Появление любого закона, любого нормативного акта, особенно если он прямо касается экономики и бизнеса, всегда есть продукт творчества и воли определенной группы людей. Иногда волеизъявителями выступают чиновники, которые, обладая недоступными простым смертным знаниями, чуют, что важно и нужно всей стране. Чаще же законы рождаются усилиями бизнес-сообщества, которое добивается от правительства, министерств и прочих ведомств исполнения того, что нужно именно ему, бизнесу.
Вот, к примеру, нарождающийся где-то в недрах правительства закон о концессиях. Что или кто стоит за этим законом, который поистине революционен для российской ментальности? На первый взгляд и обсуждать-то нечего: правительство пытается разработать очередной способ извлечения прибыли из госсобственности руками частного капитала. Однако давайте рассуждать. Договор концессии - штука долгоиграющая, может заключаться лет на пятьдесят-сто. На что это похоже? Да вот на что - на договор долгосрочной аренды зданий и земли, что есть стыдливая и завуалированная форма их продажи. Только концессия - это в первую очередь способ капитализации не просто земли, а недр. В советские времена это называлось распродажей Родины.
История знает примеры массовых концессий, которые кардинально преобразовывали экономическое пространство. Самый яркий - нефтяные концессии в третьих странах, которые не только определяли развитие крупного бизнеса в первой половине XX века, но и перекраивали границы, и стали причиной нескольких войн и революций. Именно на концессионных правах разрабатывали американские и европейские магнаты крупные нефтяные месторождения в Венесуэле, Мексике, Кувейте, Саудовской Аравии, Ираке, Иране и прочих государствах.
Основы нынешнего благополучия этих государств были заложены именно концессиями. Вот, например, какую концессию подписал в 1933 году первый король Саудовской Аравии Ибн Сауд. Концессионеру был выделен в полное пользование на семьдесят пять лет участок пустыни площадью примерно в полтора миллиона квадратных километров. Рента, то есть разница между себестоимостью нефти (добыча плюс транспорт плюс прибыль оператора скважины) и ее рыночной ценой, делилась в такой пропорции: 25% - Ибн Сауду, все остальное - концессионеру. Вот за эту-то пропорцию и разгорелись впоследствии страсти. За несколько десятков лет большинство стран выбило себе 75% ренты, однако это только разогрело их аппетиты, но дальше изменять условия концессионного договора можно было только в одностороннем порядке, и им пришлось прибегнуть к национализации (Мексика, Иран, Ирак, Ливия).
Нужны ли нам, исходя из этого опыта, нефтяные концессии, - а в том, что закон делался именно во благо нефтяных компаний, теперь сомнений уже не возникает. В 1996 году мы добывали нефти почти в два раза меньше, чем в лучшие годы СССР, - спад по большей части обусловлен истощением знаменитого Самотлорского месторождения. После распада СССР финансировать разработку новых, но столь же больших месторождений стало некому: за шесть последних лет добыча нефти у нас выросла всего на 15,6%. Не помогли ни приватизация, ни придуманное для приманки иностранцев соглашение о разделе продукции. Сейчас уже совершенно ясно, что при существующей правовой конфигурации разрабатывать новый самотлор где-нибудь на шельфе Чукотского моря желающих нет. Да откуда им и взяться, если судьба миллиардов, если не десятков миллиардов, долларов частных инвестиций, а именно столько требуется на освоение крупных месторождений в неблагоприятных условиях, в течение десятков лет будет зависеть от прихоти чиновников, дающих и забирающих лицензии по своему разумению?
Концессии на недра, возможно, решат проблему разработки новых крупных месторождений. Ведь добыча нефти таким способом становится более прозрачной для инвестора, а значит, менее рискованной. А по поводу продажи родины иностранным капиталистам скажем, что не следует забывать о радикальном и исторически проверенном средстве лечения этой болезни - национализации. Впрочем, есть и менее радикальные способы - вышли же Саудовская Аравия и Кувейт в середине семидесятых из концессий в договорном порядке и без применения силы. Наконец, возможно, концессии подвигнут и российский крупный капитал к более масштабным внутренним инвестициям, на что он до сих пор не отваживался.
