На днях в театре под руководством Олега Табакова состоялась премьера спектакля "Лицедей" по пьесе современного австрийского драматурга Томаса Бернхарда. Это уже третий московский спектакль Миндаугаса Карбаускиса, дипломника режиссерского факультета РАТИ. И он далеко не единственный дипломник, которому так везет. Число "молодежных" премьер только в ведущих театрах Москвы в этом сезоне уже перевалило за десяток. Если совсем недавно "молодыми" называли сорокалетних режиссеров, сегодня оказаться в центре внимания критики и публики можно уже на студенческой скамье.
Хулиганы
Тема пьесы "Лицедей", поставленной Карбаускисом, символична для молодой режиссуры. Провинциальный трагик Брюскон учит уму-разуму молодое поколение (вся труппа Брюскона состоит из его жены и детей). Молодежь подчиняется нехотя, задумывая что-то свое, невероятно хулиганское и смелое. Взрослеющие не по дням, а по часам московские режиссеры во многом похожи на своенравных детишек лицедея Брюскона. Они пользуются любой возможностью, чтобы затеять какое-нибудь хулиганство.
Анна Каренина бросилась под поезд. Выжила. Но осталась без руки, без ноги и без глаза. Это не анекдот двоечников с задней парты, а завязка пьесы Олега Шишкина. "Анну Каренину-2" поставил Владимир Епифанцев в Русском драматическом театре в Таллине. Ближнее зарубежье встречало режиссера как культового героя, то есть восторгами и скандалами (заинтересованные узнали обо всем об этом из рецензии в Интернете). А в родной Москве тридцатилетний Епифанцев уже получил вполне заслуженное прозвище enfant terrible. В обширном театральном пространстве он облюбовал свою "заднюю парту" и - ну пулять бумажными шариками в сторону общественного вкуса и приличий. Речь он заменил утробным рыком в микрофон, действие - культуристскими экзерсисами, декорации - козлиными черепами и лошадиными скелетами. Усердия не остались незамеченными. Перед Епифанцевым распахнулись двери солидного Центра имени Мейерхольда (на его сцене он выпустил свою версию шекспировского "Макбета"). Заведение, пригревающее все радикальное, пригласило на постановки еще нескольких недавних (и даже нынешних) студентов.
На подростковый максимализм начинающей режиссуры возник спрос. Оказалось, что на спектаклях-анекдотах и представлениях, напоминающих дворовые частушки и садистские стишки, можно делать неплохую кассу. В числе первых сориентировалось руководство Театра имени Станиславского, отважно включив в репертуар студенческую постановку. Ученик Марка Захарова Сергей Алдонин перенес на профессиональную сцену свою дипломную работу по "Мастеру и Маргарите". Спектакль идет уже не первый сезон, и до сих пор от публики нет отбоя. Молодежь просто тащится от шуточек глумливой свиты Воланда. Нагловатые выходки Бегемота, Фагота, Азазелло и Геллы (ее играет восходящая звезда Елена Морозова) заполонили все действие. Чертями оказываются и персонал психушки, и сотрудники МАССОЛИТа, и буфетчицы, и вагоновожатые... И везде гримаски, кривляния, балаганные ужимки. Истории Мастера, Маргариты и Ивана Бездомного не могут не побледнеть на таком вызывающем фоне, даже если и играются вполне прилично. Спектакль напоминает хулиганские шпаргалки по роману Булгакова. И сдать экзамены по ним вполне можно. Особенно если в роли экзаменатора выступает неискушенная публика.
Другой ученик Захарова Роман Самгин тоже активно использует сильнодействующие постановочные средства. Музыка, шумы, песни и танцы, гэги и клоунада - такую атаку выдержит не каждая пьеса. Но Самгин и не пытается испытывать классиков на прочность. Новейший ленкомовский хит "Укрощение укротителей" поставлен им "по мотивам Джона Флетчера". "Мотивы", от которых практически ничего не осталось, стали поводом для самостоятельного театрального сочинения. Написанного, конечно же, с кляксами. На сцене только и делают, что сквернословят, дерутся, соперников "мочат в сортире" и постоянно дурят друг друга. Говорить стараются посмешнее - то гундосят, то пищат, то еле языком ворочают. Но спектакль топчется на одном месте, словно каждая последующая шутка затаптывает предыдущую.
Отличники и экспериментаторы
Но, как и в школьном классе, на каждого хулигана находится свой отличник. Старательно осваивает театральное чистописание ученик Петра Фоменко Василий Сенин. Кропотливо сочетает пластику и слово, вычерчивает замысловатые траектории актерских маршрутов, не забывает о метафорах и символах. Но придумывание оригинальных приемов зачастую оказывается самоцелью, да и придумок хватает далеко не всегда. Так случилось в "Сказке" Владимира Набокова, поставленной Сениным на большой сцене Театра имени Вахтангова. Печальные танцы утомили однообразием и отвлекли от сюжета набоковского рассказа. Чертовская провокация - набрать гарем из первых встречных девушек - потеряла азарт и пикантность. Зато сами черти разгулялись не в меру. К героине рассказа госпоже Отт добавилась еще одна нечисть - конферансье, произносящий текст от автора и управляющий мыслями главного героя. За каждой же бесовской "репризой" снова следовали вальс и танго. Спектакль-кабаре - так "Сказка" названа в программке - превратился в спектакль-концерт.
Острая, необычная театральная форма - "конек" молодых. Выпускники РАТИ Нина Чусова (ученица Леонида Хейфеца) и Миндаугас Карбаускис (воспитанник Петра Фоменко) - самые активные экспериментаторы из "отличников". "Старосветские помещики" (Новая сцена МХАТа им. А. П. Чехова) - еще один заметный спектакль Карбаускиса в профессиональном театре. А "Герой" Джона Миллингтона Синга (Маленькая сцена РАМТа) уже третья постановка Чусовой. Другого такого яркого, живого и неправдоподобного спектакля, как эта остроумная клоунада, в Москве, пожалуй, сегодня не найти.
"Мнимости" увлекают и Карбаускиса. Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна живут среди слуг-оборотней. Ночные похождения дворни, превращающейся то в похотливых котов, то в наглых гусей, заслоняют трогательное существование старосветских супругов. Фантазия постановщика бьет через край, и театральная выдумка разрушает смысл первоисточника. В чем публика не испытывает недостатка, так это в развлечении. Молодым режиссерам пока не до поиска золотой середины. Для них театральная игра неотделима от риска, от головокружительных крайностей.
Не на жизнь, а на смерть
Режиссер Кирилл Серебрянников - типичный человек тусовки, он мелькает на экране ТВ, участвует в престижных проектах. Главные проблемы современности сосредоточены, по его мнению, в экзотических и малоприятных местах. Герои "Откровенных полароидных снимков" англичанина Марка Равенхилла живут в кафельном пространстве с вечно протекающими трубами (то ли в туалете, то ли в морге). В центре истории - взаимоотношения молодых геев. Один из любовников умирает от СПИДа, другой - на грани помешательства от невосполнимой потери. С ними всегда рядом небесное существо - стриптизерша, мечтающая о высоких идеалах. В этот цветок помойки влюбляется честный парень, отсидевший срок за покушение на убийство. Тот, на кого он покушался, мстит, как отъявленный отморозок. Актеры очень стараются, играют с таким остервенением, с каким раньше играли про Павку Корчагина. Но убери из спектакля всю "голубую" экзотику - откровенные танцы и дефиле в плавочках-стрейч, надрывные разговоры о сексе и матерщину, - получится незатейливая история про любовь и ненависть.
В общем, как говорит старый лицедей Брюскон, "идей у нас много, и все смешные". Очевидно, что идеи наших молодых режиссеров нашли адекватную театральную форму. Очевидно и то, что никто из вступивших в театр в сезоне 2001/02 года никогда не напишет никаких совместных манифестов и не позволит объединить себя в некую "новую" или "новейшую" волну, предпочитая самоутверждаться на свой лад.
