Поселок Кольцово под Новосибирском уже давно не имеет статуса закрытого населенного пункта. Поселок самый обычный, глаз остановить не на чем - жилые дома, стандартные, местами обшарпанные корпуса административных зданий, ничем с виду не примечательная публика.
В километре от поселка начинается "объект" - огороженная бетонным забором с колючей проволокой обширная территория с разнокалиберными строениями, среди которых и известный "в узких кругах" куб Первого корпуса (к слову сказать, отнюдь не зловещего вида). Охрана никого не обыскивает, хотя пропуска проверяет тщательно, внутри тихо и довольно безлюдно. Руководители многочисленных структурных подразделений "объекта" о своей нынешней работе говорят увлеченно, хотя иногда и немного "загрузно". В общем, все это похоже на отечественный оборонный институт средней руки, честно выживший в постперестроечные годы и нашедший себе то ли компактную рыночную нишу, то ли в меру щедрых иностранных спонсоров (кстати, большинство автомобилей сотрудников - японские).
А всего каких-то десять лет назад в том самом Первом корпусе "объекта" - Государственного научного центра вирусологии и биотехнологии "Вектор" - полным ходом шли эксперименты по наращиванию убойной силы особо опасных вирусов.
Задание партии
Многолетние гонения в СССР на представителей чужеродной социализму биологической науки привели к существенному отставанию, прежде всего в области запрещенной генетики и молекулярной биологии. Результаты важнейших открытий в этой сфере (таких, как создание модели двойной спирали ДНК) долгое время оставались практически недоступными для советских биологов. Возобновление исследований в этой области началось в СССР только в конце 50-х - начале 60-х. Тогда в Институте атомной энергии (с 1960-го имени Курчатова) был организован специальный отдел, в котором и стали работать многие из гонимых генетиков. Примерно в то же время группой молодых ученых, возглавляемой биохимиком Владимиром Энгельгардтом, в Москве был организован Институт молекулярной биологии.
Однако в то время как на Западе на фоне качественного скачка в развитии биологической науки наблюдался существенный прирост финансирования этих исследований, отечественные ученые фактически держались на "сухом пайке". И только в начале 70-х советское руководство наконец пришло к выводу, что отставание в области биотехнологий чревато непоправимыми последствиями. Результатом этого стало специальное постановление правительства от 19 апреля 1974 года "О мерах по ускорению развития молекулярной биологии и молекулярной генетики и использованию их достижений в народном хозяйстве", которое предусматривало выделение средств на строительство сразу нескольких новых институтов.
Одним из идейных вдохновителей этого решения был академик Юрий Овчинников, и значительная часть заложенных в постановлении бюджетных денег пошла на сооружение нового здания курируемого им Института биоорганической химии. На остальные средства были построены новосибирский Центр прикладной вирусологии (позднее переименованный во ВНИИ молекулярной биологии), Институт прикладной микробиологии в Оболенске и ленинградский Институт особо чистых препаратов.
Впрочем, вплоть до распада СССР им так и не пришлось поработать на благо народного хозяйства. Ведь интерес государственного руководства к развитию передовых технологий (в очередной раз в истории советской науки) был обусловлен запросами отечественного ВПК: приглашенные в новые научные центры специалисты (среди которых помимо биологов было много физиков и химиков) приступили к выполнению масштабной сверхсекретной программы Министерства обороны по созданию новых видов биологического оружия.
Подписав в 1972 году международную Конвенцию о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсического оружия и их уничтожении, руководство Советского Союза посчитало, что соблюдать ее совсем необязательно. А весьма расплывчатое определение, согласованное странами - участницами конвенции (оружием там признавались штаммы любых опасных для здоровья человека микроорганизмов "в таких видах и количествах, которые не имеют назначения для профилактических, защитных и других мирных целей"), оставляло широкий простор для интерпретаций. А на следующий год уже было образовано Всесоюзное производственное объединение "Биопрепарат" - головная контора нового военного суперпроекта.
Отчасти этот сомнительный в этическом отношении шаг был продиктован вполне прагматическими соображениями - ведь вплоть до конца 60-х в Соединенных Штатах велись эксперименты с особо опасными биоагентами. И хотя в 1969 году президент Никсон официально объявил о полном прекращении этих исследований, особых оснований доверять ему у Кремля не было. Это недоверие и подтолкнуло к решению форсировать аналогичные собственные разработки.
Тайное оружие пролетариата
Мозговой центр новых исследований по специальной тематике - ВНИИ молекулярной биологии - первоначально размещался в новосибирском Академгородке. Однако, руководствуясь соображениями секретности (Академгородок посещали многочисленные иностранцы), кураторы спецпроекта заблаговременно подыскали для института более безопасное место. В нескольких десятках километров к юго-востоку от Новосибирска развернулось строительство лабораторно-экспериментальной базы и жилого поселка Кольцово. В марте 1985 года на базе ВНИИ МБ и созданного в 1970-м Научно-исследовательского конструкторско-технологического института биологически активных веществ (НИКТИ БАВ) было образовано научно-производственное объединение "Вектор", затем переподчиненное "Биопрепарату".
Основная работа новосибирских биологов в советское время была связана с поиском наиболее эффективных вирусных штаммов, которые могли быть использованы в качестве средств массового поражения "условного противника"
Если следовать формулировкам сегодняшних пресс-релизов, специалисты "Вектора" занимались "исследованиями на приоритетном уровне фундаментальных особенностей структуры и функций возбудителей особо опасных вирусных инфекций (ООВИ), экспериментальным изучением патогенеза ООВИ и естественной изменчивости различных вирусов, а также разработкой вакцинных, лечебных и диагностических препаратов в интересах здравоохранения и обороны". Другими словами, основная работа новосибирских биологов была связана с поиском наиболее эффективных видов вирусов, которые могли быть использованы в качестве средств массового поражения. В число перспективных попали ортопоксвирусы (вызывающие различные виды оспы), вирус клещевого энцефалита, а также более экзотические - вирусы лихорадок Марбург, Эбола, Ласса, вирусы венесуэльского и восточного энцефаломиелита лошадей.
Не отставали и коллеги из других институтов. В Оболенске активно изучали аналогичные возможности различных бактерий (возбудителей таких болезней, как сибирская язва, чума, туляремия, сап и т. д.), Институт особо чистых препаратов в Ленинграде занимался специфическими белками и пептидами, влияющими на психику человека, в Загорске работали с токсинами ботулизма и столбняка. Наиболее удачные разработки пытались ставить на поток на производственных объектах "Биопрепарата", крупнейшие из которых расположены в Степногорске (Казахстан), в Омутнинске (Кировская область), в Покрове (Владимирская область).
Естественно, что все работы в рамках военно-биологической программы держались в тайне. Однако два высокопоставленных перебежчика смешали все карты: в 1989 году в Великобританию бежал директор ленинградского Института особо чистых препаратов Владимир Пасечник, а в 1992-м в США - первый заместитель генерального директора ВПО "Биопрепарат" полковник Канатжан Алибеков (сегодня он президент Advanced Biosystems Inc., одного из субподрядчиков Пентагона).
Такого двойного удара Система (неформальное обозначение всех входивших в "Биопрепарат" учреждений) достойно выдержать не смогла. Во избежание объяснений с новыми западными друзьями, а также руководствуясь желанием успокоить мировую общественность, 11 апреля 1992 года Борис Ельцин подписал официальный указ о прекращении в России программ наступательного биологического оружия. Окончательно лишенным госзаказов по "специальной" тематике российским оборонным биологам пришлось заняться совершенно непривычным делом - искать деньги на стороне.
Чисто научное любопытство
Следует отдать должное бессменному генеральному директору новосибирского НПО "Вектор" (в 1994 году в очередной раз переименованного в Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии, ГНЦ ВБ "Вектор") академику Льву Сандахчиеву: еще в середине 80-х, почувствовав неполадки в Системе, он стал раздумывать о возможных путях мирного использования разработок подведомственных ему лабораторий.
С середины 90-х годов важнейшим источником денежных поступлений "Вектора" стали различные международные проекты. Прежде всего своим нынешним относительно безбедным существованием новосибирский ГНЦ обязан быстрому налаживанию финансовых контактов с Международным научно-техническим центром
В чем-то помог случай. В 1985 году "Вектор" начал работы с возбудителем гепатита A. Как отмечает нынешний заместитель генерального директора "Вектора" по научной работе, директор НИИ молекулярной биологии Сергей Нетесов, "сначала работы велись из чистого научного любопытства. Московскому Институту полиомиелита не хватало собственных мощностей для производства вакцины против гепатита A, и они предложили нам продолжить эту разработку. Вакцина была уже почти готова, но лабораторные исследования необходимо было перевести в промышленную фазу. Мы, взяв эту технологию, провели клинические испытания вакцины на добровольцах, приобрели специальное оборудование и довели ее до поточного производства". Сейчас в России вакцина против гепатита A есть только у "Вектора". Он постоянно побеждает на многочисленных производственных тендерах, ведь, не уступая по своим свойствам зарубежным аналогам, стоит эта вакцина в три-пять раз дешевле.
Налажено было на "Векторе" и изготовление другой вакцины - против кори. Вначале это было лишь дублирующее производство, сегодня же в одном из структурных подразделений "Вектора" - НИИ клеточных культур - идет активная разработка усовершенствованной технологии получения этой вакцины. Основные направления этих работ - получение культуральной формы вакцины (с 2002 года она уже поставляется в рамках государственного контракта в различные регионы Сибири) и создание вакцины в микрокапсулах, а не в виде раствора для инъекций.
Еще один продукт - рекомбинантный альфа-интерферон человека - начал создаваться на "Векторе" еще в 80-х. Этот генно-инженерный препарат позволяет эффективно бороться как с различными простудными инфекциями, так и с вирусами гепатитов и даже раковыми заболеваниями (например, его применение может приводить к остановке развития и даже регрессии целого ряда опухолей почек).
Другим перспективным гражданским направлением ранних научных исследований специалистов "Вектора" стала разработка специальных диагностических наборов. "Вначале это было нечто вроде хобби, - продолжает рассказ Сергей Нетесов, - но вскоре из-за роста заболеваемости СПИДом нам удалось получить госзаказ на разработку такого набора. Заказ этот на конкурентной основе получили десять институтов, но только половина из них, и 'Вектор' в том числе, справилась с ним. Мы получили деньги на организацию производственного участка, и с выполнения этого заказа и началось наше диагностическое производство. В восемьдесят восьмом году мы приступили к выпуску продукции, а в девяностом сделали это производство арендным коллективом".
Затем предприятие было отпущено на вольные хлеба с условием отчисления процента материнской фирме. В 1994 году "вольноотпущенники" стали акционерным обществом "Вектор-Бест" - сегодня это одно из двух крупнейших предприятий России по объему производства диагностических наборов на различные маркеры вирусных инфекций (СПИД, гепатит, герпес, корь и др.). Ассортимент продукции, производимой фирмой "Вектор-Бест", за несколько лет увеличился примерно в двадцать раз.
Волшебный сундук МНТЦ
Коммерческая деятельность "Вектора", только зарождавшаяся в начале 90-х, не могла покрыть всех расходов на содержание научного монстра. В те годы "Вектор" был переведен в подчинение Минздрава РФ. Однако никаких финансовых дивидендов от этой организационной перетасовки не поимел. В 1994 году "Вектор" получил статус государственного научного центра и фактически попал под опеку Министерства науки и технологий РФ. С этого момента его финансовые дела стали понемногу выправляться. Но все же на государство полагаться было нельзя - общий объем госбюджетного финансирования "Вектора" сократился по сравнению с доперестроечными временами более чем в десять раз.
Тогда ГНЦ "Вектор" начал активно участвовать в различных международных проектах, что и стало основным способом зарабатывания денег. Своим нынешним относительно безбедным существованием новосибирский центр прежде всего обязан быстрому налаживанию финансовых контактов с Международным научно-техническим центром (МНТЦ). Протокол о создании этого центра в Москве был подписан Соединенными Штатами, Японией, Европейским союзом и Россией в 1992 году, а финансировать проекты он стал с 1994-го. Основная цель деятельности МНТЦ состоит в том, чтобы "предоставлять возможности ученым-оборонщикам из СНГ перенаправить свои научные таланты в мирное русло".
Новая международная организация сразу обратила внимание на "Вектор". Рассказывает заместитель генерального директора ГНЦ "Вектор" по координации НИР Раиса Мартынюк: "Первый представленный нами проект был по разработке коревой вакцины, второй - завершение работ по вакцине против гепатита A. Оба проекта были приняты МНТЦ, и тогда мы получили возможность покупать оборудование, реактивы, ездить в командировки, увеличились зарплаты. Это произвело эффект, народ в институтах зашевелился. И теперь через МНТЦ мы выполняем несколько десятков проектов".
Сотрудничество с МНТЦ также помогло сохранить коллектив в Кольцове. "В период с девяностого по девяносто шестой год, - говорит Раиса Мартынюк, - отток ученых из 'Вектора' был очень большим, а теперь люди от нас почти не уходят, более того, с каждым годом растет число новых сотрудников". Сегодня на долю проектов, финансируемых через МНТЦ, приходится более половины от общего объема бюджета "Вектора".
Вообще, в последние годы финансирование МНТЦ ведущих российских центров биотехнологий устойчиво растет. На долю действующих проектов в сфере биотехнологий и наук о жизни сегодня приходится около 100 млн долларов, выделенных МНТЦ, тогда как доля некогда лидирующей физики сократилась до 30-35 млн. Еще более впечатляющими выглядят данные по одобренным МНТЦ новым проектам, запущенным в 2001 году, - на долю биотехнологических разработок пришлось около 30 млн из 75 млн долларов совокупного финансирования. И 10,2 млн долларов было выделено исключительно на проекты ГНЦ "Вектор".
Безопасность дороже всего
Забота Запада о сохранении коллектива "Вектора" и подобных ему институтов не случайна. Мир нуждается в дешевых и эффективных вакцинах. Кроме того, страны НАТО боятся, что наши ученые продолжат свой труд по созданию биологического оружия, если не в России, то в третьих странах. Официальные представители американской администрации неоднократно заявляли, что потенциальный риск для Соединенных Штатов от непредоставления финансовой помощи российским ученым, ранее работавшим в различных секретных проектах Минобороны, много выше, нежели возможные минусы от их поддержки.
По мнению американской администрации, потенциальный риск для Соединенных Штатов от непредоставления финансовой помощи российским ученым, ранее участвовавшим в различных "секретных" проектах Минобороны, значительно перевешивает любые возможные минусы от подобного "альтруизма"
В специальном докладе конгрессу США в январе 2000 года эксперты Пентагона, основываясь на многолетнем опыте конверсионной работы с нашими институтами, констатировали "высокую степень уверенности в том, что ни в Оболенске, ни в 'Векторе' более не осуществляется никаких проектов, связанных с дальнейшей разработкой биологического оружия". Впрочем, далеко не все в Соединенных Штатах уверены в этом. Многие независимые эксперты отмечают, что целый ряд финансируемых американцами "патогенных" проектов (исследования новых, в том числе искусственно выведенных, штаммов вирусов сибирской язвы в Оболенске или оспы, лихорадок Марбург и Эбола в "Векторе") выглядит по меньшей мере двусмысленно: тесная взаимосвязь между разработками наступательного биологического оружия на базе смертельно опасных патогенов и созданием "оборонительных" вакцин против тех же самых вирусов очевидна даже для неспециалистов. Дополнительным источником опасений американцев служат неоднократно якобы отмечавшиеся случаи сокрытия российскими учеными от "финансовых благодетелей" результатов, полученных в ходе таких экспериментов.
Но еще большее беспокойство на Западе вызывают бывшие советские биотехнологи, которые в начале 90-х в поисках новых источников существования сотнями, если не тысячами, уезжали за рубеж. Разумеется, значительная их часть осела там же, на Западе, но, по информации западных спецслужб, немало их отправилось на заработки в третьи страны. В этом списке фигурируют не только Ирак, Сирия, Ливия, Иран, Северная Корея, но и Китай, Израиль, Индия.
Неоднократные попытки заполучить наших отечественных биоспецов предпринимали страны-изгои: в конце 90-х в западных СМИ активно муссировалась информация о частых визитах эмиссаров иранского руководства как в Кольцово, так и в Оболенск. Что любопытно, топ-менеджмент "Вектора" и НИИПМ отнюдь не скрывал этих визитов от американских коллег. Директор института в Оболенске генерал Николай Ураков честно признавал еще в 1997 году, что иранские представители активно зазывали его сотрудников в Тегеран. В качестве награды за такую откровенность НИИПМ вскоре после этого получил от Соединенных Штатов значительную прибавку финансирования - грантов стало еще больше. Схожая история произошла и в Кольцове. В июне об этом писала Washington Post со ссылкой на финансового директора ГНЦ "Вектор" Юрия Климова. Им заманчивые предложения иранцы делали в конце 1998 года. По словам Климова, он и ряд его коллег по приглашению иранской стороны несколько раз посетили Тегеран "для изучения возможностей делового сотрудничества", однако все командированные благополучно вернулись из Ирана домой и, как утверждает Климов, в новые контакты с работниками "Вектора" иранские "меценаты" не вступали. А руководство центра отказалось от продолжения переговоров, потому что вовремя подоспела денежная помощь от американских партнеров.
В интервью Washington Post пожелавший остаться неизвестным сотрудник американского госдепа с удовлетворением отметил: "Больше мы о визитах иранцев на 'Вектор' не слышали. Нам известно о том, что они продолжают зондировать почву в других местах, в научных организациях второго эшелона, но не в тех учреждениях, где мы имеем влияние".
В ожидании новых болезней
А "Вектор" между тем продолжает разрабатывать все новые и новые вакцины и лекарства. Среди исследований, финансируемых МНТЦ и рядом других западных партнеров, - культуральная вакцина против гриппа, новые методы вакцинации от туберкулеза, разработка вакцины против СПИДа. Не умерли и многие из советских проектов - по изучению геномов и патогенеза таких опасных вирусов, как вирусы натуральной оспы и оспы обезьян и коров, клещевого энцефалита, конго-крымской геморрагической лихорадки, лихорадок Марбург и Эбола и прочие.
В марте 2001 года в Атланте Лев Сандахчиев заявил о намерении создать на базе "Вектора" специализированный международный центр по изучению возникающих и вновь возникающих болезней (International Center for the Study of Emerging and Reemerging Diseases). Этот проект предусматривает привлечение сначала 25 млн долларов - для модернизации оборудования центра, а через четыре-пять лет, по завершении подготовительных работ, ежегодную финансовую подпитку в 12 млн долларов. Идею Сандахчиева поддержали в госдепартаменте США и американском минздраве. В 2001 году под разработку этого проекта удалось получить первые 250 тыс. долларов.
Новосибирск-Москва
