- Максим Юрьевич, еще полгода назад многие официальные лица, в том числе и тогдашний гендиректор ВТО Майк Мур, неоднократно заявляли, что Россия может быть принята в ВТО уже в две тысячи третьем году. В июле, после очередного раунда переговоров, вы вдруг признали, что переговоры в тупике и могут затянуться до две тысячи седьмого года. Значит ли это, что принципиальная позиция российской стороны, сводящаяся к стремлению скорее вступить в ВТО, изменилась, и если да, то почему?
- Наша принципиальная позиция по вопросу вступления в ВТО не изменилась. Эта организация всегда рассматривалась нашим правительством как инструмент, благоприятствующий развитию экономики, а не самоцель. Я и все остальные российские переговорщики не устаем повторять, что вступление в ВТО может осуществиться лишь на стандартных и благоприятных для нас условиях. Теоретически мы можем завершить переговоры в две тысячи третьем году. Практически же мы столкнулись с жесткой позицией наших партнеров по переговорам. И пока мы не найдем компромисса, присоединения не произойдет. Таким образом, сегодня существуют два возможных сценария вступления России в ВТО. По первому, благоприятному, это произойдет в две тысячи третьем году. По второму, пессимистичному, - в две тысячи седьмом. Если мы не успеваем вступить в две тысячи третьем, то дальше переговоры по не зависящим от нас причинам на некоторое время прервутся. В две тысячи четвертом году будут выборы президента США, выборы президента России и выборы в Госдуму. Всем будет уже не до ВТО. С нашей стороны в это время возникнут проблемы с прохождением законодательства. Одновременно в это же время в самой ВТО в завершающей стадии будут находиться многосторонние торговые переговоры очередного так называемого миллениум-раунда, поэтому переговорный ресурс наших партнеров будет ограничен. Первого января две тысячи пятого года раунд будет завершен, и мы должны уже будем вступать по-новому - условия нашего членства в ВТО во многом изменятся. В ВТО будут новые правила вступления, которые мы должны будем учесть и в законодательстве, и в переговорном процессе, и в докладе рабочей группы. Эти изменения потребуют не меньше года. Таким образом, в две тысячи шестом году мы завершим подготовку доклада, фиксирующего условия нашего членства, примем законодательство и к две тысячи седьмому году сможем вступить в ВТО. Но это, повторяю, пессимистический сценарий.
Существует два возможных сценария вступления России в ВТО. По первому, благоприятному, это произойдет в 2003 году. По второму, пессимистичному, - в 2007 году. Если мы не успеваем вступить в 2003 году, то дальше переговоры по не зависящим от нас причинам на некоторое время прервутся
- Чем грозит для России установление новых правил игры внутри ВТО?
- Если мы в две тысячи третьем - начале две тысячи четвертого года не завершим процесс нашего присоединения, то возникнут две проблемы. Первая из них заключается в том, что Россия не сможет принять участие в этих переговорах и добиваться выгодных для ее бизнеса правил игры. Поскольку в повестке дня очередного раунда переговоров есть масса вопросов, представляющих для нас и нашего бизнеса огромный интерес. Например, будут рассмотрены новые для торговой организации вопросы, такие как специальные правила торговли энергоносителями, многосторонние соглашения об инвестициях в рамках ВТО, вопросы либерализации в области сельского хозяйства.
Вторая проблема в том, что мы будем должны в процессе нашего присоединения идти на дополнительные обязательства, учитывая и результаты этого раунда, то есть будем вынуждены платить дважды за этот процесс.
Однако хочу повторить, что форсировать процесс вступления ради того, чтобы успеть к завершению очередного раунда переговоров за счет неприемлемых уступок, мы не можем. Тем более пока еще не известно, какие конкретно новые условия вступления нам будут предъявлены. Терять особенно нечего, поскольку и сейчас нам выдвигают достаточно жесткие условия присоединения. Возможно, за ближайшие пять лет российская экономика укрепится и мы сможем говорить о ее большей либерализации и открытости на момент присоединения.
- Какие нестандартные условия вступления в ВТО пытаются навязать нам наши партнеры по переговорам сегодня? К каким компромиссам мы готовы, на какие уступки мы идти не собираемся? Остался ли у нас сегодня еще какой-то переговорный резерв?
- По многим вопросам, касающимся нашего членства в ВТО, торговли товарами и услугами, у нас уже исчерпан переговорный резерв. Мы дошли до того рубежа, ниже которого опуститься не можем.
Так, например, от нас требуют полного открытия рынка страхования. Мы на это не пойдем, мы готовы согласиться на постепенную либерализацию, но об открытии речи быть не может. В ближайшие годы иностранцы не смогут иметь доступ к наиболее привлекательным сегментам этого рынка - страхованию жизни и обязательным видам страхования.
Примерно так же обстоит дело с телекоммуникациями. Мы готовы на серьезную либерализацию, но она не может наступить со дня присоединения.
Близкая ситуация в банковском секторе: мы готовы к либерализации, но она не может наступить с момента присоединения, а по некоторым пунктам - и в среднесрочной перспективе. Речь идет о том, чтобы ограничить долю иностранного капитала в совокупном капитале российских банков. Фактически эта доля составляет сейчас не более семи процентов, предложение российской стороны на переговорах о членстве в ВТО - двадцати пяти. При этом мы требуем сохранить за Банком России возможность ввести ограничения на трансграничное оказание банковских услуг.
Требование повысить цены на энергоносители неприемлемо, потому что отрицает нашу конкурентоспособность. Кроме того, нормы и правила ВТО ничего не говорят о том, какие цены должны устанавливаться внутри страны - это суверенное дело государства
То же самое по товарам. Мы говорим уже два года подряд о том, что присоединение к соглашению о торговле авиатехникой не является возможным в силу того, что нам нужно завершить реструктурирование авиапрома. Что касается автопрома, мы также говорим о том, что либерализация в течение ближайших лет невозможна, поскольку нам требуется высокий уровень тарифной защиты для того, чтобы привлечь иностранные и российские инвестиции и наладить выпуск нового хорошего автомобиля. Сначала члены ВТО требовали нулевых пошлин в автомобильном секторе, потом согласились на пяти-десятипроцентные пошлины. Очевидно, что пять процентов рынок наш не защитят, мы требуем тридцати процентов.
С сельским хозяйством все по-прежнему довольно сложно, хотя я и не исключаю, что мы сможем сейчас попытаться найти компромисс в силу того, что наши партнеры, изучив информацию, которую мы им предоставляли в течение последних лет, более прагматично подойдут к стоящим перед нашим агропромом проблемам. С другой стороны, наш Минсельхоз работает над своей позицией. Уже двадцать шестого сентября в Женеве, возможно, произойдут какие-то подвижки. Но сельское хозяйство - наиболее сложный сектор. И, учитывая то, что мы стали экспортерами зерна в этом году и претендуем на выход на другие продовольственные рынки, безусловно, к нам начинают относиться с большей осторожностью, никто не заинтересован в новом конкуренте. Так что нынешний славный урожай - не подарок для переговоров.
Что касается компромисса, то он возможен во многих секторах. Отечественные компании, в частности, сами выступают за снижение пошлин на сырье, на технологическое оборудование, которое в России не производится.
- Продолжают ли члены ВТО выдвигать требования по приведению внутренних цен на энергоносители в России в соответствие с мировыми в качестве условия вступления страны в ВТО?
- Да, такое требование остается. Однако правительство России занимает в этом отношении очень жесткую позицию. Нормы и правила ВТО ничего не говорят о том, какие цены должны устанавливаться внутри страны - это суверенное дело государства. Фактически требование повысить цены на энергоносители неприемлемо, потому что отрицает нашу конкурентоспособность. Его выполнение может привести к серьезным проблемам во многих отраслях промышленности. Поэтому мы продолжаем объяснять нашим партнерам по переговорам, что сегодняшняя ситуация в энергетической сфере - система отношений между государством и компаниями, которые заняты в производстве энергии, не отличается по своей сути от правил, применяемых другими членами ВТО. И ВТО не запрещает нам применять эту систему. То, что мы проводим реформу электроэнергетики, газового сектора - это наше внутреннее дело, не связанное с ВТО. Реформа будет идти теми темпами, которыми должна идти.
- Что произойдет, если компромисс по каким-то вопросам достигнут не будет?
- Будем вести переговоры, пока наши точки зрения не совпадут. Пока не совпадут, вступать не будем.
Мы относимся ко всем отраслям одинаково. Мы не можем создавать на переговорах какие-то лучшие условия избирательно, ущемляя интересы других отраслей
- МЭРТ выделяет сегодня какие-то приоритетные отрасли российской экономики, отрасли, к которым надо относиться особенно бережно, защищать их, поскольку они являются локомотивными и перспективными. Возможно ли отстаивание интересов одних отраслей за счет других?
- Нет. Это практически невозможно. Мы относимся ко всем отраслям одинаково. Мы не можем создавать на переговорах какие-то лучшие условия избирательно, ущемляя интересы других отраслей.
- Недавно сменился генеральный директор ВТО. Повлияет ли это обстоятельство на переговорный процесс? Если да, то каким образом? Чего ждать России от нового гендиректора?
- Новый глава ВТО сделал заявление о том, что он считает присоединение России одной из приоритетных задач организации. Это очень хороший знак для нас. Однако от позиции гендиректора зависит, конечно, многое, но далеко не все. ВТО - это организация, где бал правят ее участники. Тот факт, что Супачай Паничпакди поддерживает присоединение России, отраден, но в равной степени нам важны позиции всех остальных членов ВТО.
- Налажен ли механизм консультаций наших переговорщиков и в целом МЭРТ с представителями отраслевого бизнеса и неправительственными исследовательскими организациями по вопросу проработки последствий членства России в ВТО и подготовки предложений по условиям нашего членства? Как действует такой механизм?
- Проведено уже три независимых исследования по вопросу последствий членства России в ВТО. Одно делалось силами правительственных организаций, другое - Академией наук, третье - силами Международной торговой палаты, по некоторым отраслям. Сейчас работу продолжит Высшая школа экономики, выигравшая тендер на подготовку независимого анализа социально-экономических последствий присоединения России к ВТО. Результаты ожидаются в декабре. Пока на макроуровне оценки последствий вступления в ВТО в целом позитивные. Самое радикальное исследование говорит о том, что даже при худшем варианте присоединения каких-либо существенных угроз экономике России не предвидится. Но мы не рассчитываем на самый худший вариант.
Мы исходим из того, что, если у представителей отраслей есть вопросы, они должны к нам прийти. Тем, кто к нам обращается, мы предоставляем необходимую информацию по переговорам, выслушиваем и учитываем все пожелания представителей отраслевого бизнеса, беря их за основу переговоров
Что касается диалога с представителями отраслевого бизнеса, то он продолжается очень активно со всеми теми, кто в нем заинтересован. Мы проводим регулярные консультации с представителями практически всех отраслей экономики и регионов. Посредниками на переговорах являются рабочая группа РСПП во главе с Алексеем Мордашовым, АРБ, отраслевые союзы. Сейчас мы, например, готовимся к встрече с российской Ассоциацией комплектующих для автомобилей, для того чтобы посмотреть в рамках ВТО на дальнейшее развитие этой отрасли. Мы исходим из того, что, если у представителей отраслей есть вопросы, они должны к нам прийти. Тем, кто к нам обращается, мы предоставляем необходимую информацию по переговорам, выслушиваем и учитываем все пожелания представителей отраслевого бизнеса. Часто мы слышим недовольные высказывания якобы обделенных нашим вниманием предпринимателей о том, что их мнение никого не волнует, но это не так: мы готовы всех выслушать, со всеми вести диалог.
- Какие ближайшие мероприятия по переговорам?
- Третье обсуждение доклада рабочей группы будет в ноябре-декабре, до этого ожидается множество двух- и многосторонних переговоров. К концу года мы сможем с большей уверенностью сказать, насколько далеко нам до ВТО.
