном море. Тем самым, подчеркнул тогда он, Польша, импортирующая необходимый ей газ преимущественно из России, "обретет энергетическую безопасность". Одновременно в Варшаве заговорили о планах пересмотра условий газового договора с Россией с целью ограничить долю российских поставок и освободить место для западных партнеров.
Однако газовая стратегия правых стала буксовать сразу же после подписания соглашения. Проявивший интерес к проекту норвежский концерн Statoil решил подождать исхода выборов; тем временем охотники покупать датский газ через польский транзит (назывались Словакия, Венгрия и Литва) так же не подтверждали своих намерений, справедливо полагая, что северный газ будет гораздо дороже российского.
Чувствуя, что роль реэкспортера не будет утверждена, Бузек менее чем через месяц после подписания соглашения с датчанами заявил, что вовсе не возражает против прокладки российским "Газпромом" ветки в Словакию в обход Украины. Если раньше Варшава в этом вопросе обещала "учитывать стратегические интересы Украины", то теперь российский проект стал рассматриваться как "большой шанс", который даст Польше возможность не только зарабатывать на транзите газа, но и "укрепить свое стратегическое значение".
Новый премьер Лешек Миллер выражает твердую надежду на то, что и переговоры о поставках газа, и вопрос о строительстве новой газовой магистрали на Запад в обход Украины выйдут из тупика в ходе его предстоящего визита в Москву. По его убеждению, теперь отношениями с Россией в Варшаве занимаются "люди дела, привносящие в них прагматизм и результативность". А некоторые из "людей дела" выразили в беседе со мной уверенность, что газовое соглашение с Данией будет вскоре расторгнуто.
Словом, Миллер из Польши преисполнен решимости встретиться вскоре со своим однофамильцем из "Газпрома" и все уладить. На политическом уровне наша газовая экспансия в Польшу, видимо, будет компенсирована более лояльной позицией Варшавы по вопросам возможной реорганизации НАТО (с учетом пожеланий Москвы), чеченской проблеме и т. д. Будут преодолены и явно надуманные прежними властями Польши закавыки с прохождением маршрута газопровода через "экологически чистые районы" страны.
К какому региону относится Польша - это Центральная Европа или Восточная? Вопрос, как оказалось, сугубо политический. Во времена Варшавского договора само собой разумелось, что Восточная. В последние десятилетия поляки предпочитали относить себя к Центральной Европе и напирали именно на то, что как может страна в центре Европы быть вне Евросоюза? И вот теперь как-то незаметно опять вошло в оборот, а может, скоро войдет и в моду, позиционирование Польши как восточноевропейской страны.
После сентябрьских взрывов в Америке Запад наконец осознал, что Россия ему не противник, а важнейший союзник. После сентябрьских выборов Польша поняла, что как санитарный кордон она никому не нужна. И все встало на свои места.
Варшава-Москва
