Завершившийся неделю назад 59-й Венецианский фестиваль ознаменовался кардинальной сменой концепции и целой чередой скандалов. И то и другое в первую очередь связано со смещением прежнего директора Альфредо Барбера и приходом на его место Морица де Хадельна, на протяжении многих лет возглавлявшего Берлинале.
Оказавшись в Венеции, Хадельн немедленно принялся бороться с "итальянской культурной бюрократией". Первым делом он отменил "звездную дорожку" перед фестивальным дворцом. Теперь, как и на Берлинале, звезды подъезжают к дворцу на автомобилях. Но главное - изменилась сама структура фестивальных программ. В прошлом году показы разделялись на основной конкурс и "Сегодняшнее кино", и разделение это было более чем условным. На этот раз основному конкурсу, ориентированному на мейнстрим, противопоставлялся конкурс "Против течения" (upstream) - "некоммерческое кино", то есть фильмы подчеркнуто нетрадиционные и шокирующие, почти что андерграунд.
На "авторское" и "неголливудское" кино Венецианский фестиваль ориентировался и раньше, но Хадельн сместил акценты. В программу "Против течения" он включил фильмы откровенно скандальные, со сценами насилия и элементами порно: например, "Кен Парк" Эда Лахмана и Ларри Кларка (картина про свободолюбивых деток, которые с удовольствием мочат предков в перерывах между половыми актами) и "Лиля навсегда" Лукаса Мудиссона (история о русской девочке-проститутке). Впрочем, победили в этой программе фильмы поспокойнее: "Весна в маленьком городе" китайца Тян Чжуманцзяна - медитативно-лирическая история о семейных неурядицах в провинциальном городке - и "Июньская змея" - эстетская зарисовка японца Синья Цукамото.
В этом году даже в основном конкурсе перевешивало кино неоднозначное и провокационное. Картина шотландского режиссера Питера Муллана "Сестры Магдалины" вызвала негодование Ватикана, а с присуждением этому фильму "Золотого льва" скандал многократно усилился: "Сестры Магдалины" рассказывают о ирландских католических приютах-тюрьмах, где содержались молодые девушки, обвиненные церковью в "склонности ко греху" (реальная практика, просуществовавшая до середины 90-х).
Гости фестиваля приняли "Сестер Магдалины" на ура. Но куда большей любовью пользовался у них корейский "Оазис" Ли Чан Дона (премия за режиссуру, приз ФИПРЕССИ, приз лучшей молодой актрисе Мун Со Ри). В "Оазисе" тоже есть провокация - правда, не общественно-политическая, а морально-этическая. История любви уголовника и девушки с церебральным параличом все время балансирует на грани слезливой мелодрамы и жестокой сатиры. Сюжет, который вроде бы основывается на стандартной мелодраматической схеме (насильник трогательно влюбляется в собственную жертву) и на еще более стандартной схеме комедии положений, у Ли Чан Дона приобретает неожиданную трактовку. Прекрасной жертвой оказывается не миловидная блондинка, а отталкивающего вида инвалид, чья неловкость объясняется не рассеянностью, а физической неполноценностью. И этого достаточно, чтобы фильм из банального доказательства формулы "любовь слепа" превратился в рискованный вызов модному западному принципу "политкорректности".
Идеальная матрешка
Еще одной "реформой" Морица де Хадельна стало продвижение на фестивале российского кино - незадолго до начала смотра новый директор заявил, что "делает ставку на российских режиссеров". Если в прошлый раз в фестивале участвовала лишь одна наша картина ("Сестры" Сергея Бодрова-младшего), на этот раз недостатка в российских лентах не было: "Поцелуй медведя" Сергея Бодрова-старшего, "Дом дураков" Андрея Кончаловского, "Клоун" Елены Евтеевой, масса фильмов вне конкурса и ретроспектива советских фильмов 30-х годов. "Ставка на Россию" оказалась выигрышной. "Золотой лев" за лучшую короткометражку достался "Клоуну", а Гран-при жюри фестиваля (второй по значимости приз) - "Дому дураков".
Первую свою награду в Венеции Андрей Кончаловский получил сорок лет назад - в 1962 году за сценарий к "Иванову детству" Тарковского. Четыре года спустя венецианский "Золотой лев" достался ему за режиссерский дебют - "Первый учитель" по роману Чингиза Айтматова. Чарли Чаплин, посмотрев этот фильм, назвал Кончаловского великим режиссером - и тот мгновенно стал одним из лидеров поколения шестидесятников. В 70-е Кончаловский уехал в Америку - и неожиданно сделался успешным голливудским режиссером. "Поезд-беглец" (1985) стал классикой, у "Танго и Кэш" (1989) были рекордные сборы. Во время перестройки Кончаловский бросил Голливуд, но в России дела его пошли плохо. "Ближний круг" - история о личном кинооператоре Сталина - получился неудачной бесформенной мелодрамой, "Курочку-рябу" все дружно обругали и забыли. Нынешний Гран-при за "Дом дураков" подарил Кончаловскому еще один шанс.
Действие "Дома дураков" разворачивается на территории Чечни - в психушке, брошенной персоналом. Эту историю о беспризорных сумасшедших, трогательно сплотившихся под грохот бомбежки и свист пуль, сам Кончаловский сравнивает с "Полетом над гнездом кукушки". Западные критики восторженно с ним соглашаются.
Победа российского фильма в Венеции, безусловно, повод порадоваться. Впрочем, повод для огорчения тоже есть. Похоже, наши режиссеры, претендующие на успех за границей, неминуемо обрекают отечественное кино на фестивальность - вслед за японцами, которые давно уже ловко подладили большинство своих фильмов под западный спрос, создав удачное сочетание наглядной экзотики с наглядным же насилием. Следуя их примеру, Кончаловский, долго проживший на Западе, создал идеальную спекуляцию - с местным колоритом, национальным менталитетом, остренькой чеченской темой, блаженными психами и надеждой на Бога. Получившаяся матрешка была выставлена напоказ - и всем понравилась. Залюбовавшись ей, западные критики заговорили о возрождении российского кино и его грядущих успехах. Которые, вероятно, не за горами - в каждой матрешке, как известно, всегда скрывается множество других, поменьше.
