На прошлой неделе власть в очередной раз слегка прищемила "свободу слова". Госдума приняла в первом чтении поправки к Закону о СМИ, связанные с лицензированием телерадиовещания, которые, по сути, закрепили право правительства распоряжаться сферой лицензирования электронных СМИ. Впрочем, вряд ли эти поправки привлекли бы чье-либо внимание, если бы масла в огонь не подлил Совет Федерации. Он утвердил поправки к Закону о терроризме и к Закону о СМИ, связанные с терроризмом. А запал скандала подожгла уже исполнительная власть в лице Министерства печати, выступившего со своими рекомендациями поведения журналистов в чрезвычайных ситуациях.
На действия двух первых властей власть четвертая обиделась и расценила их как покушение на свою свободу. Медийщики обратились к Путину с просьбой защитить свободу слова и не подписывать новые федеральные законы.
Журналист и террорист
Хороши в этой ситуации оказались все. Когда в стране произошла трагедия, пресса потеряла контроль над собой. Журналисты с гордостью показывали на всю страну подаренные террористами блокноты, считали подъезжающие броневики, рассказывали в прямом эфире, где есть запасные выходы в здании, - обо всем этом уже немало сказано. Минпечати сгоряча тогда "вырубило" двоих - телеканал "Московия" и сайт радиостанции "Эхо Москвы".
Госдума решила воспользоваться ситуацией, "поймать за руку журналюг" и приняла поправки к Закону о СМИ, которые, мягко говоря, вызывают недоумение. Так, под формулировку "запрещается использование СМИ... для пропаганды или оправдания терроризма" вполне подпадает как сообщение о взрыве на дискотеке на Бали, так и репортажи о войне в Чечне - поскольку называется она у нас контртеррористической операцией. По сути, поправки ничего нового не добавляют к тому, что уже ограничивало поведение журналистов. Они лишь все запутывают и дают чиновникам простор для трактовки. Как говорит гендиректор канала Ren-TV Ирэна Лесневская, "журналистское сообщество наконец-то начало консолидироваться, только с терактом поняв, что 'приехали'. Поспешность Думы с принятием поправок наносит урон всему населению нашей страны. Ведь за этими словами будут действия, которые парализуют работу всех СМИ. То, что надо прописать, не прописано. Что должно быть написано коротко: 'решает штаб' - развезли на несколько страниц и так и не прописали". "На мой взгляд, внесение поправок о терроризме в Закон о СМИ вовсе необязательно, достаточно упоминания этих параметров в Законе о борьбе с терроризмом. Возникает много вопросов в связи с их трактовкой, поскольку их можно применять в самых разных целях, в том числе набросать 'черные шары' одному из изданий по предупреждению Минпечати. Ты оправдаешься, но 'шар' будет у тебя 'сидеть', и обоснованно", - говорит главный редактор "Газеты" Раф Шакиров (подробнее см. "Уберите весь этот чертополох!").
Несмотря на очевидную "вредность", поправки Совет Федерации утвердил, а теперь они легли и на стол президенту. После чего журналистская общественность всполошилась и пошла просить у президента бумаги не подписывать. Куда, спрашивается, раньше смотрели?
А смотрели, видимо, в сторону Министерства печати, которое тоже подсуетилось и выпустило свои рекомендации. То есть они вроде бы как и не обязательные, но при этом настоятельно рекомендованы Индустриальному комитету (объединению ведущих СМИ) к рассмотрению и даже принятию. Более того, какие-то параграфы предлагалось даже включить в будущий Закон о СМИ. Впрочем, из заседания комитета ничего не вышло, его глава Константин Эрнст предложил создать рабочую группу по рассмотрению данного вопроса в течение двух недель. Скорее всего этим и закончится.
Но дело не в эффективности комитета, а в самой идее выпуска соответствующих рекомендаций Министерством печати. Документ этот по сути представляет собой сборник этических правил. А отдавать вопросы корпоративной этики на откуп государству - это, согласитесь, выглядит странно и инфантильно. Трудно себе представить, что Минздрав будет официально рекомендовать врачам приносить клятву Гиппократа.
Документ при этом вовсе не является плодом прямого министерского творчества, имеющего непосредственное отношение к нашим проблемам, а представляет собой всего лишь усредненный вариант западных наработок - Международной хартии безопасности журналистов и резолюции ЮНЕСКО с некоторыми вольными интерпретациями. Естественно, не обошлось без ляпов. К примеру, журналистам рекомендуют "не пытаться получить доступ к секретной информации спецслужб". То есть не спецслужбам предлагают не разглашать профессиональную информацию, а журналистам запрещают пытаться ее получить! При желании даже звонок в пресс-службу ФСБ теперь может спокойно расцениваться как попытка разглашения государственной тайны. Почему бы не запретить врачам брать анализы у пострадавших, "пытаясь выяснять, какой газ был применен"?
Однако министерство ругать легко. Самое же неприятное в этой ситуации, что только спущенные "сверху" министерские рекомендации заставили встрепенуться все медийное сообщество, в то время как подобные же документы, задолго до этого распространенные Союзом журналистов и американским Институтом Пойнтера (через Гильдию издателей периодической печати), оказались никем не замечены.
В чем же причина? Это пафос слабого игрока. Как сказал один редактор очень крупной газеты, "а мне нужно, чтобы такие вещи регламентировались законодательно. Как иначе я объясню журналисту, почему снимаю его материал?" И он, поверьте, не одинок в своих убеждениях.
Как у них
Как регулируются взаимоотношения прессы и власти на Западе? В основном на уровне договоров и корпоративных соглашений.
В США действует первая поправка к конституции, согласно которой нельзя принимать ни одного закона, ограничивающего свободу прессы. При этом, однако, у журналистов есть свой сильный этический кодекс, который для них не пустой звук.
Так, после 11 сентября ведущие американские СМИ договорились в течение недели не публиковать рекламу - и не делали этого; есть негласное постановление не показывать сцен жестокости и насилия - и нигде это не прописано! Есть безусловное лоббирование государственных интересов, но осуществляется оно на уровне переговоров "серьезных дядь". "Этика чрезвычайна важна для американских журналистов. 'Законно' для них абсолютно не равнозначно 'этично'. Журналисты ежедневно решают, насколько этично публиковать ту информацию, к которой они имеют доступ. Безусловно, администрация Буша пытается влиять на освещение терроризма, но не через юридические механизмы", - сказал нам глава группы вещания Института Пойнтера Эл Томпкинс.
Другая особенность американского рынка прессы и его взаимоотношений с государством - чрезвычайная сила корпоративного регулирования. Национальная ассоциация вещателей США (National American Broadcasters, NAB) фактически диктует правительству, что делать с индустрией. Именно NAB лоббировала принятие Федеральной комиссией по связи решения о переходе на "цифру", поскольку понимало, что аналоговое вещание имеет свой предел. Именно она решила, что рекламные ролики должны занимать в эфире не более 15 минут в час - это экономически целесообразно: больше смотреть не будут, а меньше - экономически невыгодно. И это выполняется, закона о рекламе в США нет, и он не нужен. А сейчас, говорят, NAB даже пытается лоббировать разрешение рекламы алкоголя в телеэфире. И вполне возможно, что ассоциация добьется этого, потому что к ней привыкли прислушиваться.
А вот в Великобритании государство договорилось (именно договорилось!) с прессой, что она будет давать дезинформацию в качестве противодействия террористической организации ИРА. Ведь ни для кого не секрет, что во всем мире наиболее частый мотив терактов - возможность засветиться в эфире. И в этом смысле любой теракт происходит по вине СМИ. "Не может быть свободы слова, когда есть террор, но степень этих ограничений должна определяться самим сообществом, тогда сохраняется демократическая сущность власти", - утверждает заместитель гендиректора "Проф-Медиа" Евгений Абов.
А как же мы?
Теперь вопрос: даже если наше государство (в лучшем случае кабинет министров, в худшем - Минпечати) решит договориться о чем-то подобном с журналистам, что получится? Ответ: ничего. Потому что переговариваться сейчас некому и не с кем.
Медийное сообщество разрозненно: ни Союз журналистов, ни другие профессиональные организации не имеют реального влияния на среду, а являются скорее клубом по интересам. Отдельные члены плавно перетекают из клуба в клуб, руководствуясь, скорее всего, соображениями величины членского взноса и имея весьма смутное представление о том, чем эта ассоциация, саморегуляция и прочая "-ция" может быть им полезна.
В стране работает около тысячи телекомпаний и полутора тысяч радиостанций, в Национальной ассоциации телерадиовещателей (НАТ) состоит порядка четырехсот. Может ли НАТ сказать, что представляет собой всю электронную индустрию?
Попытки после летней конференции "Индустрия СМИ: направление реформ" создать сильную межотраслевую организацию (Индустриальный комитет), выражающую мнение всей отрасли, пока далеки от цели. Хотя бы потому, что в нее вошли представители лишь столичных СМИ и организация косвенно противопоставляет себя регионалам. "Насколько мне известно, уже полтора месяца назад заявившие о желании там участвовать регионалы не получили еще ни одной бумажки с приглашениями", - говорит генеральный директор "Интерньюс" Манана Асламазян.
Кроме того, внутри самого Индустриального комитета лобби электронщиков (то есть представителей радио и ТВ) более сильно. Возможно, поэтому на заседаниях сегодня чаще обсуждаются проблемы именно этой отрасли медиабизнеса. Фактически теперь Индустриальный комитет перехватил функции НАТ, что привело к расколу внутри всего медиасообщества. А итог один: "Когда журналисты не могут регулировать себя сами, их начинает регулировать государство. Вот и получается, что везде, где нет традиции саморегулирования, вакуум заполняется государством", - утверждает Евгений Абов.
Что лицензируем
Именно из-за отсутствия сильных общественных структур, занимающихся вопросами СМИ, право лицензирования телерадиовещания было с такой легкостью передано из юрисдикции пусть даже на словах общественной организации - Федеральной конкурсной комиссии (ФКК) - правительству.
Лицензирование ТВ и радио было введено еще в 1991 году - Законом о СМИ. И в принципе никто не спорит с тем, что лицензирование необходимо. Однако весь вопрос в том, кто будет его осуществлять. Предполагалось, что это будет общественная организация. "В законе было несколько строк о мифическом органе, который, как надеялись в начале девяностых, должен распоряжаться лицензированием. При нем должен был быть аппарат чиновников, просто контролирующий процедуру выдачи лицензии. Однако такой орган фактически до сих пор не был создан, - говорит в интервью 'Эксперту' юрист 'Интерньюс' Федор Кравченко. - Сегодня вместо этого мы имеем Федеральную конкурсную комиссию при министерстве, которая целиком зависит от воли министра и, строго говоря, дает ему только рекомендации. Но выдает лицензии Минпечати".
Депутаты сейчас убирают из Закона о СМИ те нормы, которые касаются мифического органа. То есть не получилось создать общественную комиссию по лицензированию, ну и бог с ней, передадим все власти. И теперь все будет зависеть от того, какое постановление издаст Михаил Касьянов по порядку выдачи лицензий. Сегодня он может отдать право лицензирования кому угодно - хоть Минсвязи, хоть Минпечати, хоть Межведомственной комиссии.
То есть никакой революции: состояние де-факто становится зафиксированным де-юре. А революцию бы надо. Рынок с 1991 года сильно изменился. Например, появились спутниковые и кабельные технологии вещания, по порядку лицензирования которых никакой закон ничего внятного не говорит. Очень беспокоит рынок и порядок пролонгации лицензий на вещание. "На Западе уже фактически давно не отбирают лицензии, а штрафуют. Если кого-то сильно оштрафовали, он становится банкротом и уходит. Но все происходит просто потому, что количество частот ограничено. А вот у нас еще много аналоговых не роздано, - говорит Манана Асламазян. - Но ведь когда-нибудь они кончатся, поэтому гораздо важнее вопрос о продлении лицензий. О том, как и кто должен отслеживать нарушения и штрафовать".
Вряд ли какой-либо правительственный орган всерьез будет все это разгребать. Но это важно для игроков рынка, а значит, они должны быть "допущены" к принятию решения о лицензировании. Такой вариант был. Можно было прописать порядок формирования и функционирования ФКК, увеличив вес "общественного" в ее работе. Но депутаты решили этим не заниматься, предпочтя отдать все на откуп правительству.
Какой закон нам нужен?
Некоторые предлагают радикальное решение: давайте одним махом примем большой новый Закон о СМИ, где пропишем все. Но с этим делом спешить опасно, ведь закон не на два года принимается, и, разрубив гордиев узел старых проблем, медийщики, а вслед за ними и законодатели приобретут кучу новых. А значит, придется латать новый закон все новыми и новыми поправками.
Но все-таки - какие законы предлагаются? Есть вариант закона Михаила Федотова, соавтора первого Закона о СМИ. Его законопроект СПС внес в Думу, и скоро он будет рассматриваться. Есть еще один вариант, который называют министерским, поскольку в какой-то изначальной редакции он разработан Минпечати, - сейчас он рассматривается в Индустриальном комитете. Оба эти проекта разрабатывались давно и вне зависимости от теракта.
"Каждый из этих законов похож на сочинение, написанное одним человеком. Если его принимать с поправками, то появится огромное количество людей, которые захотят, чтобы одна строчка говорила одно, а другая другое. В результате получится, как диктант, где каждый ученик в классе выкрикивает одну фразу. Никакой внутренней логики в этом тексте уже не получится", - говорит Федор Кравченко.
Стоит ли тогда вообще ломать копья по поводу нового Закона о СМИ? Да, Закон о СМИ в начале 90-х писался исходя из теоретических умозаключений, было еще не известно, каким станет медийный бизнес. Например, говорят, что устарел подход к урегулированию отношений между собственниками, учредителями и творческим коллективом. Если в обычном предприятии все права принадлежат собственнику нынешнему, то, по Закону о СМИ, некоторые права сохраняют и те, кто СМИ в свое время учредил. Но повод ли это для того, чтобы менять закон? "Это не страшно, - говорит Федор Кравченко. - Всегда можно изменить состав учредителей, просто надо это грамотно оформлять при продаже редакции или телерадиокомпании".
И действительно, куда нам торопиться? Пора бы наконец остановиться и подумать. Ведь все поезда уже ушли. Пока что все принимаемые "по горячим следам" законы и поправки к ним сродни "будьздорованью" на каждый чих. Вежливо, конечно, но малоэффективно.
На наш взгляд, смысл в принятии нового закона появится лишь тогда, когда сама корпорация журналистов сможет внятно и согласованно определить свои интересы. Вопрос о журналистской этике становится сегодня пробным камнем для профессионального сообщества. Если журналисты сами, не понукаемые государством, смогут его решить, например утвердив правило подписывать этическую хартию при приеме на работу и соблюдать ее, то, возможно, когда-то они смогут инициировать "правильный" Закон о СМИ.
