Бедноватая повестка и неконкретные договоренности в сферах стратегической безопасности и партнерства дали критикам повод говорить об ординарности и формальном характере очередного российско-американского саммита. Тем не менее встречи Владимира Путина и Джорджа Буша в конце прошлой недели в Москве и Санкт-Петербурге мы считаем событием, равным которому по значению, пожалуй, не было с момента исчезновения Советского Союза. Десятилетие раздумий и поисков закончилось, и ровно к этому саммиту две сильнейшие военные державы мира четко сформулировали, чего они хотят друг от друга, на что могут и на что не могут рассчитывать.
Американцы наконец решили для себя тонкий вопрос о позиционировании России. Накануне последних президентских выборов, в начале ноября 2000 года, корреспондент "Эксперта" спросил у одного из лидеров демократической партии США Марио Комо, какое место занимает Россия во внешнеполитической программе кандидатов, и он ответил: "Да о каком месте может идти речь, если ВВП России меньше, чем у штата Делавэр?" И это была доминирующая точка зрения в американской элите на тот момент. Единственной серьезной задачей было удержать распадающуюся Россию от ядерных эксцессов, а в долгосрочной перспективе свести ее стратегический потенциал к нулю. Теперь до американцев дошло, что экономическое значение России сильно приуменьшалось, они также увидели, что процесс государственной деградации прекращен, страна укрепляет свои позиции и в Европе, и в Азии.
А главное, произошла катастрофа 11 сентября, и она заставила республиканскую администрацию тщательно ревизовать списки своих союзников и врагов в изменившемся мире. Вдруг оказалось, что только две страны могут реально противостоять всемирной сетевой системе терроризма, и вторая из них - Россия. Европа и НАТО тут в лучшем случае именно "штат Делавэр", ничего в сущности не способный добавить к усилиям США, а скорее - ненадежный, скованный либеральными предрассудками и собственными внутренними противоречиями партнер. Об ООН вообще говорить не приходится.
В качестве участника антитеррористической коалиции и гаранта международного порядка Россия имеет ряд решающих конкурентных преимуществ - достаточное вооружение, развитая разведывательная сеть, в том числе спутниковая, географическая близость к очагам терроризма и главное - готовность реально воевать с экстремистами и террористами, чего не демонстрируют ни Европа, ни Азия.
Стало также ясно, что переговорный процесс с Россией по вопросам стратегической безопасности необходим не только сам по себе, но и для того, чтобы удержать другие страны от соблазна выйти из-под контроля. Только контролируя друг друга, великие ядерные державы получают моральное право контролировать других. То есть по двум важнейшим позициям функции мирового полицейского США делят с Россией.
Суммируя выводы из докладов разнообразных аналитических центров США, получаем ровно четыре главные цели американской политики в сферах международных отношений и национальной безопасности: а) победа над международным терроризмом; б) недопущение попадания оружия массового уничтожения в руки нестабильных режимов и террористов; в) обеспечение мировой и национальной энергетической безопасности; г) создание гарантий того, что ожидающееся усиление Китая не создаст военно-политических проблем для Америки. И всюду подчеркивается, что ни одна из этих главных целей не достигается без плотного сотрудничества с Россией. Партнерство с любым другим государством, группой государств или международными организациями может быть желательно, но решающего значения не имеет. Только Россия способна надежно подстраховать Запад на случай энергетической блокады со стороны арабского Востока, о чем было коллективно заявлено на недавней конференции министров топлива и энергетики "большой восьмерки" в Детройте. От России зависит, будет оснащен Китай самой современной военной техникой и технологиями или нет.
Чтение подобных документов и соответствующие заявления американских политиков удовлетворяют наше патриотическое самолюбие, но не материальные интересы. У российской внешней и оборонной политики тоже есть четыре приоритета: а) создание благоприятного политического климата для инвестиций и экономического роста; б) обеспечение стратегической безопасности и безопасности по обширной российской периферии; в) нейтрализация угроз со стороны внешних и внутренних экстремистских сил; г) сохранение политической стабильности и территориальной целостности Российской Федерации (Кавказ, Восточная Сибирь, Дальний Восток, Калининград). Для решения этих задач также критически необходимо сочувствие и участие Запада, в первую очередь США.
Эндрю Качинс из Фонда Карнеги сравнивает Владимира Путина с Дэн Сяопином. Как и Дэн, Путин пришел к пониманию сложной в своей простоте истины: страна нуждается в долгосрочном экономическом подъеме, без чего невозможны ни восстановление ее международного влияния, ни процветание нации. Это предполагает полноценные форматы отношений с Западом. Вот почему Владимир Путин в отличие от Бориса Ельцина не удовлетворяется символическими жестами вроде подключения России к дискуссиям в рамках "восьмерки"; нынешнему президенту нужна полная интеграция - с правом голоса - во все западные институты, дабы превратить Россию в полноценного игрока на всех полях Запада.
Приверженность "общим цивилизационным ценностям", конечно, тоже влияла на выбор, хотя по поводу ценностей сейчас больше вопросов, чем ответов, разговор это длинный и отдельный. Главным с обеих сторон является простой расчет собственных интересов.
