Длинная оттепель посреди зимы стала подарком Коротицкому: он сумел достроить ангар для своих "Доминаторов" - немецких комбайнов. Ангар достался ему по наследству от рухнувшей вместе с советской властью районной МТС, недостроенный и негодный: листовой профиль нижней части стен весь растащили. Новые стены делаются уже из бетона, навсегда.
Владимир Анатольевич Коротицкий - председатель правления ЗАО "Рамоньсельхозтехника", он же переселенец из Алма-Аты, формальный и неформальный лидер проживающей под Воронежем общины, состоящей из таких же, как он, русских репатриантов из Казахстана.
Приехали они сюда восемь лет назад. Быстро сообразив, что поодиночке наниматься на работу в "убитые" местные хозяйства нет смысла, новоселы - а их тогда было два десятка - решили организовать собственное дело и выживать вместе.
Когда Коротицкий показывал мне территорию своего машинно-тракторного хозяйства, я поначалу пытался считать унаследованные от советских времен остовы того, что когда-то пахало, сеяло или возило. Но вскоре считать бросил и обратился к более веселой теме.
- Откуда взялись эти роскошные "Доминаторы"? - спросил я.
Оказывается, германские партнеры Коротицкого сами его нашли: им нужен показательный полигон в России для продвижения своих машин на наш рынок.
- Наверное, здесь есть еще какое-то звено в виде посредников из числа бывших советских немцев, уехавших из Казахстана в Германию? Коротицкий подтвердил мою догадку: представителем германской стороны в СП, которое было создано под "Доминаторы", как раз и является немец - выходец из Казахстана.
Схема выживания
Денег на два десятка комбайнов, даже вот таких, подержанных, у Коротицкого, конечно, не было. Каждый из них стоит полторы сотни тысяч долларов, так что миллиона долларов (80% в валюте, 20% в рублях), который лидер переселенцев взял в кредит у Воронежского отделения Сбербанка РФ, ему бы на их покупку просто не хватило.
Да и классический лизинг, который поначалу оформила фирма Коротицкого, тоже оказался обременительным в плане налогообложения. Пришлось искать обходное решение: комбайны оформили "по временному ввозу", а номинально использует их "в режиме временного ввоза" упомянутое российско-германское СП.
Все эти годы предприятие Коротицкого не считалось сельхозпроизводителем: с точки зрения налоговиков, Коротицкий со товарищи, убирая на своих "Доминаторах" чужие поля, приравнивались как бы к шабашникам, а посему облагались налогами по полной программе. Основные фонды с "германской" составляющей, если целиком их посчитать как имущество, тянули бы на 7 млн рублей в виде ежегодных налоговых платежей. В сочетании с прочими налогами (а их Коротицкий уплатил в прошлом году 5 млн рублей) это ставило бы крест и на развитии вообще, и на перспективе возвращения кредита Воронежскому отделению Сбербанка, предоставленного на три года под 12% годовых в валютной и 23% в рублевой части.
Система налогообложения, защитительная в отношении отечественных производителей сельхозтехники и разорительная для тех, кто хочет работать на более эффективных машинах и вообще хочет работать, вынуждает людей дела крутиться, изобретать разные схемы выживания.
Кстати, Коротицкий и его бывшие коллеги по бывшему заводу бывшего советского ВПК приехали из Казахстана не с пустыми руками. С собой привезли четыре вагона подержанного заводского оборудования (по "временному ввозу" или нет - отвечать не захотели). Как бы там ни было, в Казахстане потери не ощутили, потому что предприятие к тому времени давно не работало, разворовывалось и разрушалось.
Механизаторы прозвали немецкие машины "терминаторами". Благодаря этим комбайнам фирма Коротицкого преуспевала все эти годы, убирая урожай по заказам ближних и дальних хозяйств. В прошлом году, например, три раза ездили убирать хлеб на Кубань. Но именно в прошлом году резко упали цены на зерно, а кроме того, появились иностранные конкуренты. Летом на юге России высадился мощный десант из двухсот комбайнов из Турции с собственными, турецкими, механизаторами. Турки, прибывшие по приглашению какой-то ростовской фирмы, начали с Краснодара, далее пошли на север, появились в Воронежской области, а потом, говорят, чуть ли не до Москвы добрались. Коротицкий же, которому приходится возвращать дорогие кредиты Сбербанку, цены на свои услуги опускать уже не может. Так и было принято решение создавать свой собственный агропромышленный комплекс.
Рядом лежал бывший колхоз с пятью тысячами гектаров давно не паханных земель, заброшенными коровниками и свинарниками. Из населения - одни старики и председатель, который был счастлив соединить судьбу хозяйства с "Рамоньсельхозтехникой". Когда осенью приступили к вспашке земель, хваленый немецкий плуг раскололся пополам - до такой твердости довели здесь знаменитый воронежский чернозем.
Коротицкий твердо намерен вновь поднять эту "целину". Работают у него сейчас 250 человек, половина из них - местные. Набор конкурсный: "На нашей технике должны работать нормальные люди; жалко, если пьяная сволочь угробит 'Доминатора'".
- Да, проблема зависти со стороны местных была, она и сейчас есть, - говорит Владимир Анатольевич. - Особенно когда мы ездим убирать в другие места. Ведь мы, по сути, отнимаем у кого-то работу, показывая, как можно работать не пьянствуя и не воруя. Случалось, нам комбайны ломали. Железяки подсовывали, а чтобы не видно было, привязывали их к стоящей кукурузе. А иногда даже в резину пруты заворачивали, чтобы металлоуловитель "Доминатора" их не обнаружил.
Проблему нехватки кадров Коротицкий решил бы быстро, за счет тех же переселенцев: из Казахстана мог бы еще десятки семей бывших заводчан пригласить. Да вот с их обустройством дело сейчас обстоит даже хуже, чем раньше. С областной миграционной службой неплохо взаимодействовали, когда через нее финансировались конкретные программы создания рабочих мест. В середине 90-х через нее можно было получить целевые бюджетные средства на обустройство людей. Потом в результате бесконечных ликвидаций и реорганизаций головного министерства эти программы оказались фактически свернуты, так что со строительством жилья у Коротицкого сейчас напряг. "Есть земля под строительство, - говорит он. - Можно на ней поселок примерно на сорок домов построить. Тем более что коммуникации уже в основном есть: вода, электричество, газ подводим. Желающих приехать к нам достаточно. Но вот куда их деть? Наши возможности крайне ограничены. Многие начали сами застраиваться, но денег у людей не хватает".
У Коротицкого сейчас уже как бы интернациональная группа складывается: базовая - из Казахстана, но потом к первопроходцам добавились переселенцы из Узбекистана и Таджикистана. Кто у родственников живет, кто жилье снимает. Работают как черти.
Кормушка призрения
Руководитель миграционной службы Воронежской области Аркадий Чернов поясняет ситуацию: ссуды и субсидии в соответствии с законодательством вынужденные переселенцы получают. Сорок пять тысяч рублей на человека - столько дается на приобретение жилья (это беспроцентная ссуда на десять лет). А если сам строишь, то выделяется по одиннадцать тысяч на человека (это безвозмездная субсидия).
Но и за тем и за другим надо стоять в очереди. К тому же на эти деньги невозможно приобрести дом или самому его построить; многие начинают строиться, а потом ссуда кончается и все "зависает". Целевым же образом строить жилье у Чернова возможностей нет. Сейчас его служба готовится к переходу на новую систему: выдавать жилищные сертификаты в соответствии с общей районной очередью, в которой у вынужденных переселенцев особых преимуществ по сравнению с коренными очередниками уже не будет.
Но в целом распределительная система не работает. В прошлом году служба Чернова получила на жилищное обустройство переселенцев 25 млн рублей. На эти деньги можно приобрести скромное жилье примерно для сотни семей, притом в самых отдаленных районах области. Там, где чаще всего нет работы, а если и есть, то столь мало оплачиваемая, что даже беспроцентную ссуду в размере 180 тыс. рублей на семью из четырех человек вернуть будет трудно. Так что претенденты на жилье из числа переселенцев - а их в области более тысячи семей - предпочитают использовать свой статус вынужденных переселенцев иначе. Прописаться к кому-то на малую площадь (их статус это разрешает) и тут же встать на учет на улучшение жилищных условий. И ждать, ждать долгие годы, как в советские времена, пока государство не смилостивится и не предоставит заветное жилье.
При этом некоторые из вынужденных переселенцев и прочих мигрантов, научившихся тем или иным образом кормиться от распределительной системы государственного призрения, умудряются неплохо зарабатывать, торгуя на рынке и занимаясь прочими видами преимущественно теневого бизнеса. Но это уже, так сказать, попутное наблюдение.
Как же покончить с иждивенческим собесом и добиться выработки такого механизма ускорения обустройства переселенцев, который одновременно работал бы на ускорение социально-экономического развития в целом? Чернов и Коротицкий видят выход в том, чтобы ввести налоговые льготы для тех общин, которые занимаются реальным производством - его расширение как раз и могло бы работать на обустройство переселенцев и того пространства, что они обживают. К примеру, если бы фирме Коротицкого предоставили налоговые льготы под строительство жилья, то уже за счет этого он мог бы ежегодно строить для своих работников с десяток приличных домов.
Полностью оплатить все расходы переселенцев на обустройство государство наше не в силах. Но оно может хотя бы поддержать тех, кто сам хочет заработать на обустройство, считает Чернов. Например, можно было бы направлять целевые федеральные инвестиции в акционерный капитал переселенческих фирм. Например, предприятие Коротицкого хочет расширить площади под подсолнечник да еще маслоперерабатывающий заводик построить. Так почему бы не создать этот заводик совместно, с контрольным пакетом акций у федеральной миграционной службы? И тем самым быстрее решать "уставные" задачи по обустройству переселенцев (осуществляя при этом разумный контроль со стороны исполнительной власти). Увы, по закону нельзя, такими делами могут заниматься только территориальные органы Мингосимущества.
Впрочем, выход и здесь можно было бы найти. Например, передать пакет госсобственности в оперативное управление миграционной службе. Было бы желание решать проблемы.
Как нам реорганизовать Минфед
Руководитель миграционной службы Московской области Виктор Лопырев согласен с позицией своего воронежского коллеги. Он вообще считает, что жилищные проблемы переселенцев лучше решать путем создания смешанных, с участием госпакета, строительных предприятий с переселенческими организациями. Ведь можно, к примеру, за счет федеральных средств приобрести подъемный кран, самосвал и прочую технику, передать ее переселенческой общине (дееспособной, конечно), чтобы та сама строила жилье для себя. И при этом сохранять реальные рычаги контроля: ведь и среди переселенческих лидеров разные люди встречаются.
Пока же все крутится исключительно в бюджетно-затратной (а значит, "откатной") сфере. Содействие вынужденным переселенцам приобретает формы, приспособленные и выгодные для тех, кто осваивает и распределяет средства. Например, пару лет назад в Апрелевке, что в получасе езды на электричке от Киевского вокзала столицы, был построен очень приличный 72-квартирный дом (кирпичный, с просторными квартирами улучшенной планировки). На него из федерального бюджета под программу расселения вынужденных переселенцев было выделено 45 млн рублей. Но в итоге ни один из переселенцев квартиру не получил, а фирма-подрядчик умудрилась распродать их по договорам долевого участия еще до сдачи дома.
Итак, в Апрелевке государство выкладывает сомнительной фирме 45 млн рублей, та "обувает" и государство, и 72 семьи переселенцев. Без активного участия чиновников такая афера вряд ли могла бы состояться, это можно уверенно сказать еще до окончания следствия. А Владимир Коротицкий в Воронеже уплатил в прошлом году 5 млн рублей налогов, и эти деньги он с удовольствием истратил бы на обустройство своих земляков, а те бы в свою очередь помогли ему поднять эту черноземную целину.
Россия при ее стремительно сокращающемся населении до сих пор не создала адекватных условий для возвращения в свое лоно "десятков миллионов людей, говорящих, думающих, а может быть, что еще важнее, - чувствующих по-русски", как выразился на Конгрессе соотечественников в октябре прошлого года президент Владимир Путин. Он охарактеризовал эту массу раскиданных по всему миру людей как драгоценный капитал и резерв дальнейшего развития России. Но при этом он же с сожалением констатировал, что к тем, кто переселяется в Россию, отношение - как к незваным гостям.
Именно этим обстоятельством, по мнению экспертов, объясняется замедление процесса репатриации. По данным Госкомстата, если в 1994 году из государств СНГ и стран Балтии в Россию прибыли 1146 тыс. переселенцев, то в 1999-м - только 367 тыс., в 2000-м - 350 тыс. Официальные итоги прошлого года еще не подведены, но тенденция к снижению сохраняется.
Всего же начиная с 1991 года в Россию вернулось около 8 млн человек (при том, что из России за это время эмигрировало 4 млн). Это лишь наполовину компенсировало "естественную" убыль населения. Сокращение притока русскоязычных переселенцев из бывших союзных республик (а потенциально количество готовых уехать оттуда в Россию оценивается примерно в 4 млн человек) прямо отражается на ситуации с трудовыми ресурсами. На фоне продолжающейся, хотя и в меньших масштабах, утечки в дальнее зарубежье молодых и далеко не бесполезных для страны граждан русскоязычный человеческий ресурс постсоветского пространства кажется весьма привлекательным и почти безальтернативным. Если, конечно, рассматривать вопрос с точки зрения долгосрочных национальных интересов.
Ведь, по общему мнению, да и по результатам исследований реорганизуемого сейчас Министерства по делам федерации, национальной и миграционной политики РФ, переселенцы имеют лучшую возрастную структуру, более высокий образовательный и профессионально-квалификационный уровень, чем постоянное население России.
Это не китайцы или вьетнамцы и даже не гастарбайтеры с Украины и из Молдавии, большинство которых рассматривают свое пребывание на российской земле как возможность заработать или просто урвать. Не заботясь о том, что будет после очередного "сезонного" набега (отвалятся ли у клиента обои или рухнет, к примеру, подъезд в только что построенном ими доме).
Понятно, что временщики-гастарбайтеры, легальные и нелегальные, крайне выгодны многим работодателям и служителям правопорядка: первые экономят на социалке, вторые просто кормятся от лиц социально не защищенных или просто не имеющих никакого статуса. Кстати, далеко не все и даже не большинство из вернувшихся из стран СНГ на историческую родину людей выступают в роли просителей, чаще они рассчитывают главным образом на собственные силы. Об этом косвенно говорит и статистика. Из 8 млн вынужденных переселенцев соответствующий статус (подразумевающий вышеупомянутые льготы и возможности) получили лишь 1,6 млн, при этом почти миллион переселенцев уже утратил его, то есть по прошествии пяти лет (именно на такой срок дается статус) они в той или иной степени адаптировались к новой жизни.
Чтобы оживить приток наших соотечественников, чтобы растущая демографическая брешь восполнялась бы все-таки преимущественно этнически и культурно близкими группами, следует, по мнению экспертов, срочно достроить необходимую законодательную и нормативную базу. В частности, переработать Закон о вынужденных переселенцах (рассчитанный лишь на тех, кто, проживая после 1991 года за пределами России, решил сменить советские паспорта на российские). Он должен бы теперь называться просто Законом о переселенцах и создавать благоприятные условия для всех соотечественников (независимо от их теперешнего подданства), которые хотят вернуться на родину. Будь то по экономическим причинам или просто потому, что потянуло туда, где ты (или даже твои родители) когда-то родился.
А коли не хватает на первоначальное обустройство денег, а те, что выделяются, порой просто разворовываются, то надо выработать действенную систему стимулирования такого притока. Вот такая концептуальная идея, как представляется, и призвана руководить работой будущей "единой мощной структуры", которая, по словам нашего президента, должна прийти на смену распущенного им же в октябре прошлого года Минфеда. Третьего по счету за последние три года несостоявшегося ведомства, в задачу которого входило предотвращение демографической катастрофы в России.
Воронеж-Москва
