- Почему вы выбрали псевдоним Псой Короленко?
- Псой - это имя раннехристианского подвижника, одного из учеников Макария Великого. Владимир Короленко - очень близкий мне автор. Однажды он написал в письме брату: "Родись я в день святого Псоя, быть бы мне Псоем Короленко"... Я никогда не жалел о том, что сделал это своим сценическим именем. Оно мне очень подходит.
- То есть вы - смесь подвижника с писателем. А откуда тогда песни и пляски?
- Я вообще-то ученый-скоморох. Скомороху же и петь, и плясать должно. Еще можно сравнить меня с хасидом. У евреев были книжники, ортодоксы, а потом появились хасиды, которые начали петь и плясать перед Богом. Им открылось, что Книга и Песня не так далеки друг от друга.
- Вы занимаетесь чем-нибудь кроме концертной деятельности?
- Сейчас я работаю над биографией Владимира Галактионовича Короленко, преподаю абитуриентам МГУ русскую литературу, пишу статьи о современном искусстве. Весной собираюсь прочитать курс лекций в американском Trinity College, тема - использование песни в современных социальных и арт-практиках, с акцентом на национально-культурные маргиналии. Например, увлечение русских горловым пением, особенности восприятия капоэйра на Украине, роль языка идиш в современной культуре и так далее.
- Почему идиш? Почему не иврит?
- Отвечу по-еврейски, вопросом: "А почему иврит?" А если серьезно, то идиш - символ диаспоры, меньшинства, маргинальности, эзотеричности. В Америке идиш является знаковым языком для ряда направлений левого, рабочего движения, об этом у нас мало что известно. Еще идиш - язык "новых клезмеров", интересного направления в современной музыке. Этот язык не такой уж мертвый, как думают в Израиле. В основном я пою на украинском диалекте идиша, то есть это такая маргинальность в квадрате. Литературный идиш был другой, но большинство народных песен мне известно именно в таком виде. Ну и, наконец, на нем говорила моя бабушка!
- Вы знаете все языки, на которых поете?
- Некоторые из этих языков я знаю только пассивно. Работа с песней для меня способ войти в язык, сломать культурный и психологический барьер. Иногда я использую нерусские фразы как бы в функции непонятных, загадочных, иногда прибегаю к парадоксальным квазипереводам, часто мешаю языки в своих песнях. Тогда возникает как бы новая Вавилонская башня, только та была плохая, а у меня - хорошая.
- Вы серьезны в своем творчестве? Или это шутка, пародия?
- Совершенно серьезен. Мне не до шуток. Конечно, есть ирония, но это не самоцель, а просто такой необходимый компонент, как и в жизни.
- Как современный скоморох смог стать успешным певцом-исполнителем?
- Во-первых, я работаю с песней, а это жанр вечный. Во-вторых, у меня есть то, что по-еврейски называется "хуцпа". Это можно перевести как своего рода "смелость, дерзновение". Может быть, даже как "наглость", только в хорошем смысле. Я всегда твердо знал, что на меня такого, какой я есть, обязательно будет реальный спрос.
